— Нет! — вскричала она. — Что-нибудь должно быть сделано. Неужели всех этих людей, которых мы знаем, к которым мы привыкли и которых мы даже любим, погонят как стадо в тюрьму, и мы будем равнодушно смотреть на это? Это было бы слишком ужасно. Конечно, среди них есть такие, об удалении которых я не пожалею. Некоторые из них такие грязные, противные, жуют табак и ругаются, как грабители больших дорог. Но ведь не все же такие, не правда ли, Кэт?

Она сделала паузу, потом опять быстро заговорила:

— Знаешь ли, Кэт, я готова побиться об заклад, что два твоих работника, Ник и Пит Клэнси, участвуют в подвозе спирта. Конечно, они будут на своих местах в Коррале, когда Файльс явится к нам. Я ненавижу даже мысль о том, что он может думать, будто мы держим у себя на службе таких людей. Не правда ли, Чарли, это не должно быть? — вдруг обратилась она к нему, пристально взглянув на его серьезное лицо, но затем природная живость взяла у нее верх, и она весело рассмеялась:

— Ах! Я даже подумать не могу о том, что этих двух молодцов заключат в тюрьму на пять лет. Они, конечно, станут чище там, ведь их заставят принимать ванну каждую неделю и наденут на них полосатую арестантскую одежду. Нику обрежут его длинные черные волосы, и его ястребиная шея будет вылезать из верхнего края его одежды, точно… точно нитка со штопальной иглой! Вы можете себе представить Ника в таком виде. А работа, которую он должен будет исполнять, разобьет его сердце… Впрочем, большинство из них будет убито раньше тюремщиками. И кроме того, в течение пяти лет, в тюрьме, они не получат ни одной капли спирта. Да они там с ума сойдут, в этой тюрьме! Каждый сошел бы с ума на их месте. И подумать только, что все это они должны будут терпеть за каких-нибудь несколько долларов, приобретенных ими незаконным образом. Я бы ни за что не стала этого делать, ни за что, хотя бы умирала с голоду.

Она говорила это Чарли, но он ни слова не отвечал ей и продолжал смотреть вниз на деревню. Эллен обращалась к Чарли, но больше думала в эту минуту о своей сестре. Она знала, какое это будет иметь значение для Кэт, если у Чарли произойдет конфликт с полицией.

Кэт отлично поняла, на что намекает ее сестра и, покачав головой, спокойно заметила:

— К чему терзать себя такими вещами, Гэль? Нарушители закона должны быть более ловкими и умными, чем те, которые живут, не нарушая закона.

Не думаю, что в Скалистые ручьи, пока здесь будет Файльс, стали много привозить виски. А ведь полиция ничего не сможет сделать, пока не поймает этих молодцов с по личным… Ты слишком нервно относишься к этим вещам, Эллен. Один вид полицейского мундира волнует тебя.

Звук голоса Кэт заставил Чарли встрепенуться и прекратить свое угрюмое созерцание деревни.

— Может быть, Эллен права, — сказал он Кэт, — и вы сделаете лучше, если откажетесь от своих работников. Они ведь известны, как поставщики спирта.

— А как относительно других людей, которые известны или про которых думают, что они занимаются спиртной контрабандой и с которыми мы имеем сношения? Нет, Чарли, — прибавила она решительно, — я стою за своих работников. Я стою за своих друзей также. Может быть, они все будут нуждаться в той помощи, которую я буду в состоянии оказать им. Файльс должен выполнить свой долг, как он его понимает, а наш долг постоять за наших друзей в Скалистых Ручьях. Что бы ни случилось в этом крестовом походе против нарушителей закона здесь, я буду против Файльса. Я только женщина, и, может быть, женщины в глазах полиции немного стоят, но как бы то ни было я останусь верна всем тем, кто помогал мне здесь, в Скалистых Ручьях, и моим друзьям.

Чарли глубоко вздохнул, но к чему относился этот вздох — понять было трудно. Эллен с восторгом смотрела на сестру. Вот она, смелая, отважная Кэт, за которой она так охотно последовала на Запад! Все ее опасения и тревога за Чарли Брайанта испарились после того, как ее мужественная сестра сказала, что она готова помогать своим друзьям и защищать их. Нечего, следовательно, бояться приезда Файльса в Скалистые Ручьи. Его пребывание там только придаст оживление и особенный возбуждающий интерес тамошней жизни. Эллен угадывала, что инспектор Файльс был сильно увлечен ее смелой, красивой сестрой. Быть может, он еще ни разу в своей жизни не встречал такой девушки, как она, и Эллен решила, что не одна только погоня за контрабандистами и желание отличиться по службе привлекали его в Скалистые Ручьи.

Эллен рассталась с сестрой у маленького старого дома молитвенных собраний. Но раньше, чем расстаться с нею, она произнесла целую проповедь по поводу того, что Кэт бессмысленным и бесполезным образом приносит себя в жертву на алтарь морального благополучия деревни, которая погрязла в беззакониях. Затем она выговаривала ей за то, что Кэт является чем-то вроде поденщицы, вынужденной вытирать склеп, белизна которого уже сильно пострадала. Кэт только улыбалась, слушая негодующие речи сестры.

С ее уходом Чарли тоже распрощался с Эллен под предлогом, что у него есть неотложные дела в ранчо. Эллен не удерживала его, она почему-то всегда чувствовала облегчение, когда не оставалась с ним вдвоем. После его ухода она медленными шагами пошла вниз, по направлению к деревне. Она не чувствовала особенного энтузиазма к делам новой церкви и к собранию, которое должно было происходить по этому поводу в доме миссис Джон Дэй, стоявшей во главе всех общественных дел в деревне, и муж которой был почетным гражданином и владел небольшим дровяным двором. Эллен больше интересовалась самим новым зданием и той пестрой коллекцией разных индивидов, которые занимались его постройкой. Вообще, она не испытывала к деревне Скалистые ручьи такой привязанности, как ее сестра Кэт. Впрочем, она вообще интересовалась только мужскими представителями населения. Не раз случалось ей попадать в ловушку благодаря своему легкомысленному отношению ко всему, но ее природная находчивость и веселый нрав всегда выручали ее. Она пользовалась жизнью, не задумываясь и не пугаясь никаких затруднений, уверенная, что ей удастся выпутаться из всякого трудного положения.

Спускаясь вниз по узкой тропинке среди густой зелени, Эллен невольно залюбовалась живописным видом долины, с разбросанными по ней маленькими домиками. Действительно, деревня Скалистые Ручьи была красива. Эллен постоянно слышала это, хотя порой ей хотелось бы забыть об этом. Но когда она думала о жизни в Скалистых Ручьях, то жизнь эта представлялась ей каким-то трагическим фарсом. Живописная красота этой долины порою казалась Эллен какой-то насмешкой над людьми, живущими в ней, так же как и постройка новой церкви и те поучения и проповеди о добродетели, которые будет слушать там собрание мужчин и женщин.

По дороге Эллен прошла мимо огромной старой сосны, которая уже в течение многих лет служила вехой, указывающей на существование деревни в долине. Это величественное дерево, стоящее на откосе, видно было издалека, и Эллен всегда с удовольствием смотрела на него, как на замечательный пережиток первобытной жизни. Со своей косматой, словно истерзанной вершиной, своим толстым голым стволом, это темное, мрачное дерево, резко выделяющееся на фоне яркой, окружающей его густой мелкой зеленой растительности, представлялось Эллен гигантским остовом какого-то страшного первобытного чудовища. Она знала, что с этим деревом была связана какая-то древняя, мрачная индейская легенда, но благодаря своему живому, веселому характеру она не останавливалась на ней и только улыбнулась, вспомнив ее.

Наконец показалось внизу строящееся здание новой церкви и сразу поглотило все внимание Эллен. Тут были жизнь и движение и много материала для наблюдения, что и привлекало молодую девушку, не склонную к созерцательности.

В деревне строилась церковь, а не молельня и даже не часовня. Эллен с улыбкой подумала, что если б жители могли тут распоряжаться, как хотели, то назвали бы эту новую церковь собором. Это больше бы отвечало их стремлению придать величественный характер новому строению. Собор в Скалистых Ручьях окружил бы особым сиянием деревню и утвердил бы положение ее жителей, уверенных, что спасение их душ было бы тогда обеспечено. Но невозможность иметь собственного епископа в деревне вынудила их отказаться от мечты о соборе и удовлетвориться более скромной постройкой новой церкви.