Судья: На основании всего вышеизложенного, а так же на основании предоставленных документов и показаний свидетелей я, Кеннет МакАльпин, наследный король Шотландии, обвиняю вас, лорд Роджер Грант из клана Грант, в организации заговора против короны, покушении на моего советника лорда МакЛайона, и двойном убийстве — моего наследника, принца Патрика, и лорда Питера Мюррея, вашего сообщника. У вас есть последнее слово.

Обвиняемый молчит.

Судья: Ну, что ж… Значит, так тому и быть! Властью, данной мне…

Леди МакЛайон (вскакивает): Ваше величество, подождите!..

Судья (опешив): Что такое?!

Обвинитель (шипит): Нэрис!!

Леди МакЛайон: Простите меня, ваше величество! И вы, достопочтенные лорды!.. Виновен ли лорд Грант в заговоре и смерти лорда Мюррея — не мне судить… Но принца он не убивал!

По залу прокатывается изумленный ропот. Лорд МакЛайон растерянно смотрит на жену. Его величество теребит бороду, не зная, что сказать. Роджер Грант, усмехнувшись, недоверчиво качает головой. Одна только леди Агнесс МакДональд глядит на девушку спокойным, понимающим взглядом…

Судья (после паузы): Ну что же… Пожалуй, мы выслушаем вас, леди. Значит, вы утверждаете, что Патрика убил не лорд Грант?

Леди МакЛайон: Да!

Судья: А кто же?

Леди МакЛайон: Старший конюший лорда МакДональда, Шон Сорли!

Лорд Малькольм, ахнув, хватается за грудь. Остальные лорды, морща лбы, вопросительно переводят взгляды с Нэрис на невозмутимую леди Агнесс.

Судья: То есть, вы хотите сказать, что обвиняемый нанял этого конюшего, чтобы тот…

Леди МакЛайон (торопливо): Нет-нет, ваше величество! Сир Роджер об этом и понятия не имел, он просто воспользовался ситуацией… Я считаю, что идея, как и исполнение, целиком и полностью принадлежала одному человеку — Шону Сорли.

Судья (подумав): Обоснуйте!

Леди МакЛайон: Видите ли, Ваше Величество… Порой, если дело касается особы королевской крови, люди склонны видеть в любом происшествии политическую подоплеку. И они совершенно забывают о том, что тот же наследник престола — просто человек. Живой человек, со своими слабостями и увлечениями. Мужчина, в конце концов!.. Вы не задумывались, почему его высочество так тянуло в Хайлэндс, в Тиорам? Охотиться можно и в любой другой части Нагорья, а при дворе, если уж так, гораздо веселее! Но нет, принц второе лето подряд проводил безвылазно в замке сира Малькольма. И этому есть только одно объяснение!

Обвинитель (хлопнув себя по лбу): Женщина?..

Леди МакЛайон: Да, женщина! Я понимаю, всё это звучит неприлично, но…

Судья (нетерпеливо): Продолжайте, леди, в зале нет детей и девиц!

Леди МакЛайон (отчего-то краснея): Как пожелаете, Ваше Величество… В общем, у принца Патрика в Тиораме имелась, скажем так, дама сердца. Не то, чтобы уж прямо "дама", и, в общем-то, не только сердца…

Обвинитель: Кто?

Леди МакЛайон: Посудомойка, Дженни Келли.

Судья: Посудомойка?!

Обвинитель (задумчиво): Дженни… "Наша Дженни"… ах ты, черт!..

Леди МакЛайон: Понятное дело, свои отношения молодые люди держали в секрете. Но потом… Потом случилось кое-что, что от чужого взгляда уже не утаишь. В общем, девушка узнала, что она в положении.

Лорд Нокс Маккензи (с одобрительным смешком): Ай, Патрик, молодец!..

Судья (теряя терпение): Уймись, лорд!

Леди МакЛайон: Само собой, новость эта Дженни не обрадовала. Она прекрасно понимала, что возлюбленный, даже если б захотел, на ней не женится и ребенка не признает. А для незамужней девицы, бедной, но гордой, принести в подоле — несмываемый позор!.. Вероятно, принцу она ничего не сказала. Но матери открылась. И мудрая женщина, хотя я лично этого не одобряю, нашла единственно возможный выход из создавшейся ситуации — она отвела дочь к деревенской знахарке. Сами понимаете, зачем… Но выяснилось, что срок уже слишком большой, и любое вмешательство может закончиться гибелью несчастной девушки. Знахарка отказалась — брать двойной грех на душу она не хотела. Что оставалось бедной Дженни?.. Только похоронить эту тайну вместе с собой. Что она и сделала, бросившись вниз с обрыва. Разумеется, расшиблась насмерть. Принц Патрик был мужчина не робкого десятка, но его, как я слышала, это потрясло. Что не осталось без внимания другого влюбленного, не такого успешного… Им и был Шон Сорли. Лорд МакЛайон, рассказывая о свидетелях "гибели" принца, забыл упомянуть одну важную деталь. Разбойники. Те самые, неуловимые, что терроризировали всю округу, и, якобы побоявшись которых, конюший попросил своего приятеля, солдата замкового гарнизона, составить ему компанию в поисках пропавшей лошади…

Лорд МакДональд: Пропавшей лошади?!

Леди МакЛайон: Этот факт от вас утаили, сир. Хотя, если по совести, Розалинда никуда и не пропадала…

Лорд МакДональд: Розалинда?!

Леди МакДональд (тихо, но твердо): Сир, дайте ей всё объяснить!

Леди МакЛайон: Так вот, вернемся к тем ночным нападениям. Я утверждаю, что никаких "разбойников" вовсе не было! Это было дело рук одного человека — всё того же конюха… Никто ведь не интересовался именами погибших парней. А стоило бы узнать о них поподробнее. Потому как выяснилось, что у всех жертв было нечто общее: Дженни.

Обвинитель: Они были ее поклонниками?

Леди МакЛайон: Да. А Шон Сорли не терпел конкуренции. Он парень простой, этакий увалень, и Дженни им не интересовалась. А он был в нее безнадежно влюблен. И, по всей видимости, решил убрать с дороги всех остальных претендентов, чтобы выбора у прекрасной посудомойки просто не осталось!.. Он и понятия не имел, что этот выбор девушка уже сделала. И что ее возлюбленный — наследник Шотландского престола. Но после того, как Дженни наложила на себя руки, конюх, увидев реакцию принца, наконец прозрел. И это стоило его высочеству жизни. Шону было все равно, принц тот или нет, он видел перед собой соперника, и соперника успешного (думаю, конюх давно понял, что Дженни ждет ребенка). Но в этот раз он не устранял помеху, он мстил. И мстил не спонтанно, под влиянием эмоций, а вполне осознанно. Он все продумал и подготовил. Накануне намеченного убийства Шон отлучился к себе в деревню, на именины матушки. Далее, с его слов — там он принял лишнего, едва успел вернуться в Тиорам до возвращения лордов с охоты, и, пока загонял лошадей в конюшню, с пьяных глаз упустил из загона свет очей лорда Малькольма — жеребую арабскую кобылу Розалинду. Соответственно, напугался и кинулся искать. Но, так как к тому времени уже стемнело, один он идти побоялся, опасаясь тех самых "разбойников", поэтому взял с собой приятеля, солдата из гарнизона замка. Дойдя до края загона, они и увидели "принца" на его жеребце, сером, в яблоках. Дальше вы знаете…

Судья: Но, как я понял, конюх врал?

Леди МакЛайон: От начала и до конца, ваше величество. Меня сразу насторожило в его рассказе одно обстоятельство — он уверял лорда МакЛайона, что виденный им в тумане всадник у обрыва был принцем. Не потому, что он узнал его высочество, а потому-де, что жеребец был определенно его! Со всадником разобрались быстро, но о коне забыли… А ведь это было очень важно! Шон Сорли — лорд Малькольм меня поправит, если я ошибусь, — лучший конюший Нагорья. Он знал всех лошадей в округе, и никогда, в любом состоянии и в любой туман не перепутал бы лошадь принца с какой-то другой. Но жеребец, тот самый, "серый, в яблоках", как и его хозяин, к тому времени давно остывал внизу под обрывом! Значит, Шон определенно врал.

Судья: И зачем же?

Леди МакЛайон: Вот я так у него самого и спросила…

Обвинитель (бледнея): Нэрис!

Леди МакЛайон: Прости, Ивар… Но мне надо было знать!

Судья: И вы узнали?..

Леди МакЛайон: Да. Замечу — лорду МакЛайону Сорли и словом не обмолвился, по какой именно причине он упустил из загона Розалинду. Мне же сказал, что был пьян. И рассказал про именины. И "признался", что коня, виденного у обрыва, спутал по пьяному делу только поначалу, на какое-то мгновение. Но успел брякнуть о своей догадке приятелю… А потом, мол, когда они наши погибшего принца, у него и сомнений никаких не осталось… Но это абсолютная и наглая ложь!.. Повторяю — он не мог перепутать! А раз не мог, но "перепутал", стало быть, врал, и врал намеренно. Ему нужно было обеспечить себе алиби. Для того он и приятеля своего "на поиски" позвал. Для того он — именно он — и устроил этот "спектакль"!..