— И на самом деле, сюрприз, — сказал я, когда ко мне вернулся дар речи. — Что ты делаешь в старой части города?

— Я была у врача. А теперь возвращаюсь домой. Знакомься, это Джонатан.

Мы с блондином переглянулись, но никто из нас даже не подумал о том, чтобы протянуть руку для рукопожатия.

— Познакомишь меня со своей дамой? — снова заговорила Анна.

— Да, конечно. Это Ева. Ева, это Анна, моя…

— Какого черта?!

Я повернулся к Еве и только сейчас заметил, как она смотрит на Анну. Так обычно смотрят на что-то, что вселяет животный ужас, на призрака из прошлого, который и не должен был возвращаться, но вернулся. Анна вежливо улыбнулась.

— Что-то не так, мэм? — спросила она.

Сначала Ева стояла без движения, потом посмотрела на Анну, потом — на меня, всплеснула руками и уже открыла рот для того, чтобы что-то сказать, но в последний момент помотала головой.

— Ева, да что с тобой? — удивился я. — Это всего лишь моя бывшая женщина.

— Бывшая женщина. — Ева поправила сумочку на плече. — Мне пора, Эдуард.

С этими словами она повернулась и направилась к турникетам.

— Ева, ты не поедешь домой? — крикнул я ей вслед, но она даже не обернулась.

— Похоже, я не понравилась твоей новой подружке? Тебя всегда тянуло на истеричек.

Анна тронула мои пальцы, но я отдернул руку.

— Это уж точно. Вы знакомы?

— Я впервые ее вижу.

— Дамы и господа, — раздался голос диспетчера, — поезд, следующий по фиолетовому маршруту, прибывает на первую платформу. Напоминаем, что до полной остановки поезда для вашей безопасности вам следует оставаться за желтой чертой. Пожалуйста, не забывайте свои вещи. Если вы что-то потеряли, вы можете обратиться к работниками службы безопасности, пройти в камеру хранения потерянных вещей или же позвонить по телефону…

— Что же ты не бежишь за дамой своего сердца? — спросила у меня Анна. — Чего доброго, она обидится, и вы больше не увидитесь.

Я был бы рад побежать за Евой, но безуспешно: мои ноги будто прилипли к полу. Я не мог сделать ни шага. Анна смотрела на меня удивленно, чуть склонив голову.

— Ты всегда был странным парнем, Эдуард, — сказала она. — За это я тебя и любила, в том числе.

— Судя по тому, что ты через неделю нашла мне замену, любовь прошла.

— Зачем ты так со мной? Разве нам было плохо вместе?

Зеленые огни на выезде из тоннеля сменились красными, и пол под ногами задрожал, сообщая о приближении поезда.

— Какая теперь разница? — пожал я плечами. — Но увидеть тебя в компании твоего… нового увлечения было очень приятно.

— Дамы и господа, — снова заговорил диспетчер. — Поезд, следующий по фиолетовому маршруту, прибудет через две минуты. Пожалуйста, оставайтесь за желтой чертой до полной остановки.

Если честно, я побаивался поездов, хотя причин этому не было, и поэтому всегда стоял на уважительном расстоянии от желтой черты. И сейчас я всеми силами старался держаться подальше от рельсовой ямы, но какая-то неведомая сила толкала меня к ней. Это была одна из тех ситуаций, когда происходящее выглядит настолько иррационально, что ты не можешь произнести ни звука — и уж точно не можешь закричать. Через минуту я уже стоял за желтой чертой, оставалось только сделать шаг — и я окажусь на рельсах. Работники службы безопасности, которые обычно зорко следили за тем, чтобы никто из пассажиров не подходил к черте, сейчас по какой-то непонятной причине смотрели по сторонам, но только не на меня.

— Покончить с собой у меня на глазах, бросившись под поезд? — спросила Анна. — Это так романтично, Эдуард!

Мне хотелось удержаться, уцепиться за что-то, но, сколько я ни оглядывался, ничего мне на глаза не попадалось. А тем временем серебристый поезд — «новые городские поезда — сейчас еще быстрее», мелькнула у меня в голове фраза из рекламного ролика — появился из тоннеля и, ослепляя светом фар, продолжил свой путь. До платформы оставалось несколько метров, машинист уже останавливал состав, но меня это не спасло бы. Я сделал последний шаг и почувствовал, что падаю в пропасть. «Только бы это побыстрее закончилось»: это было моей последней мыслью до того, как меня окутала темнота.

Я вынырнул из холодной глубины легко, почти внезапно — даже не успев осознать, что возвращаюсь в реальный мир. Пару секунд я лежал, не шевелясь, а потом открыл глаза и осмотрелся. Незнакомая комната. Спальня. Темно-зеленые тона, плотно задвинутые шторы, едва уловимый запах благовоний. На низком столике возле кровати — ночник, с трудом освещающий даже самого себя. Размышляя о том, как оказался в чужой кровати, я в очередной раз оглядел комнату, и взгляд мой остановился на Кристиане. Он сидел в одном из кресел, поставленных напротив окна, и читал книгу в тисненом золотом переплете. Глаз он не поднял, даже не повернул головы в мою сторону, но на мое пробуждение отреагировал незамедлительно:

— Добро пожаловать в мир живых, Эдуард.

Я уже было открыл рот для того, чтобы спросить, что я делаю в его спальне, но не произнес ни звука. Голос мой не слушался меня. Точнее, голоса у меня вообще не было: я не смог даже что-то прошептать.

— Тебе придется помолчать еще немного, — продолжил Кристиан, откладывая книгу и поднимаясь. — Это для твоего же блага.

Память постепенно возвращалась ко мне, и я восстановил в голове произошедшие события. Я пришел в аптеку для того, чтобы вернуть Еве деньги. Мы пошли на станцию метро. Я рассказал ей о маршрутах поездов, распечатал для нее карту. Потом я встретил Анну, на появление которой Ева отреагировала довольно странно… а потом? Что было потом? Потом был… поезд?!

— Пользуясь случаем, — снова заговорил Кристиан, — я хочу попросить у тебя прощения. Я вел себя очень невежливо. Надеюсь, ты на меня не в обиде?

Если бы я мог смеяться, то не просто рассмеялся, а расхохотался бы от души — так наивно и по-детски прозвучало это «я вел себя очень невежливо». Но я ограничился кивком головы, так как голос мой мне до сих пор не повиновался.

— В последний раз я искренне извинялся перед смертным больше трехсот лет назад, так что тебе выпала большая честь, несмотря на то, что я виноват.

Не обращая внимания на мое удивление, он поднялся, запахнул полы халата из дорогой парчовой ткани, подошел ко мне и, взяв за руку, снял с моего мизинца перстень с темно-зеленым камнем.

— Теперь ты можешь говорить. Только давай условимся, что ты не будешь говорить слишком много. Тебе необходим покой.

— Какого черта вообще произошло?! Меня переехал поезд! Я до сих пор жив?! Или я уже умер?! Если да, то в Рай я точно не попал бы, но что ты делаешь в Аду?! А если это не Ад и я не умер, то что могло бы означать это «я в последний раз искренне извинялся перед смертным больше трехсот лет назад»?!И….

— Давай-ка по порядку, Эдуард. Да, тебя на самом деле переехал поезд. Но, к счастью, я оказался поблизости и успел вовремя. Точнее, почти вовремя. Тебя уже успели увезти в больницу, упаковали в черный мешок и засунули в холодильник. Слава Богу, ты не успел замерзнуть.

Я молчал, решив, что такого идиотского пробуждения у меня не было еще никогда, и лучше не задавать лишних вопросов, так как ответы могут мне не понравиться.

— Увидев, в каком состоянии твое тело, я немного отчаялся, — продолжил Кристиан. — Тебе повезло: в детстве я любил головоломки, а поэтому приведение твоего тела в порядок доставило мне удовольствие. Согласись, было бы неприятно, если бы ты очнулся, а голова твоя была бы повернута на сто восемьдесят градусов? Я уже не говорю про руки и ноги.

Я судорожно сглотнул и поморщился от отвращения.

— Потом я забрал тебя домой — к себе домой, как ты видишь. Я обладаю определенной властью над большинством живых и мертвых существ, но чудеса мне неподвластны, поэтому твое оживление отняло у меня почти три дня. Потом я еще пару дней следил за тем, как восстанавливаются твои внутренние органы. И, похоже, у меня получилось. Я не чувствую, чтобы у тебя что-нибудь болело.