События после капитуляции Германии не давали больше возможности вести в должной мере борьбу против советской пятой колонны среди беженцев. Вслед за капитуляцией немцев было сменено руководство беженцами, но было уже поздно. Сами советские лазутчики стали снимать свои маски и действовать открыто. Один балкарец заявил прямо: «я герой Советского Союза, был прислан для работы среди беженцев». Сепаратисты тоже откровенно заявляли англичанам: «Мы ничего общего не имеем с этим народом», и отделились от беженцев. Их руководители вообще не сочли нужным в столь драматический момент показаться беженцам. Советская пятая колонна подбросила к беженцам свою комсомольскую группу пропагандистов, состоящую из молодых, красивых как на подбор, девушек, которые влезли почти во все беженские шалаши. Вскоре рядом с беженцами на территории их лагеря появился лагерь возвращенцев, над которым был поднят советский флаг и откуда доносились советские песни. Остатки дивизии Улагая были «обезоружены» этими девушками и перешли в советский лагерь. Руководители и члены «молодежной организации», которая состояла отнюдь не из одной молодежи, начали готовиться к тому, чтобы любыми средствами заставить беженцев вернуться на родину. Руководство освободительной борьбой, в свою очередь, готовилось силой преодолеть препятствия и вывести всех беженцев в свободный мир.

Но даже и в этом антикоммунистическом руководстве снова выяснились «разногласия», разжигавшиеся сепаратистскими элементами, которые «заседали» с главарями советской агентуры в правлении беженцев и пытались сыграть на том, что новое, избранное вместо отстраненного, руководство беженцами, называвшееся Кавказским комитетом беженцев, приняло в свой состав одного из членов Северо-Кавказского комитета (Берлинского) — генерала Султан Келеч Гирея.

На одном из первых же заседаний Кавказского комитета, на котором обсуждался проект обращения к союзным англо-американским правительствам, генерал Султан Келеч Гирей предложил назвать Кавказский комитет Северо-Кавказским, но это предложение вызвало такой взрыв негодования среди остальных, что генерал поспешил отмежеваться от «Северо-Кавказского комитета». После этого, на приеме в английском штабе, генерал пытался получить единоличное назначение руководителем беженцев, состоящих из различных народных групп общей численностью до 10 тысяч человек.

Все это заставило расколоться Кавказский комитет беженцев, от которого отошел и полковник Улагай.

На квартире у полковника Улагая было созвано экстренное заседание отошедшего от генерала большинства членов кавказского комитета и было решено немедленно же войти в контакт с казаками, что и было осуществлено.

Но не дремало и советское «руководство» среди беженцев. Еще в Италии оно проявило свою активность с оружием в руках. Так, перед отходом беженцев из Италии, на штаб был совершен налет «бадольевцев» (партизан), но их самих обезоружили. Тогда выступила северо-кавказская вооруженная пятая колонна, она пыталась прервать связь между казаками и горцами, выставив в момент отхода беженцев заслон в ущелье. Во время этой стычки казаки (конница) обошли советскую заставу с тыла, разгромили ее и взяли 8 человек в плен.

Эти обстоятельства предотвратили дальнейшие нападения на беженцев, которые готовились партизанами. Но в момент выдачи под Лиенцем «молодежная организация» советов снова пыталась действовать вооруженной силой, чтобы не дать беженцам уйти из лагеря. Среди беженцев советская пропаганда пустила слух, что англичане ловят всех бегущих и расправляются с ними. Однако все потом увидели, что английские солдаты сами содействовали уходу беженцев на север.

Это обстоятельство не снимает ответственности с английского руководства за трагедию беженцев, но валить всю вину за Лиенцкую трагедию только на союзников англо-американцев — это значит искажать действительность. Ялтинское и Потсдамское соглашения оправдать невозможно, но они выносились не по инициативе западных держав (ну и что? — П. С).

<…> Не менее тяжелым ударом по освободительным силам Кавказа явилась выдача на севере Европы вооруженных частей-легионов. И в этом деле сепаратисты сыграли свою роль.

Акубе Кубати

Автор статьи говорит о том, что организаторы репатриации при вывозе горцев для передачи советам не только не препятствовали, но и «содействовали уходу беженцев в леса». Возможно! Но такое отношение английских властей было исключением. Всем тем, кто пережил день 2 июня 1945 года на площади лагеря Пегтец, хорошо известно, что не только казаки, но и женщины, пытавшиеся вырваться из окружения, гибли от пуль британских солдат.

Что касается вкрапления большевиками в беженскую среду провокаторов, в частности парашютисток, то это имело место и в Казачьем Стане.

Я посетил последний раз Казачий Стан после прибытия его из Белоруссии в Италию, в район города Джемоны, в конце сентября 1944 года, то есть за восемь месяцев до трагической выдачи его населения в Австрии, на берегах реки Дравы.

Тогда я сделал подробную выписку цифровых данных о населении Стана из официальных ведомостей и списков, которые вел Штаб Походного атамана.

Всего там находилось мужчин, женщин и детей 15 590 человек. Из этого количества было: донцов — 7254, кубанцев — 5422, терско-ставропольцев — 2503, остальных — 411.

Из общего количества 15 590 человек было военноспособных — 7155, остальных, так называемого гражданского населения, то есть стариков, полных инвалидов, женщин и детей — 8435.

Военноспособные были распределены так:

Конвойный дивизион — 386,1-й Конный полк (казаки всех Войск) — 962, 1-й Донской полк — 1101, 2-й Донской полк — 1277, 3-й Кубанский полк — 1136, Терско-Ставропольский полк — 780, Запасный полк (разных Войск) — 376,9-й полк (в состоянии расформирования) — 803. Остальные в штабах и в административных органах штаба — 334.

Гражданское население распределялось по Войскам так: донцов — 3774, кубанцев — 3071, терско-ставропольцев — 1281, остальных — 309.

Эти цифры были по состоянию на 30 сентября 1944 года.

Значит, тогда всего в группе Походного атамана (в Казачьем Стане) было 15 590 человек обоего пола.

Но, кроме указанных частей, на пути в Италию находились полки 8-й и 10-й, а также полк Бондаренки из Варшавы. Численный состав этих частей штабу известен не был.

После этого, когда стал обозначаться крах Германии, много казаков и казачьих семейств направлялись в Северную Италию (куда передвинулся Казачий Стан из района Джемоны) и в долину реки Дравы после перехода Стана из Италии в район Лиенца в южной Австрии. Туда же ГУКВ, находившимся в Берлине, направлялись отдельные группы казаков и мелкие казачьи части.

Таким образом, количество населения Казачьего Стана к трагическим дням весны 1945 года увеличилось на много тысяч человек, и надо полагать, что в мае было очень близко к цифре 21 500 человек, указанной в «Истории 8-го Аргильского Сутерландского шотландского батальона», чины которого производили насильственную репатриацию казаков и их семейств из долины реки Дравы в районе города Лиенца.

В. Г. Науменко

<…> Полуцца… Название это можно найти лишь на подробной карте этой части Италии. Здесь, в Полуцца, находился штаб нашей Кавказской дивизии. В состав ее входили полки: Северокавказский и Грузинский. (Бывшие горские легионы сражались на различных участках советского фронта в рядах германской армии. Они состояли исключительно из бывших советских граждан Красной Армии. В апреле 1945 года они в количестве 500 человек через Берлин прибыли в Полуцца и предназначались для формирования Горской дивизии.)

Должность начальника дивизии временно исполнял полковник Тоерман, бывший офицер Российской Императорской армии, немец по крови, уроженец Прибалтики, впоследствии германский подданный. При нем адъютант капитан (гаупман), немец.