Дана вошла и осмотрелась.

— У тебя тут так светло и уютно! — сказала она с нотками восхищения в голосе. — Это твой дизайн?

— Да. — Я прикрыла дверь. — Проходи, я пью кофе. Могу сварить и тебе, если хочешь.

— Нет, спасибо. — Дана бросила взгляд на экран телевизора. — Ох, скучные новости. Что новенького в мире? Очередная компания смертных линчевала своего диктатора? Ваши новости до абсурдного однообразны. Я бы за пару-тройку выпусков выучила все и больше их не смотрела. Что уже могут придумать люди.

Я выключила телевизор и положила пульт на диван.

— Садись. Я принесу чего-нибудь холодного: на улице ужасная жара.

— Спасибо, но пить я не хочу. Я к тебе по делу. Наша общая подруга Мара собирается организовать вечеринку в честь… не знаю, вакханкам не нужен повод для вечеринок. Мне нужно платье. Знающие люди нашептали мне на ушко, что ты шьешь одежду. Это правда?

— Да, — кивнула я. — Правда, редко, и только по собственным эскизам, а от новых веяний моды они далеки, так как я руководствуюсь своим вкусом и тем, что идет заказ…

Дана нетерпеливо махнула рукой, делая мне знак остановиться.

— Ох, замолчи, замолчи, Лорена! Я живу на этом свете три тысячи лет, а люди до сих пор уродуют себя, подчиняясь моде. Модные прически, которые выглядят как веники, модные платья, которые сидят на тебе, как на корове седло, модный макияж, который выглядит как следы от побоев. С каждым столетием я надеюсь, что вы, наконец, изживете эту привычку возводить в культ тех, кто хочет сделать вас похожими друг на друга и лишить индивидуальности, но с каждым столетием вы увязаете в этом болоте все глубже. Индивидуальность, Лорена. У каждого из нас разные волосы, разные глаза, разное строение тела. Разве есть на свете что-то более идиотское, чем мода?

Я недоуменно заморгала, удивленная ее монологом.

— Мне порекомендовали тебя потому, что ты шьешь свою одежду, — продолжила Дана. — Иначе бы я обратилась к Франческе Уинстон или Гвен Астер, не находишь?

— Конечно, конечно. Пойдем в мастерскую, у меня есть несколько альбомов с набросками, ты можешь посмотреть и выбрать то, что тебе понравится. У тебя есть мысли по поводу фасона?

— Если честно, нет. Я полагаюсь на твой вкус.

В мастерской Дана заняла один из невысоких стульев возле журнального столика, и я вручила ей два альбома.

— Ты хорошо рисуешь, — сказала она, перелистывая страницы. — Хотя, я уверена, в дизайнерских колледжах учат и этому.

— Я не дизайнер, — улыбнулась я. — Рисовать и шить я училась самостоятельно. По образованию я врач.

Дана подняла голову и несколько секунд смотрела на меня, а потом снова вернулась к изучению эскизов.

— Вот как? То есть, вы с Винсентом, получается, коллеги?

— Да, так и есть. Но медициной… традиционной медициной я уже давно не занимаюсь.

— Я наслышана о роде твоих занятий. — Она пролистала еще пару страниц. — Смотрю, у вас с ним все серьезно?

Я замялась.

— Ну… я бы так не сказала, принимая во внимание… его настоящую работу. И еще ряд вещей.

Длинный, очень длинный ряд. Конечно, все в этом городе уверены, что я не в себе, но таких приключений на мою долю еще не выпадало.

— Понимаю. — Дана улыбнулась. — Ему нужна женщина, жить в одиночестве тяжело. По сути, он почти человек, а существа с его характером страдают, когда им не о ком заботиться. Как он в постели? Ничего, да?

— Да… вполне себе ничего.

— Ты, похоже, меня стесняешься? Не стоит. Со мной ты можешь быть откровенной. Дело даже не в том, что я читаю мысли — могу тебя уверить, что не делаю этого без надобности. Сама подумай: почему я должна причинять тебе вред? Уверена, мы сможем подружиться. У нас много общего. К примеру, отличный вкус, мы умеем подбирать украшения — я тоже люблю эксклюзив. Конечно, при условии, если это не серебро. На серебро у меня аллергия, потом все тело чешется пару дней, ужасное ощущение. И еще у нас похожие вкусы в плане мужчин. И мы обе не против женщин.

Я хотя бы не устраиваю истерик и не пью кровь, подумала я, открывая шкатулку с принадлежностями для шиться. Тем временем Дана протянула мне альбом.

— Мне нравится вот это. Думаю, мне пойдет глубокое декольте и завышенная талия, что думаешь?

— У тебя великолепная фигура, тебе пойдет любой фасон, — кивнула я и продемонстрировала сантиметровую ленту, которую держала в руке. — Теперь мне нужно тебя измерить.

Дана поднялась.

— Хорошо. Заодно проверю, не поправилась ли я. Есть смертные, у которых такая питательная кровь, что толстеешь буквально на глазах. А нам потом ох как сложно возвращать себе былую форму. Но что делать, если мой организм требует необычной еды?

— У всех есть странности. — Я посмотрела на нее. — Для того чтобы я сняла мерки, тебе нужно раздеться.

Пару секунд Дана внимательно изучала мое лицо. Я в очередной раз убедилась, что карателей можно отличить от обычных людей по глазам: в большинстве случаев они оставались абсолютно непроницаемыми. Вот и серо-стальной взгляд Даны сейчас был холодным, как арктические льды.

— Раздеться, — повторила она. — Хорошо.

— Только если это тебя не смутит.

— Главное — чтобы это не смутило тебя, девочка. Я уже давно забыла это чувство.

Дана отошла к стоявшему возле окна креслу, сняла туфли и принялась расстегивать пуговицы на блузке. Затем пришел черед короткой узкой юбки и чулок.

— Я не ношу нижнее белье, — пояснила она таким тоном, будто говорила с близкой подругой. — Не понимаю, зачем его придумали. Скука и морока.

Может, с тех пор, как я видела ее во сне, она и набрала несколько килограмм, но на ее фигуре это не сказалось. Тело стоявшей передо мной женщины являло собой идеал женской красоты, тот самый, который, несмотря на проходящую моду и вкусы, оставался неизменным. Если перед ней когда-то не устоял Винсент, то кто же тогда сможет перед ней устоять?

— Я готова. — Дана подняла руки и приняла позу модели скульптора. — Начнем сверху, да? С груди?

Я теребила в руках сантиметровую ленту, не решаясь к ней прикоснуться. Теперь до меня начал доходить смысл фразы «хотеть до смерти»: в данном случае она имела особый подтекст, и я не могла решить, нравится он мне или нет.

— Ну, что же ты медлишь? Может, я тебе помогу? — Дана осторожно взяла меня за запястья и приблизила мои руки к себе. Она впервые за все время нашего знакомства прикоснулась ко мне. Этот жест был неожиданным, но я и не подумала отстраниться. — Вот мы и познакомились поближе, Лорена. В тебе есть что-то особенное… но я не могу понять, что. И запах у тебя совсем не такой, какой обычно бывает у смертных. Неудивительно, что ты понравилась Винсенту — он любит все необычное. — Она наклонилась к моей шее. — Даже не знаю, как можно описать этот запах. Такой смутно знакомый… вот если бы ты позволила мне попробовать, я бы поняла, в чем тут дело…

Могу поклясться чем угодно, что еще секунда — и я бы ответила ей «попробуй». Но Дана снова выпрямилась и рассмеялась.

— Я шучу, дурочка.

Я до сих пор смотрела на нее, пытаясь понять, что произошло. Наваждение сняло как рукой — растаяло оно так же внезапно, как и появилось.

— Надеюсь, я не очень сильно тебя напугала. — Дана погладила меня по волосам — это был почти материнский жест, который заставил меня растеряться окончательно. — Снимай уже свои мерки. Меня ждут дела поважнее.

В темноте сад Магистра выглядит совсем не так, как днем. Сказать, что тут жутковато — все равно, что не сказать ничего. Лес, который в лучах предзакатного солнца казался относительно безобидным, теперь кажется угрожающим. Если кому-то придет в голову отчаянная идея прогуляться перед сном, то вряд ли он выйдет оттуда живым.

Я осматриваюсь. Несмотря на установленные кое-где газовые фонари, сад окутывает мгла; и только вдалеке, в некотором отдалении от дома, можно заметить свет. Оттуда же доносятся голоса и веселый смех. Я размышляю, стоит ли мне отправиться на поиски компании или же безопаснее будет остаться тут.