— Абсолютно ни при чем, — ответил Триплет.

— Я рад, что вы знакомы друг с другом, — я даже не пытался улыбнуться.

— Ваш приятель, капитан Нэш, был полковником Нэшем, когда мы впервые встретились. Вернее, подполковником филиппинской партизанской армии, до тех пор пока не попал под трибунал.

— Обвинительного приговора мне не вынесли, — напомнил Нэш.

— Он продавал оружие на Северное Борнео.

— Доказать это не удалось.

— Оружие он добывал на Филиппинах. По его словам, покупал на «черном рынке», но, скорее всего, выкрадывал с многочисленных американских складов. Дело было в 1946 году, сразу же после войны.

— Давняя история, — пробурчал Нэш.

— Во время войны, — невозмутимо продолжал Триплет, — Нэш захватил в плен японского вице-адмирала, а затем освободил его. Это произошло на Себу, не так ли, Джек?

— Вы знаете, почему я освободил его.

— Если исходить из моей информации, потому, что вы получили от него сто тысяч долларов.

— Вранье, — отрезал Нэш. — Я освободил его, потому что японцы грозились истребить на острове всех филиппинцев.

— Изящная выдумка. В нее поверили даже многие филиппинцы. Джек стал тогда чуть ли не национальным героем. Так уж получилось, что из-за неисправности двигателя гидроплану адмирала пришлось совершить вынужденную посадку, и он аккурат угодил в руки Джека, вместе с девятью старшими офицерами и схемой оборонительных укреплений островов. Джек и адмирал быстро нашли общий язык. Адмирал получил свободу в обмен на схему обороны и сто тысяч долларов, при условии, что широкой общественности станет известно о ложной угрозе массовой резни.

— Угроза была не ложной, и никто не говорил о ста тысячах долларов. — Нэш достал металлическую коробочку с табаком и свернул себе сигарету. — Да и какая разница, с тех пор прошло уже двадцать пять лет.

— Продолжайте, — посмотрел я на Триплета.

— Хорошо. Американское командование в Австралии каким-то образом прознало, что Джек собирается освободить адмирала, и ему приказали не обращать внимания ни на какие угрозы. Но Джек не подчинился прямому приказу, переправил схему оборонительных сооружений в Австралию, исхитрился получить сто тысяч долларов, освободил адмирала, филиппинское правительство объявило ему благодарность, а американцы отдали под суд.

— Хотите выпить? — спросил я Нэша.

— Конечно.

— Джин пойдет?

— Только со льдом.

— Это все выдумки, — он взял у меня полный бокал. — Филиппинцы дали мне медаль, а не объявили благодарность.

— Почему вы рассказываете все это? — спросил я Триплета.

— Потому что не доверяю бывшему полковнику, — ответил тот.

— Меня даже не разжаловали, — пояснил Нэш. — Правда, понизили в звании до майора.

— Вернемся к моему первому вопросу, Нэщ, — предложил я. — Сколько она вам платит?

Он посмотрел в бокал, словно рассчитывал, что сумма написана на одном из ледяных кубиков.

— Пять тысяч долларов. Американских.

— За что?

— Я укрываю Сачетти от полиции.

— Где?

— На моем кумпите. Куда я собираюсь отвезти вас.

— Сачетти сейчас там? — спросил я.

— Час назад был там.

— А где ваш кумпит?

— К югу от военно-морской базы, в проливе, недалеко от Селетара.

— Почему там? — спросил Триплет.

— Послушайте, я надеюсь, что этот лайми[50] с нами не едет? — спросил Нэш.

— Он теперь стопроцентный американец, — возразил я. — И едет с нами.

— Сэмми был прав, — заметил Триплет. — Я рад, что он вызвал меня.

— О чем это он? — переспросил Нэш.

Я предложил ему не обращать внимания на слова Триплета, а он объяснил, что «Вилфреда Мария» стоит в проливе, потому что они скоро снимутся с якоря.

— Где она вас нашла? — осведомился я.

— Жена Сачетти?

— Да.

— У Толстухи Анни.

— Когда?

— Вчера утром.

— И вам платят пять тысяч долларов только за то, что вы приютили его на несколько дней?

Нэш вдавил окурок в пепельницу и взглянул на часы.

— Не только. Сразу после нашей встречи я должен доставить его на яхту.

— Где назначена встреча?

— Они платят мне пять тысяч, чтобы я доставил его туда. Заплатите мне столько же, и вы узнаете, куда именно.

— И лишь потому, что мы оба американцы и все такое, — добавил я.

— Да, — кивнул Нэш. — Только поэтому.

Группа американских туристов, все среднего возраста, потные, увешанные фото- и кинокамерами, получали ключи у портье. Их руководитель, суетливый мужчина в ярко-синей рубашке, сурово выговаривал что-то одному из туристов, пожелавшему узнать, почему они остановились здесь, а не в «Сингапуре», как его сестра Ванда в прошлом году.

Триплет и я следом за Нэшем протиснулись сквозь толпу, вышли на улицу и направились к стоянке велорикш.

— Я думал, мы едем на другую сторону Острова, — сказал я Нэшу.

— Всему свое время, — ответил тот. — Вы берете второго рикшу и скажете, чтобы он следовал за первым.

— Куда?

— К — Толстухе Анни.

Я сказал «К Толстухе Анни» нашему рикше-китайцу, и он понимающе улыбнулся.

Сотню ярдов спустя я высунул голову из-под брезентового полога и оглянулся. Третий велорикша отставал от нас не более, чем на пятьдесят футов, но я не смог разглядеть его пассажиров.

— Я думаю, за нами следят, — поделился я своими наблюдениями с Триплетом.

— Кто?

— Не могу узнать.

— В данной ситуации трудно предложить прибавить ходу.

— Тогда удовольствуемся тем, что нас везут и не нужно идти самим.

Заведение Толстухи Анни не произвело впечатления на Триплета, о чем он и сказал, когда мы остановились у тротуара.

Нэш поджидал нас у двери:

— Пошли.

Старуха с длинной трубкой все так же сидела на низкой скамье. Нас она словно и не заметила. Мы прошли в следующую комнату, с баром, новеньким кассовым аппаратом и Толстухой Анни, все триста фунтов которой затряслись от радости при виде Нэша.

— Привет, капитан!

— Он готов? — спросил Нэш.

— Ждет, — она посмотрела на меня. — Вы недавно были у нас. Может, успеете перепихнуться? По-быстрому?

— Не сегодня, — ответил я.

— А как ваш симпатичный приятель?

— Благодарю, нет времени, — и Триплет вежливо улыбнулся.

Нэш двинулся к двери в задней стене, мы — за ним.

— Мальчики, приходите еще, — крикнула вслед Толстуха Анни.

Мы оказались в тускло освещенном коридоре. Следующая дверь вывела нас в^-узенький проулок, по которому мог проехать лишь один рикша. Китаец с заостренными чертами лица поджидал нас, жадно затягиваясь сигаретой.

— Кому-то придется ехать на чьих-то коленях, — заметил Нэш. — Я не знал, что нас будет трое.

— Я сяду на ваши, — сказал мне Триплет.

— Кто следил за нами, Нэш? — спросил я.

— Наверное, фараоны.

— Думаете, мы оставим их с носом?

— Анни их задержит.

Я сел рядом с Нэшем, а Триппет плюхнулся мне на колени, и я чуть не взвыл от боли, потому что смит-вессон надавил как раз на то место, куда пришелся один из ударов высокого китайца. Наш рикша что-то сказал Нэшу, тот рявкнул в ответ, и мы тронулись с места.

Выехав из проулка, мы повернули налево. Некоторые прохожие хихикали, видя, что рикша везет трех человек, и Нэш начал бубнить насчет того, что Триплету ехать не стоило. Десять минут спустя рикша свернул на улицу, как я помнил, ведущую к реке Сингапур. На набережной рикша перестал крутить педали, и Нэш спрыгнул на землю.

— Приехали, — сказал я Триплету.

— Извините, — улыбнулся он и слез с моих коленей.

После короткого спора Нэш расплатился с рикшей, спустился по лестнице, ведущей к воде, и дал пинка индусу с желтыми зубами. Тот улыбнулся, просыпаясь, и начал развязывать веревку, тянущуюся от его большого пальца к катеру.

— На борт, — приказал Нэш.

Мы перелезли на катер, в том числе и сторож-индус, Нэш завел мотор, вывел катер на чистую воду и взял курс к истокам реки. Кохда я оглянулся, двое мужчин стояли на той ступеньке, где совсем недавно спал индус, и смотрели на нас. В сумерках я не смог разглядеть их лиц.