Какой же мы должны сделать вывод из всего этого? Мы приходим к заключению, что в Греции, как и вообще в первобытном обществе, существовала фаза религиозного развития, на которой животные, растения, атмосферные явления отождествлялись с родоначальниками клана. Когда же изменились условия жизни и получение средств существования, люди утратили представление о своей связи с тотемом, но в мифологии новых религиозных форм остались отраженные воспоминания о них.

Такой же смысл имел на заре греческой истории культ женского божества. Его изображения открыты почти повсюду, и их необдуманно отождествляют с образом «матери земли».

Этнографические исследования показали, что верование в великую богиню, господствующую над мужскими божествами, распространено на одной из ступеней развития первобытного общества, когда женщине поручались основные сельскохозяйственные работы, что тем самым способствовало ее социальному и экономическому превосходству над мужчиной, занятым охотой и рыболовством. Мы говорим о еще мало изученном, но чрезвычайно интересном явлении в истории Средиземноморья — о матриархате.

От первого исследования Бахофена «Материнское право», относящегося к 1861 году, до объемистого труда советского ученого Косвена «Матриархат» прошло почти столетие. Значение матриархата в истории человечества то преувеличивали, то весьма неумно отрицали вследствие своего рода мужского шовинизма или же признавали его распространение только у «низших» и даже еще того хуже — «неарийских» рас. Несомненно, моногамный брак свидетельствует о прогрессе человечества в сравнении с беспорядочными половыми общениями в древнейший период развития общества. Однако не следует забывать, что он повлек за собой порабощение женщины, ее подчинение власти мужа, выраженной в железных законах всех классовых государств, в частности в домостроевских статьях итальянского гражданского кодекса, которые объявляют супругам во время обряда бракосочетания.

Энгельс отмечал, что в классовом обществе всякий прогресс является в то же время регрессом. Стоит сделать шаг вперед по пути совершенствования техники или сознания, и преимущества, достигнутые одними, оказываются почти всегда ущербом для других[89]. Взять хотя бы положение, в котором оказались первые рабочие, когда началось применение машин, или положение современного рабочего в период автоматизации производства.

Еще и сейчас в некоторых частях Юго-Восточной Азии и в Океании существуют народности, у которых женщина обладает властью в семье и руководит обществом. В античном мире пережитки матриархата сказывались повсюду: в Европе и Азии, от берегов Атлантического океана до долины Инда, но следы матриархальной организации общества в эту эпоху уже запутаны мифологической традицией.

Для того чтобы объяснить матриархальный строй, недостаточно сказать, что у ряда народов дети принадлежат матери и должны принадлежать клану своей семьи, где они должны расти и получить воспитание. Все это возможно в древней общине и без того, чтобы женщина стояла у власти.

Дело в том, что первобытному человеку неизвестна роль мужчины в зачатии. Когда этнографы Спенсер и Джиллен жили в Австралии, они обнаружили полнейшее неведение этого членами племени арунта[90]. Арунта считали, что женщина может зачать, если она ест или особые коренья, или фрукты, или почки растений, или, наконец, благодаря прикосновению к определенным камням. И в наших народных традициях сохранилась вера в так называемые чудотворные камни и множество специальных кушаний, рекомендуемых супруге. Не исключено, что лишь наблюдение за жизнью домашних животных в период развития животноводства облегчило скотоводам понимание отцовства.

Первые примитивные изваяния женщины эпохи верхнего палеолита и более поздних времен у народов элама, у ханаан, египтян, вавилонян и эгейцев, вплоть до более искусно сделанных статуэток долины Инда — словом, все древнейшие изображения являются прежде всего воздаянием матери, живым воплощением плодородия[91]. Источник влияния и престижа — материнство, казалось, таило в себе могущественные магические свойства, что, впрочем, еще не вело к гражданской власти. Божество изображалось нагим, с необычно развитыми формами, руки богини обычно скрещены или простерты ввысь в знак благословения; так изображают богоматерь в часовнях для простого люда; голубки садятся на ее голову, змеи обвивают тело — все это следы пройденной тотемической фазы.

И лишь когда богиня-мать превращается также в великую богиню, главенствующую над всем сущим, одновременно и покровительницу и владычицу, мы должны сделать вывод о преобладающем влиянии женщины, так как только оно может породить представление о подобном божестве.

Это могущественное божество носит различные имена у народов Средиземноморья и Южной Азии: Анаит в Иране и Армении, Атаргат в Сирии, Атхтар в Аравии, Ма в Каппадокии, Кибела во Фригии (та, что римляне перенесли на запад в период Второй Пунической войны и прямо именовали «великой матерью богов»), Танаис в Анатолии, Нанаи и Астарта в Палестине, Танит в Карфагене, Артемида в Эфесе, Туран у этрусков, вероятно, Тети у первых греческих мореходов, Адити в Древней Индии.

Вот как Ригведа характеризует индийскую великую богиню:

Адити — это небо, Адити — это атмосфера.

Адити есть мать, отец и сын.

Адити — это все боги, это сущность в пяти формах.

Адити есть все, что рождено и чему суждено родиться.

Источник жизни и плодородия, божества матриархальных народов отождествлялись в те времена с водой, с родниками, с реками. В древности скифы называли реку Дон Танаис, по имени великой богини западной части Малой Азии. Примерно так же кельты избрали имя для верхнего течения Дуная. Еще и поныне в народной русской поэзии Волга взволнованно именуется матушкой. Есть также этимологическая связь имени Танаис с именем Данаид, 50 девушек, о которых доэллинский миф рассказывает, что они явились из далекого Египта в Аргос, чтобы научить его обитателей египетским секретам орошения. Все они, кроме одной, умертвили своих мужей — возможный отголосок жестокого пережитка матриархальной эпохи.

В самом деле, великая богиня любит кровь — символ плодовитости и жизненного начала. Позже она превращается в воинственное божество, повелительницу войны и кровавой сечи. Вплоть до позднеклассической эпохи ей приносили в жертву людей, и лишь впоследствии эти жертвы были заменены членовредительством и бичеванием. Жрецы Кибелы, богини-матери Фригии, в день ее праздника — 24 марта предавались диким ритуальным истязаниям под звуки флейт и тамбуринов. В римском календаре это число получило название «сангвис» («sanguis»), «день крови». Обряды этого праздника напоминают многие характерные признаки пасхального жертвоприношения, связанного с весенним равноденствием.

Жрецы Кибелы и Аттис называли себя «метрагуртай», что означает «нищие матери». Они возили на осле из селения в селение изображение богини и собирали подаяние.

В минойскую эпоху жреческие обязанности отправляли сами женщины.

Не исключено, что пережитки матриархата скрыты в мифе об амазонках, гордых воительницах, которые отсекали себе левую грудь, чтобы лучше сражаться, — хотя уже в самой этой детали чувствуется преобладающая роль мужчины.

Богиня Афина первоначально была великим матриархальным божеством, покровительницей сельских работ. С переходом к родовому обществу она превратилась в покровительницу жизни горожан, стала символом девственной чистоты и заняла по значению второе место, вслед за Зевсом. Так, афинский храм Парфенон был посвящен ей преимущественно уже как дань уважения девственнице. На иранском языке великая богиня называлась Анаит, то есть «Пречистая». С Иранского плоскогорья культ ее распространился на другие страны; особенно укоренился он в Армении, где Анаит были посвящены многочисленные капища. Праздник ее приходился на 15 навасарда (августа), как раз на тот же день, что и праздник христианской богородицы.