— Да.

— Впечатляет?

— Не слишком.

— Раз вы безразличны к деньгам, может, не откажетесь выпить?

— Пожалуй, что не откажусь.

— Бербон или шотландское?

— Бербон.

— Присаживайтесь в кресло. Или вы предпочтете диван? Удобно и там, и там.

— Благодарю, — она положила плащ на спинку стула и села в кресло, в синем платье, неброском, но хорошо сшитом, в туфельках под цвет платья, с сумочкой из той же кожи, что и туфли. Когда я повернулся к ней с полными бокалами, она оглядывала комнату и сумела не скривиться, когда ее взгляд упал на репродукции, которыми украсило стены страдающее дальтонизмом руководство Аделфи.

— Ужасные, не правда ли? — я подал ей бокал.

— Есть немного.

— Их выбирал лично управляющий отеля.

— Не вы?

— Нет. Мне больше нравится Максфилд Пэрриш.

— Он умер в возрасте девяноста шести лет. В 1966-м.

— Вы его поклонница?

— Нет. А вы?

— Скорее да, чем нет, — я опустился на диван напротив нее. — Жаль, что вы не успели к ленчу.

Фрэнсис Уинго не стала развивать эту тему.

— Щит вы получите сегодня?

— Не знаю.

— Они больше с вами не связывались?

— Нет.

— Свяжутся?

— Понятия не имею.

— И что вы намерены предпринять?

Я отпил из бокала.

— Первым делом возьму напрокат машину. Своей у меня нет, знаете ли. А потом на этой машине поеду в мотель Говард Джонсон на Джерси Тернпайк. Зарегистрируюсь ровно в шесть вечера в компании пятидесяти восьми фунтов купюр по десять и двадцать долларов и буду сидеть у телефона, пока они не позвонят и не скажут, что делать дальше. После чего в точности выполню все их указания, ибо в противном случае я могу кончить, как ваш муж, то есть отправиться на тот свет.

То ли она была хорошей актрисой, то ли не знала, о чем я толкую.

— Боюсь, я потеряла нить ваших рассуждений, мистер Сент-Ив. При чем здесь мой муж? Какая связь между его смертью и щитом?

Я не стал играть в кошки-мышки.

— Ваш муж был наркоманом. И умер не в автокатастрофе, а от избыточной дозы героина.

На ее губах заиграла легкая улыбка.

— Вы проявили такой интерес к моему мужу? Почему?

— К примеру, меня интересует, что за человек мог жениться на такой женщине, как вы. Или, скорее, за какого человека вы соблаговолили выйти замуж. И наркоман никак не тянет на вашего мужа.

— А какое вам до всего этого дело?

Я поставил бокал на стеклянный столик.

— Есть дело. Из-за щита уже погиб один человек, а если считать его жену, то двое. С вашим мужем число покойников увеличивается до трех, а я не хочу стать четвертым.

Я умышленно не упомянул Спиллейси, хотя четыре трупа произвели бы большее впечатление, чем три.

— Вы становитесь агрессивным, не так ли?

— Это один из моих недостатков.

— Вам нужно с ним бороться.

— Ближайшей осенью я этим и займусь. Как вы думаете, мне поможет групповая психотерапия?

— Я в этом не сомневаюсь.

— Вы знали, что он был наркоманом?

— Да. Знала. Да и как я могла не знать.

— Где он добывал героин?

— Я не спрашивала.

— Чем расплачивался?

— Вас не затруднит дать мне сигарету. Я бросила курить три года назад, но… — голос ее дрогнул. Я вскочил, предложил ей сигарету, поднес к кончику огонек зажигалки. Она глубоко затянулась и выпустила тонкую струю дыма.

— Я расскажу вам о своем муже, мистер Сент-Ив. Расскажу, потому что не хочу, чтобы вы рылись в коей личной жизни. Желающих и без вас предостаточно. Скажу честно, мне это не нравится. И я искренне надеюсь, что потом вы оставите меня в покое.

Она помолчала, надеясь услышать от меня подтверждение моих надежд, но я ограничился лишь кивком.

— Мой муж до того, как пристрастился к героину, был не только превосходным художником, но и одним их лучших директоров художественных музеев. Он учился в Гарварде, в сорок третьем ушел во флот, стал военным художником, репродукции его боевых зарисовок публиковались в Лайфе и привлекли к нему внимание специалистов. По окончании войны ему предложили пост директора небольшого, но хорошего музея на Среднем Западе. Оттуда он перешел в Чикаго и далее в Нью-Йорк, где возглавил один частный музей. Какой — не важно, не так ли?

— Не важно, — кивнул я.

— Мы встретились в Нью-Йорке на какой-то вечеринке. Я с детства мечтала рисовать, но вовремя поняла, что таланта у меня нет. И приняла правильное решение — заняться музейным делом. Джордж всемерно помогал мне. Он-то рисовал каждую свободную минуту, и рисовал с блеском. Друзья Джорджа, знакомые с его работами, требовали, чтобы он организовал свою выставку, но он постоянно отказывался, говоря, что еще не время. Мы поженились, когда я закончила учебу, и по рекомендации Джорджа меня назначили директором маленького музея в Нью-Йорке. А несколько лет спустя пришло приглашение из музея Култера. Он его отверг.

— Он?

— Да. Они хотели Джорджа. Он рекомендовал меня. Мистер Спенсер поначалу возражал, но в итоге меня взяли на работу.

— Почему он отказался возглавить музей Култера?

Фрэнсис пожала плечами.

— Он решил, что музейная работа больше не интересует его. Хотел только рисовать. Я, разумеется, согласилась, и мы переехали в Вашингтон. Моего жалования вполне хватало на двоих, и поначалу все шло очень хорошо.

— А потом?

— Джордж впал в глубокую депрессию. Перестал рисовать, слишком много пил, исчезал на несколько дней. Полтора года назад он признался мне, что пристрастился к героину. Я не знаю, когда это началось. Он мне не говорил.

— Какую дозу он принимал ежедневно?

— Не знаю.

— Ладно. Сколько он каждый день тратил на героин?

— Перед смертью порядка двухсот долларов.

— Где он брал деньги?

— Продавал свои картины. Одну за другой. За них давали хорошую цену. Он был блестящим художником.

— Но в конце концов все картины уплыли?

— Да.

— И что за этим последовало?

— Я снабжала его деньгами.

— Как долго?

— Несколько месяцев.

— Пока они не кончились?

— Да.

— А далее?

— Однажды он сказал мне, что больше не нуждается в деньгах, потому что нашел, где брать героин.

— Когда это произошло?

— Два месяца назад, может — два с половиной.

— Кто знал об этом?

— О чем?

— О его пристрастии к героину.

— Лишь несколько человек. Его доктор. Давние друзья, переехавшие в Вашингтон после избрания Кеннеди президентом. Мистер Спенсер. Я не могла не сказать ему.

— Как он отреагировал?

— Посочувствовал мне. Даже предложил оплатить лечение Джорджа в частной клинике.

— И?

— Джордж отказался.

— Что сказал Спенсер?

— Ничего. Более он к этому не возвращался.

— То есть о его пристрастии к героину знали только друзья и Спенсер?

— Да.

— И еще один человек, — добавил я.

— Кто же?

— Тот, кто снабжал вашего мужа бесплатным героином.

Фрэнсис Уинго отбыла в три пятнадцать, чтобы успеть на четырехчасовой рейс в Вашингтон. У двери она задержалась, повернулась ко мне.

— Вы действительно думаете, что мой муж был как-то связан с кражей щита?

— Да. По-моему, я выразился достаточно ясно.

— Как?

— Как он был связан?

— Да.

— Этого я не знаю. Определенные предположения у меня есть, но не более того.

— Вы думаете, он имел прямой выход на охранника, того, которого убили?

— Да.

— Не могли бы вы поделиться со мной вашими предположениями?

— Нет, потому что на текущий момент они не подкреплены фактами.

— А когда вы найдете подтверждение?

— Тогда я вам все расскажу. Если вы захотите меня выслушать.

Несколько секунд она молча смотрела на меня.

— Уверяю вас, мистер Сент-Ив, захочу. Очень захочу.

— Хорошо.

— И вы расскажете мне о том, что произойдет сегодня вечером?

— Обязательно.

— Позвоните мне домой. Я дам вам мой номер.