При соображении сих событий, воспоминая, что все они совершились в мою жизнь, что я был всему соглядатаем, даже участником действий в кругу, мне судьбой определенном, — белые на голове моей волосы шевелятся и поднимаются дыбом. Преклоняю выю и взываю: Господи, судьбы Твои неисповедимы, да будет воля Твоя!

Обратите внимание ваше на действия сего исполина-гения, вы увидите, что Наполеон  был   одарен какими-то сверхъестественными качествами, усвоенными человеку. Он соединял две крайности,   нес   повсюду бедствие,   т. е. войну и покорение, и вместе с распространением зла приносил народам покоренным величайшее благо на земле! Code  de Napoléon останется навсегда tipe (символ) благотворнаго закона гражданскаго, человеком составленнаго; все народы, побежденные Наполеоном, приняли его уложение, с некоторым изменением  в отношении местных обстоятельств, другие следуют его законам, не хотев признать их торжественно; кичливое самолюбие их не допускает к открытому сознанию. Он разрушил крамолу безначалия, засветил фарес неугасаемый у народов, желание иметь правление по закону, а не по произволу.... Он возстановил в обществе 30-ти миллионов святую веру, учение Богочеловека Спасителя нашего Иисуса Христа. Уничтожение Наполеона повлекло за собою гибельныя следствия; видим в целой Европе, можно сказать, в целом мире ум народов в брожении, видим предержащую власть в изнеможении, не обезсиленною, не лишенною средств сохранить благоустройство и порядок, но какое-то непонятное равнодушие, постыдная  боязнь,  малодушие, вялое действие,   отсутствие  энергии   овладело   всем  и ничтожная, в отношении к целому, менее, нежели горсть, пылинка тревожит, колеблет величайшую необъятную гору!   Что значатъ два, три миллиона возмутителей в числе 500 миллионов? капля в море! При Наполеоне не могло бы зло cиe разлиться все ниспровергающею лавою. Он во время своего консульства, менее, нежели в три месяца,   подавил крамолу якобинцев;   они спрятались в бездне неизвестности, как злые духи на дне ада,   как бури, прикованныя Эолом цепями в ущельях гор. Наполеон знал общаго двигателя—золото, он не жалел золота и посредством сего повереннаго в делах знал все и всех.

Он никогда не видал императора Павла, никогда не имел никакого с ним сношения; повелитель севера считал его злым крамолы распространителемю Царь ошибался и Наполеон одним предложением царю переменил в самодержавном о себе невыгодное мнение в самое благоприятнейшее, лестное и видам его (Наполеона) полезное. Наполеон приказал 10 или 12 тысяч человек войска, плененных с Бергом и Мамаевым в Голландии, обмундировать в тонкое, лучшее сукно, каждаго по образцу мундира, в каком он был взят в плен, и прислал императору Павлу список всех чинов, в плену во Франции находившихся, предлагая е. в. отпустить всех в Poccию без всякаго выкупа. Это было сделано Наполеоном при первой возможности, по возстановлении порядка во Франции. По отозвании россиян из Италии и Германии, Наполеон растрепал войска императора Франца до основания. Войскам Франции было потребно только время на переход до места, где угнездились немцы за окопами на поле и в крепостях, как огурцы, на гряде выросшие.

Император Павел отправил г. Колычева к Наполеону послом, а вскоре потом был послан генерал от инфантерии и командир гвардии Семеновскаго полка, Василий Иванович Левашев, для заключения военной конвенции против Англии. План Наполеона был гениалъный, сходный с карфагенским воеводой, Ганнибалом: громить Англию в сердце источника богатств и могущества ея, в Индии. Для сего было предположено послать России, богатой всадниками легкой иррегулярной кавалерии, от Оренбурга, чрез степи, сколько возможно более легко-коннаго войска, которое, как предполагал Наполеон, в чем и не ошибался, при появлении на пределах Индии, будет увеличено до невероятнаго числа; все индийцы, подавленные ужаснейшим игом рабства—английскаго владычества, присоединятся к войску присланному, как освободителям их от несноснаго бедствия. Он сам (Наполеон) пройдет, с армиею в 400 тысяч, среди Poccии до берегов Волги и, спустясь по реке до Астрахани, сядет на мореходныя суда и пересечет Каспийское море в прямой линии к пристани Астрабад, от котораго до Индии караваннаго хода считают не более трех недель и на пути всюду можно добыть воду, которая, в углублении 5—6 фут, пробирается в песках в море. Наполеон говорил: „нам потребно время только достигнуть пределов Индии, а для уничтожения владычества Англии—три, четыре месяца".

Конвенция заключена, с Англиею последовал разрыв, на все суда английския, при всех приморских портах, наложено амбарго, капитаны и матросы отведены во внутренния губернии государства.

Кронштадт и окружающия его крепостцы вооружены, увеличены, построен новый рисбанк, — укрепление, с котораго 300 крепостных картаульных орудий изрыгают смерть и разрушение по направлению в один пункт; чтобы подойти к крепости, неприятельские корабли должны проходить мимо рисбанка гусем, корабль за кораблем; фарватер, потребная глубина ходу корабля, в этом месте не дозволяет другаго маневра. В Петербурге 5 или 6 тысяч извощиков, в продолжение всей зимы, возили в Кронштадт по льду лес для построения укреплений.

Император Павел изволил вспомнить, что командир казацкому войску, легкой коннице, хранится в каземате Петропавловской крепости, как соленый огурец в банке с уксусом, чтобы не потерял вкуса.

Теперь следует разсказ изустный атамана Матвея Ивановича Платова, слышанный мною 1812 года на Соловьевской переправе, в недальнем разстоянии от г. Дорогобужа.

Граф Павел Александрович Строганов был с графом Матвеем Ивановичем Платовым дружески знаком; я был при Строганове старшим адъютантом гренадерской дивизии. На берегу Днепра, куда от следовавшаго за нами неприятеля долетали даже ружейныя пули, его сиятельство гр. М. И. Платов изволил праздновать день своих именин; его сиятельству, к этому дню, привезли с Дона атаманский кус, икру, балыки, вино донское. Гр. П. А. Строганов командовал apиeprapдом; у нас было очень голодно и мы были очень обрадованы предложением трапезы сытной и вкусной, а время было свободное, мы перешли Днепр, сожгли за собою мосты, были спокойны: французы не смели нас атаковать, чрез реку мосты строить им было невозможно. Граф Платов (буду говорить его наречием): „а, слышь, гр. П. А., ты ведаешь, я с персидской войны, за то, что не допустил персиян отрезать голову гр. Вал. Алекс. Зубову, командовавшему в персидском походе войском, был брошен в каземат Петропавловской крепости"; при сих словах гр. Платов наклонил лысую свою голову и сказал: „вот, гр. П. А., кудри мои вылезли в каземате! Я каждый день, в зимнее время, угорал в проклятой хате; как натопят печь из корридора, пойдет в хате чад, глаза ест, как от хрена; я тяжко был в каземате болен горячкою, желал смерти, как благодати небесной, но Богу было (угодно) сохранить меня до сего часа. Мышь, крыса бегала по мне, сначала мне гадило, а напоследок я к этому гаду, а он ко мне, друг к другу привыкли; ко мне никогда никто не приходил, никто со мною не говорил; свита была мне дана, как мена запирали в каземат, затрапезный халат, и с того времени железная дверь в тюрьму ко мне не отворялась. Ну, слышь, гр. П. А., я дни и счет забыл, свет проходил в каземат сверха, в окошечко, величиною в лазейку, прорубаемую в дверях житниц для лаза кошек.

„Вот, государь мой, услыхал я в корридоре гам, говор людей и час-от-часу гам приближался, наконец, услышал я поворот ключа в замке дверей. Я сотворил крестное знамениe и подумал, видно, пришел мой час положить голову на плаху. Благодарю Тебя, Господи! Прости, отпусти мои пирегрешения! Ключ щелкнул, замок отомкнулся, дверь заржала и отчинилась. Блеснувши свет отъ фонарей с зажжеными свечами ошеломил меня, граф П. А! Я одурел; на меня омрак накатил! Комендант крепости, кн. Сергей Николаевич Долгорукий, вскликал меня:

— „Матвей Иванович, государь император повелеть соизволил, чтобы вы, как можно скорее, явились к е. в. во дворец! "