Оба мужчины выглядели растерянными и никак не реагировали на ее слова. Что еще добавить к сказанному, Исет не знала, поэтому она снова сложила руки на животе, всем своим видом показывая, что тут требуется ответная реплика.
— Какой сюрприз! — наконец произнес персонаж с раскрашенным лицом. — Дочь самого Дракона, подумать только!
Флажкастый, пока его друг говорил, подошел к Линор вплотную и зашептал:
— Что ты несешь? Ты что, роль не выучила?
— Какую роль? Я думала, я на сцене могу делать, что захочу….
— Ты что, совсем дура? Конечно же, у каждого актера есть роль! Ее дают вместе с табличкой, на которой написано имя персонажа. Есть у тебя она с собой или нет?
И тут Исет к своему ужасу вспомнила, что какую-то бумажку ей всунули, но она ее не удосужилась прочесть.
— Ой! — сказала она. — Я ее выбросила. И что мне теперь делать?
— Слушай мои подсказки! — зло прошептал мужчина.
В общем, с горем пополам Линор удалось закончить свое выступление. После она быстро смыла грим, переоделась и убежала домой. Там она заварила себе чаю и забралась с ногами на диван, размышлять о своей горькой судьбе. Такого позора с ней еще не случалось. Исет решила, что из дома теперь вообще выходить не будет, чтобы не смотреть в глаза тем, кого так подвела. То есть, большей части горожан. Но потом вспомнила, что скоро конкурс, на котором ей присутствовать придется и к которому она не готова. Линор застонала и сползла с дивана на пол. Нужно было срочно написать стихотворение, а с поэзией у нее было не очень хорошо. Можно было, конечно, попросить помощи. Клод тут вряд ли мог помочь, но вот Хэй Хусянь… Та жила на юго-востоке, в Городе Весны, у Окраинного Моста — идти долго и по людным местам. Сейчас Линор не чувствовала, что в состоянии совершить длительную публичную прогулку, поэтому решила навестить подругу завтра, ранним утром.
А сегодня… сегодня нужно было все же попытаться сочинить что-то самой.
Линор взяла ручку и задумалась. Это не очень помогло. Тогда она заменила ручку на карандаш. Это тоже никак не способствовало появлению вдохновения. Девушка тяжело вздохнула и провела рукой по длинным русым кудрям. Нужно было хоть что-то написать, невзирая на то, что настрой у нее был совершенно неподходящий. Где-то внутри у нее сидел маленький червяк и занудно бормотал:
— Ты опозорилась! Какой срам, какой срам! Ты опозорилась, как же ты опозорилась!
От бормотания избавиться не удавалось, и от этого на душе было очень погано. Линор все же взяла себя в руки, сменила карандаш на ручку и написала первые две строчки, которые пришли ей в голову. Почему-то вышло следующее:
Сантехник был пьян и мозолист,
В руках его бились ключи.
С удивлением и некоторой брезгливостью она посмотрела на результат. Все-таки, такого она не ожидала. Как продолжить это стихотворение она совершенно не представляла, с жизнью сантехников, у которых в руках бьются какие-то ключи, Линор знакома не была.
Поэтому она отложила листок и взяла чистый.
На этот раз Исет решила написать что-то чуть более конформистское. О природе, например.
В Городе Осени
Снова ветра.
Травы некошены,
Как и вчера.
Нет, и это на шедевр похоже не было. Рифма немного хромала, да и вообще, упоминание некошеных трав могли воспринять как острую социальную сатиру, а сатира вышла из моды еще три года назад. Тем более, никаких некошеных трав в Городе Осени отродясь не было.
Может быть, стоило попробовать что-то более абстрактное? В прошлом году символистские абстракции были очень популярны, можно было и для этого конкурса сотворить что-то подобное. Линор задумчиво укусила ручку, а затем написала:
Я вирус сердца,
Я ось земли.
В моих глазах жгут корабли.
В этом уже что-то было. Линор решила добавить чуть-чуть философии и продолжила:
Как мне раздеться,
Сбросить тело,
Когда до духа нет мне дела?
Она задумчиво посмотрела на свое творение. Нет, все-таки чушь выходила редкостная. Девушка скомкала бумажку и потянулась за новой.
Заснула она под утро, когда уже светало, так что и проснулась очень поздно. Когда Линор открыла глаза, было уже около двенадцати. Девушка недовольно скривилась — значит, идти к подруге придется при свете дня, у всех на виду. Утешало одно — на улицах вряд ли будет много народу. Все порядочные люди сидят по домам и готовятся к завтрашнему испытанию.
Она отправилась к Хэй в час дня. Той дома не оказалось.
Еще можно было зайти к Клоду, но вряд ли Хэй была там. Линор все же сходила. Клод оказался на удивление весел.
— А конкурс тебя не волнует? — спросила Исет.
— Нет, уже не волнует, — молодой человек залез в ящик стола и достал желтый свиток. — Вот, смотри! Освобождение от конкурса, лично подписанное Драконом.
— И где такие дают?
— Такие зарабатывают тяжелым ночным трудом!
— О… пошел работать ночным юнгой?
Клод скорчил рожу:
— Не говори глупостей! Я его получил за заслуги перед Городом. И тебе такого никто не даст. Так что, я бы на твоем месте шел писать стихотворение, пока не поздно. У тебя еще целый день. Да, а как вчера спектакль прошел? Меня не было, я был занят…
— Извини, мне пора. Пойду, а то стихотворение написать не успею! — Линор поспешила сбежать, на такие вопросы у нее отвечать никакого желания не было.
По идее, еще можно было зайти к Абэ но Ясутике, Хэй вполне могла сидеть у мага в гостях. Но Абэ был таким умным и таким… правильным, что являться к нему во всей красе своего позора Линор совсем не желала. Она снова отчетливо вспомнила вчерашние ощущения. Надо же было так опростоволоситься! Главное, что вина в этом была только ее. Нужно было самой все заранее узнать, а она положилась на слухи. Линор представила себе, как ее выступление смотрелось со стороны. Вот зрители, верно, смеялись!
В подобных самоуничижительных мыслях девушка вернулась домой, взяла в одну руку ручку, а в другую блокнот и задумчиво уставилась в стену. Стена была покрашена водоэмульсионной краской бежевого цвета, и в ней была трещина, которую Линор давно уже хотела заделать, да все руки не доходили. В разглядывании трещины она и провела почти весь день. Когда девушка, наконец, сообразила, что зря тратит время, его уже почти и не осталось. Очевидно, что и завтра ее ожидал позор, не меньше прежнего. Но завтрашний еще и должен был привести к печальному концу — вряд ли за написанное наспех стихотворение ее внесут в список.
Линор застонала и закрыла лицо руками. Жизнь утекала сквозь пальцы. Нужно было уйти с пиратами тогда, когда был шанс. А может и сейчас еще не поздно? Конечно, она понимала, что хватается за соломинку. И понимала, что хватается не за ту соломинку — логичнее было бы сесть и написать стихотворение, вдруг оно удалось бы?
Но вместо того, чтобы использовать блокнот и ручку по назначению, Линор Исет взяла куртку и направилась к озеру.
На берегу стояла тишина. Даже дракончики не летали вокруг, понимая, что кормить их тут сегодня некому — все готовились к решающему дню. Линор подошла к самой воде и стала смотреть. Смотрела она долго, от этого ничего не менялось. Конечно, смотреть на озеро было интереснее, чем разглядывать трещину, но все же она пришла сюда не за этим. Девушка нашла ту дорожку, на которой когда-то повстречала Джетти Слика. На этот раз она никого не встретила, хотя прошлась дважды туда-сюда. Линор закрыла глаза и стала представлять себе жаркое побережье и крики чаек. Через пару минут она продрогла насквозь, хотя куртка на ней была теплая — ветер дул из Города Зимы.
Тогда она снова спустилась к берегу и тихонько позвала:
