Фосс Ривер словно вымер в этот час дня, и он не встретил никого. В прерии господствовала тишина, даже птиц не было слышно. Дойдя до маленькой рощицы, он растянулся в тени. Отсюда он мог видеть лагерь метисов и их разбросанные жилища. Достав из кармана маленькое зажигательное стекло, он употребил его, как гелиограф, для световых сигналов. Через несколько минут он увидал такой же ответный сигнал и тогда снова спрятал зажигательное стекло в карман, а сам улегся в тени и стал курить, не спуская, однако, глаз с лагеря. Его тонкий слух уловил звук шагов, которые приближались, и он скоро увидел коренастую фигуру метиса Готье, шедшего в сопровождении собаки довольно грозного вида. Она заворчала, увидев человека, но Готье прикрикнул на нее.
Они поздоровались, и Беннингфорд сказал:
— Пусть шестеро молодцов будут наготове сегодня ночью. Может быть, они понадобятся мне. И скажи Баптисту, чтобы он пошел через болото и привел Золотого Орла к моей хижине около половины десятого вечера. Скажи ему, чтобы он не запаздывал. Молчание, понимаешь?..
Беннингфорд знал, что все приказания будут в точности исполнены. Метисы повиновались ему, как повиновались раньше Ретифу. Он щедро платил за услуги, и, кроме того, его отчаянная смелость внушала им уважение. Насколько они ненавидели Лаблаша, настолько Беннингфорд казался им вождем и героем. В грабеже же, вообще, они не видели ничего дурного, и если воздерживались от него, то лишь из страха наказания.
После ухода метисов Беннингфорд сидел еще некоторое время в тени деревьев и задумчиво глядел в сторону лагеря. Он мысленно сделал обзор своим силам и пытался приподнять завесу, скрывавшую будущее. Дело приближалось к развязке, он это чувствовал, но каковы будут результаты для него и для девушки, которую он любил? Кто выйдет победителем из этой борьбы, он или Лаблаш?.. Джеки сказала, что не покинет его. Они убегут вместе в последнюю минуту. А старый Джон? Ведь он погибнет без нее…
Беннингфорд тряхнул головой, словно отгоняя эти мучительные мысли, и быстро вскочил с места. Нет, лучше не думать об этом! Все равно он не может изменить течение вещей. Он наказал Лаблаша, и теперь его роль кончается. Он должен скрыться. Он должен это сделать и ради безопасности любимой девушки… Однако нужно знать, что затевает Лаблаш. Сегодняшняя ночь покажет это… Ретиф должен быть там, на месте, чтобы действовать, если понадобится.
Оглянувшись вокруг и убедившись, что никого не было поблизости, он вышел из рощи и пошел через прерию на дорогу к поселку, решив не думать о будущем. Обстоятельства укажут, что надо делать.
Весь этот день он провел, как обыкновенно, ничего не делая: слонялся по рыночной площади, посетил кабак Смита и беседовал о действиях Ретифа с мясником, кузнецом и доктором Абботом. Когда день начал склоняться к вечеру, он присоединился к другим, таким же праздным людям и сидел вместе с ними, греясь в последних лучах заката.
Фосс Ривер был еще небольшим поселком и не имел важного делового значения, поэтому большие города Запада не очень интересовались им. Если бы в Фосс Ривере случилось землетрясение, то об этом лишь очень не скоро появились бы какие-нибудь коротенькие заметки в западной прессе. Поэтому о набегах Ретифа и о трагической смерти полицейского офицера, погибшего в Чертовом болоте, тоже ничего еще не было известно. Но в Фосс Ривере привыкли к этому невниманию, и жители поселка не были встревожены тем, что на смену полицейскому отряду, ушедшему после гибели Хоррокса, еще никто не являлся. Вообще, жители Фосс Ривера научились во всем полагаться только на самих себя. О Хорроксе жалели, но говорили, что он выказал себя глупцом. В самом деле, он умел только отыскивать следы, хорошо был знаком с прерией, но совершенно не годился для столь трудной задачи, как поимка разбойника, подобного Ретифу. Поэтому наиболее молодые члены поселка решили сами организовать комитет общественной безопасности, в то время как старики находили, что лучше подождать прихода полицейского отряда.
Таково было положение дел в Фосс Ривере, когда Беннингфорд, с наступлением темноты, вернулся в свою хижину и занялся приготовлением своего скромного ужина, с таким спокойствием, как будто он нисколько не заботился о предстоящих событиях. В десять часов вечера он ушел в свою спальню и тщательно запер дверь и закрыл ставни. Затем он вытащил из-под кровати маленький дорожный сундучок. Открыв его, он достал оттуда несколько предметов одежды и маленькую картонку. Он снял то платье, которое было на нем, и надел то, что достал из картонки: пару молескиновых штанов, пару таких же башмаков, кожаную куртку и поношенную широкополую шляпу. Оттуда же он вынул жестяную баночку с какой-то серой жирной мазью и черный парик с длинными жесткими волосами. Подойдя к зеркалу, он тщательно натер себе этой мазью лицо, грудь, плечи и руки. Кожа его тотчас же приняла медно-красный оттенок, как у индейцев. Он тщательно прикрепил парик к своим собственным светлым волосам и надвинул на голову шляпу. Превращение было полное, и из зеркала выглянуло на него суровое лицо с орлиным носом, лицо разбойника Ретифа.
Беннингфорд сложил в сундучок снятую одежду и запер его. В этот момент его слух уловил какой-то звук. Кто-то подходил к хижине. Он посмотрел на часы: было без двух минут десять. Он стал ждать. Действительно, вскоре он услышал легкий стук палки о выступ наружной стены хижины. Тогда он надел пояс, на котором висел револьвер, и, потушив свет, открыл заднюю дверь, выходившую прямо из его спальни наружу. Тогда он увидел лошадь, которую держал метис.
— Это ты, Баптист? — спросил Беннингфорд.
— Да. Я привел лошадь. Куда вы поедете?
— Туда, — Беннингфорд махнул рукой в сторону ранчо Аллондэля. — К пастбищу старого Джона. Там, во временном сарае, где складывались инструменты, должны встретиться сегодня ночью Лаблаш с Джоном. Зачем — я не знаю. Но я должен там быть.
— Может быть, вам понадобится помощь, — сказал метис после минутного раздумья. — Во всяком случае, я там буду вместе с несколькими нашими молодцами. Но мы не будем вмешиваться, если все сойдет гладко.
— Хорошо, — ответил Беннингфорд и вскочил в седло. Золотой Орел поплясал на месте несколько мгновений и наконец ускакал.
На этот раз Беннингфорд не принял больших предосторожностей. Впрочем, ему были хорошо знакомы привычки Фосс Ривера.
Доктор Аббот как раз в это время выходил из дверей кабака и хотел идти к Беннингфорду, хижина которого находилась на расстоянии не более ста ярдов от этого места. Он хотел посмотреть, дома ли Билль, и соблазнить его на партию в карты. С тех пор, как Билль изменил картам и больше не участвовал в игре, покер был не так оживлен, как раньше. С Джоном доктор не очень любил играть, потому что последнее время старик был всегда пьян.
Доктор увидел издали смутные очертания всадника, который выехал из-за хижины Беннингфорда. Его это заинтересовало, и он поспешил туда. Хижина оказалась запертой, и света в ней не было видно. Тогда он обошел ее кругом и столкнулся лицом к лицу с Баптистом. Баптист поздоровался с ним, так как они знали друг друга раньше. Доктор хотел заговорить с ним, но не успел оглянуться, как Баптист уже исчез.
«Что за история» — подумал доктор и повернул домой. Охота играть в покер у него сразу прошла.
Отгороженное пастбище, где Джон Аллондэль должен был встретиться с Лаблашем, находилось на расстоянии четверти мили от его дома, но надо было пройти всю длину луга, чтобы достигнуть сарая. Это было тоже еще полмили, потому что луг был узкий и длинный и шел по краю откоса, снабжавшего ферму сеном. Пастбище же находилось на отлогой стороне склона, а на верху этого гребня тянулась естественная изгородь из сосен на протяжении около двух миль.
Сарай был построен здесь для удобства косарей и хранения разных необходимых орудий. На одном конце сарая была устроена жилая комната, названная так, пожалуй, только из вежливости. В сущности, она отличалась от остального помещения лишь тем, что в ней было окно, ветхая дверь и маленькая железная печка, которая, впрочем, теперь была разрушена, и обломки ее валялись на полу. Кроме этого, там была грубая на деревянных козлах кровать, без всякой подстилки, стол, сделанный из ящиков, и два стула, один из которых был со сломанной спинкой.
