Кубанские казаки за границей явились наиболее твердой и организованной частью эмиграции.

Три года тому назад, весной 1942 года, поднялась новая волна казачьего движения. Это уже не были казаки-эмигранты, беженцы, силою военных обстоятельств выброшенные из родных станиц. Это был казачий народ, поднявшийся снова на войну с большевизмом, присоединившийся к германской армии и с нею связавшийся до полной победы. Когда германской армии пришлось покинуть юг России, с ней ушла не только значительная часть казаков, составивших полки и сотни, но с ними и их семьи: женщины, дети и старики. Ушли всем народом.

Эти казаки казачьим умом поняли, что, покидая родную землю, идя на подвиг борьбы за свою жизнь и свободу, они не могут думать о выборах в Круги и Раду, о выборах Атаманов. Сама жизнь указала им вождей и Атаманов. Это были те, кто повел их в бои, а потом через тысячи опасностей, кровавых стычек и лишений, вывел в Германию для продолжения службы и войны вместе с доблестной германской армией.

Атаманы наметились самой жизнью. Это был ныне покойный Походный атаман генерал-майор Павлов. Теперь — Походный атаман генерал-майор Доманов[9].

Это были те, кто собирал и организовывал казаков: полковники Лукьяненко и Тарасенко. Это были те немецкие начальники, которые помогали казакам сорганизовываться и брали их под свое начало. И среди них начальник и организатор первой крупной казачьей части, начальник 1-й казачьей конной дивизии генерал-лейтенант фон Паннвиц.

Так за годы тяжелой и кровопролитной войны создавались самою жизнью определенные начальники и определенные казачьи части в германской армии. Объявлением своим от 10 ноября 1943 года германское правительство не только признало их своими союзными войсками, но признало за казаками их былые права и преимущества.

Приказом Главнокомандующего Добровольческими частями генерала от кавалерии Кестринга от 31 мая 1944 года германское правительство создало для защиты прав казаков Главное Управление Казачьих Войск.

Атаманский вопрос до возвращения в родные края и до возможности производства там законных выборов Войсковых атаманов отпал. Те, кто именуют себя атаманами, не являются таковыми. Их приказы не могут быть обязательными для казаков.

В силу военных обстоятельств казаки разбросаны на огромном протяжении: от Балтийского моря, через Силезию, Венгрию, Креатию, Северную Италию, долину Рейна до побережья Ла-Манша и Атлантического океана. Наиболее крупными начальниками являются: Походный атаман генерал-майор Доманов, на казачьей земле — утвержденные Главным Управлением Казачьих Войск окружные атаманы Донских станиц — генерал-майор Фетисов, Кубанских станиц — полковник Лукьяненко и Терских, Ставропольских, Астраханских и иных казачьих войск и станиц — полковник Зимин. В боевых частях — командир 15-го Казачьего кавалерийского корпуса генерал-лейтенант фон Паннвиц и начальники остальных казачьих подразделений на обширном воюющем фронте.

Армия Комитета Освобождения Народов России генерал-лейтенанта Власова преследует те же цели, как и казачьи части.

Приказ генерал-майора Науменко не может и не должен быть понят кубанскими казаками как призыв к разложению, уходу и дезертирству из своих частей. Наша сила в единстве. Не уходом из своих частей в какие-то иные части, не прислушиванием к заманчивым словам лиц, не заслуживших кровью и борьбой права распоряжаться казаками, но твердой дисциплиной, полным повиновением своим новым начальникам и указаниям моим, как начальника Главного Управления Казачьих Войск, Вы, казаки, достигните этого единства, а с ним вместе и подлинного признания ваших прав на землю и самобытное существование.

Мы со своего казачьего пути не сойдем, но пойдем по нему вместе с германской армией и армией генерал-лейтенанта А А. Власова.

Пусть не смущают вас, казаки, призывы безответственных, оторвавшихся от казачества за 25 лет заграничной жизни генералов, жаждущих власти, не испытавших тех мучений, какие довелось вам перенести за годы жизни в СССР, и не идущих с вами боевым, кровавым путем к победе и возвращению на Родину.

За вами, казаки, Царицын, Кубанские предмостные укрепления, борьба за родные станицы, Каменец-Подольск, Балин, Новогрудок, Варшава, Балканские горы, Платенское озеро, Альпийские выси.

А за «атаманами», зовущими вас к измене своим полкам? Начальник Главного Управления Казачьих Войск генерал от кавалерии, Краснов.

Начальник канцелярии Главного Управления Казачьих Войск подъесаул Сукачев.

31 января 1944 года по приглашению генерала фон Паннвица в 1-ю дивизию выехали: Кубанский Войсковой атаман генерал Науменко со своим старшим адъютантом Заболотным, Донской Войсковой атаман генерал Татар-кин с начальником штаба полковником Семеновым, Астраханский Войсковой Атаман генерал Ляхов с Тяжельниковым, есаул Назаренко, священник Руденко и др.

<…> На станции Сисан нас встретил адъютант Паннвица Гименгофен с почетным караулом и 6–8 офицерами. Я предложил, как старшему, Татар-кину принять парад, хотя приветствовал адъютант Паннвица меня. Потом нас отвели на квартиры в гостиницу. Меня расположили с Ляховым.

Вскоре пришли к нам Химпель с полковником Красновым. Потом полковник Кулаков. Кулаков произвел на меня хорошее впечатление.

1 февраля. Уехали в транспортный дивизион, стоявший в 12 верстах в направлении на Загреб. Там в двух местах говорили с казаками. Встретил двух станичников. Вернувшись, ждали около часа, так как Паннвиц оканчивал собеседование со своими офицерами.

… Пошли на зарю и ужин. Вышло неловко, немного опоздали, застали самую зарю. Потом Паннвиц пригласил нас к столу. Мое место правее его, левее, через одного, вперед от меня Татаркин. Наискосок, влево прямо, начальник дивизии.

Первое слово Паннвиц сказал по-русски. От атаманов слово взял Татаркин. Пришлось говорить и мне. Шкуро порывался сказать, но к нему подошли из дивизии и попросили спеть. После моей речи музыка сыграла персидский марш, завершающийся «Боже, Царя храни». Все стояли.

Все же в тот вечер выскочил с речью Шкуро и, читая в ней наугад, называл Паннвица «Панвиченком». Видно, это последнему не особенно понравилось. Кононов был очень любезен, чокался со мной, подсаживался ко мне и просил посетить полк. Я с ним был холоден. Говорит по-русски неправильно, «стоить» вместо «стоит». Впечатление неприятное, глаза сверлящие, большие желваки.

Шкуро, несмотря на хулиганство, всем нравится. Он спросил начальника дивизии, каково его положение при объездах частей и каково будет ему назначение. Тот ответил, что об этом можно говорить только впоследствии.

… Был в хорватском и немецком лазаретах. В первом 14 больных и раненых. Оставлены при них русский врач и две сестры. Во втором врач немец. Там около 40 казаков раненых и больных.

… Пошли в отделение контрразведки. Говорил с офицерами. Между прочим, там мне сказали, что в 5-м полку Кононова: кубанцев 175, донцов 44, остальные не казаки. Что пока воюют хорошо, но стоят на первом месте по грабежам, насилиями над женщинами и дизертирствам.

4 февраля почти весь 4-й полк участвовал в экспедиции, или, как здесь говорят, в операции. Выступили оба дивизиона разными путями в охват четырех деревень, где были бандиты. Говорят, что убито человек 30 бандитов. В двух дивизионах потеряли ранеными 4 казаков.

5 февраля. Сегодня говорили со штабной сотней и командой связи. Казаки хорошие. Штаб-фельдфебель немец сказал, что в сотне не было ни одного случая грабежа или насилия. Встретил двух станичников-петровцев. Славные ребята.

6 февраля выехал в район 3-го Кубанского полка. Адъютант сообщил, что завтра надо будет принимать участие в операции, почему мы не сможем видеть сотни 1-го и 2-го дивизионов. Можно было посмотреть 1-ю, 6-ю и 9-ю штабную сотни.