Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В марте 1946 года нам предложили заполнить анкеты. Добрая душа-переводчик предупредил, чтобы ни в коем случае не писали, что мы военные, а цивильные. Мы так и сделали.

Второго апреля вечером нам объявили, что завтра всех нас — казаков, повезут смотреть за лошадьми в другой полк. У нас зародилось сомнение — не везут ли нас для выдачи советчикам.

Действительно, 3 апреля утром нас посадили в грузовые машины. С нами офицер и переводчик. Тревога наша усилилась, когда при выезде нашем из ворот два английских офицера бросили нам в машины пачки сигарет.

Когда отъехали от Триеста 70–80 километров, машины остановились в чистом поле. Нам выдали по 130 сигарет, мыло, зубные щетки, расчески. Двинулись дальше. По дороге, в Венеции, нас покормили. Дальше двигаемся медленно. Видимо, англичане не торопятся. Мы не понимали, в чем дело, и поняли только около десяти часов вечера, когда машины подъехали к воротам палаточного лагеря за проволокою. По-видимому, англичане боялись, что, увидев лагерь днем издали, мы разбежимся.

Нас подвезли к лагерю Римини, ставшему впоследствии известным по кровавой выдаче из него русских антибольшевиков.

На следующее утро мы увидели, что находимся в огромном лагере, в котором разбиты тысячи палаток. Все они разделены проволокою на клетки, из которых каждая имеет свой номер. В первой клетке находилось 13 тысяч галичан, во второй — немцы, причем чины СС были отдельно.

Дня через три нас перевели из транзитной палатки в национальную клетку № 7, в которой находились люди разных национальностей.

Лагерь охранялся поляками. Кругом вышки с их часовыми. Вне лагеря — прожекторы, которые освещают его по ночам сильным светом.

Казак 1-го Конного полка С. Е. Б.

(Казаки эти были свидетелями выдачи, но сами избежали горькой участи благодаря доброму совету немца-переводчика, предупредившего их написать в анкете, что они цивильные люди.)

О горцах Северного Кавказа

Статья бывшего члена Кавказского комитета, созданного беженцами под Лиенцем. (Информационный бюллетень Представительства Российских эмигрантов в Америке. № 3, июнь 1958 года.)

<…> Прежде всего, следует напомнить и о так называемых «немецких ошибках» (в период завоевания германской армией Северного Кавказа в 1942–1943 гг. — Я. С).

Среди немецкой военной администрации были лица, которые всячески старались покровительствовать бывшим членам коммунистической партии, мотивируя эту свою политику тем, что, мол, бывшие советские администраторы — члены партии, комсомола и прочие, вплоть до энкаведистов, лучше знают советскую действительность и располагают опытом «работы».

Нужно подчеркнуть, что и местные руководители освободительной борьбы не возражали против того, чтобы тех, кто честно раскаялся в своих прежних грехах и хочет стать борцом за свободу своего народа против большевизма, не подвергать излишним репрессиям. Но они категорически отвергали примитивно-утилитарный подход к оценке бывших советских людей и допущения их к руководящей работе. На этой почве было немало стычек на местах с немецкими администраторами.

Но, к сожалению, верх обычно брали немецкие администраторы. Так, в городе Нальчике (Кабарда) они посадили в качестве бургомейстера партийца-профессора, бежавшего из Ленинграда. Городскую полицию возглавил партиец, подобранный немцами буквально на дороге. Неудивительно, что такие люди вели борьбу не против большевиков, а против антикоммунистов. Нальчикский административный аппарат весь был превращен в большевистский подпольный штаб, который потом, почувствовав угрозу ареста, сбежал. Таких я мог бы привести сотни. Немцы наивно полагали, что они «используют» бывший советский административный аппарат и его руководителей в своих интересах, но на самом деле пятая колонна использовала их в своих целях. Советское подполье все шире разворачивало свою сеть, насаждая «перебежчиков» повсюду — в штабах, на должностях переводчиков, поваров, секретарш, которые занимались всеми видами диверсий, включая и провокационные массовые аресты крестьян как «партизан».

В селе Чикола (Осетия) «секретарша» коменданта в одну ночь заставила арестовать около трехсот крестьян, которых с трудом удалось освободить. Советские лазутчики, проникавшие в немецкие военные штабы и части, нередко провоцировали конфликты между населением и армией. В селе Сурх-Ди-гора ими был спровоцирован такой конфликт между немецкими танкистами и сельчанами, который чуть не кончился разгромом села. Охрана военнопленных в лагерях почти полностью находилась в руках «раскаявшихся» энкаведистов, которые жестоко мстили пленным. В Георгиевском лагере (Северный Кавказ) был «барак офицеров», который представлял собою отдел НКВД, поставлявший немцам «военных-добровольцев» — офицеров.

Вполне естественно, что не была органами НКВД упущена и «работа» среди той массы, которая двинулась вместе с отступавшей германской армией с родины. Данные показывают, что еще в Симферополе руководство некоторыми национальными группами беженцев уже находилось в руках советских агентов. Отсюда, из Симферополя, а потом и из Белоруссии, отправлялись списки беженцев в органы НКВД.

Вот тут уже выступает на сцену так называемый сепаратизм в лице тех организаций кавказцев, которые окружали «Остминистериум».

Дело в том, что сами горские народы отвергли «представителей» сепаратистов, прибывших с Северного Кавказа с германской армией в качестве «консультантов и посредников» между немцами и местным населением. Выслушав на одном митинге такого «представителя» Северо-Кавказского комитета, изложившего свою «программу» будущего, горцы заявили немцам, чтобы к ним не посылали больше таких «освободителей». И немцы вынуждены были считаться с мнением народа. Представители «Берлинских комитетов», в частности Северокавказского комитета, немцами держались в стороне от народа, редко кому из них удавалось попасть в гости к местному населению («на банкеты»).

Взаимоотношения армии и местного населения регулировало руководство местной освободительной борьбой. Видя это, сепаратисты стали на путь «смычки» с советскими элементами, оказавшимися в поле их зрения и вместе с ними начали с помощью немецкой военной администрации и связей в «Остминистериуме» борьбу против местных антикоммунистов, их организации и руководства.

Так, во главе беженской массы, которая также отвергла сепаратистских «фертреторов», берлинские «комитеты» при помощи «Остминистериума» стали насаждать угодных им лиц из немцев и советских элементов, приспособившихся к беженцам. В конечном итоге беженцы, в том числе и те, которых посадили в «итальянский мешок», оказались сжатыми в кулаке своих «освободителей». Политическое руководство оказалось у нацистских «либералов» из немцев, военное и административное руководство в руках агентуры — советских лазутчиков, из которых некоторые были милостиво введены даже в состав Северо-Кавказского комитета и возглавили пропагандные органы.

Таким образом, еще до своей встречи с англичанами под Лиенцем, беженцы оказались в руках большевиков, которые, кстати говоря, даже во внутренней жизни беженцев восстановили «классовые» отношения, составили свою «платформу», положив в ее основу устав советских кооперативных организаций, уже «назначили» людей на посты в будущем своем «Северо-Кавказском государстве» и прочее. Одним словом, распоясавшийся энкаведист цинично забавлялся, глумясь над своими жертвами. Была сделана даже попытка «отобрать» полностью у Берлинских комитетов и политическое руководство.

Нужно ли говорить о том, что советское руководство беженцами не ограничивалось одними лишь легальными методами борьбы. Почти весь беженский полк, созданный для самоохраны, был передан Тито в самый опасный для беженцев момент, когда беженцы действительно нуждались в охране. Но дело не только в том, что беженцев оставили без охраны. Среди беженцев действовала так называемая молодежная организация советов, которая связалась с красными, возглавлявшимися неким майором Ивановым, в горах. Когда эта подпольная организация была разоблачена в лице одной из своих групп, то разоблаченные стали утверждать, что они «пошли к бадольевцам, а попали нечаянно к майору Иванову». Некоторых из этих лазутчиков беженцы судили своим судом, но большинство из них суда избежало.

52
{"b":"283596","o":1}