Современные размышления В то утро в Мавзолее был похоронен Сталин. А вечер был обычен — прозрачен и хрустален. Шагал я тихо, мерно наедине с Москвой и вот что думал, верно, как парень с головой: эпоха зрелищ кончена, пришла эпоха хлеба. Перекур объявлен у штурмовавших небо. Перемотать портянки присел на час народ, в своих ботинках спящий невесть который год. Нет, я не думал этого, а думал я другое: что вот он был — и нет его, гиганта и героя. На брошенный, оставленный Москва похожа дом. Как будем жить без Сталина? Я посмотрел кругом: Москва была негрустная, Москва была пустая. Нельзя грустить без устали. Все до смерти устали. Все спали, только дворники неистово мели, как будто рвали корни и скребли из-под земли. Как будто выдирали из перезябшей почвы его приказов окрик, его декретов почерк: следы трехдневной смерти и старые следы — тридцатилетней власти величья и беды. Я шел все дальше, дальше, и предо мной предстали его дворцы, заводы — все, что воздвигнул Сталин: высотных зданий башни, квадраты площадей… Социализм был выстроен. Поселим в нем людей. Проба Еще играли старый гимн напротив места лобного, но шла работа над другим заместо гимна ложного. И я поехал на вокзал, чтоб около полуночи послушать, как транзитный зал, как старики и юноши — всех наций, возрастов, полов, рабочие и служащие недавно, не подняв голов, один доклад прослушавшие, — воспримут устаревший гимн [21]; ведь им уже объявлено, что он заменится другим, где многое исправлено. Табачный дым над залом плыл, клубился дым махорочный. Матрос у стойки водку пил, занюхивая корочкой. И баба сразу два соска двум близнецам тянула. Не убирая рук с мешка, старик дремал понуро. И семечки на сапоги лениво парни лускали. И был исполнен старый гимн, а пассажиры слушали. Да только что в глазах прочтешь? Глаза-то были сонными, и разговор все был про то ж, беседы шли сезонные: про то, что март хороший был и что апрель студеный. Табачный дым над залом плыл — обыденный, буденный. Матрос еще стаканчик взял — ничуть не поперхнулся. А тот старик, что хмуро спал, — от гимна не проснулся. А баба, спрятав два соска и не сходя со стула, двоих младенцев в два платка толково завернула. А мат, который прозвучал, неясно что обозначал. Ключ
У меня была комната с отдельным ходом. Я был холост и жил один. Всякий раз, как была охота, в эту комнату знакомых водил. Мои товарищи жили с тещами и с женами, похожими на этих тещ, — слишком толстыми, слишком тощими. Усталыми, привычными, как дождь. Каждый год старея на год, рожая детей (сыновей, дочерей), жены становились символами тягот, статуями нехваток и очередей. Мои товарищи любили жен. Они вопрошали все чаще и чаще: — Чего ты не женишься? Эх ты, пижон! Чего ты понимаешь в семейном счастье? Мои товарищи не любили жен. Им нравились девушки с молодыми руками, с глазами, в которые, раз погружен, падаешь, падаешь, словно камень. А я был брезглив (вы, конечно, помните), но глупых вопросов не задавал. Я просто давал им ключ от комнаты. Они просили, а я — давал. Злые собаки Злые собаки на даче ростом с волка. С быка! Эту задачу мы не решили пока. Злые собаки спокойно делают дело свое: перевороты и войны не проникают в жилье, где благодушный владелец многих безделиц, слушая лай, кушает чай. Да, он не пьет, а вкушает чай. За стаканом стакан. И — между делом — внушает людям, лесам и стогам, что заработал этот уют, что за работу дачи дают. Он заслужил, комбинатор, мастер, мастак и нахал. Он заработал, а я-то? Я-то руками махал? Просто шатался по жизни? Просто гулял по войне? Скоро ли в нашей Отчизне дачу построят и мне? Что-то не слышу толков про крышу. Не торопиться мне с черепицей. Исподволь лес не скупать! В речке телес не купать! Да, мне не выйти на речку, и не бродить меж лесов, и не повесить дощечку с уведомленьем про псов. Елки зеленые, грузди соленые — не про меня. Дачные псы обозленные, смело кусайте меня. вернуться …я поехал на вокзал, / чтоб около полуночи / послушать, как транзитный зал, / как старики и юноши — / всех наций, возрастов, полов, / рабочие и служащие / недавно, не подняв голов, / один доклад прослушавшие, — / воспримут устаревший гимн… «Один доклад» — это доклад Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС, вскоре после которого было официально объявлено, что оказавшийся неправильным текст советского гимна, в котором были слова «Нас вырастил Сталин на верность народу», вскоре будет заменен другим — правильным. |
