На полу, у дальней стены он заметил белые царапины. Такое впечатление, что недавно там сдвигали, что-то тяжелое. Томэ подошел ближе. Царапины выглядели свежими. Широкий полукруг. Возможно отсюда, просто недавно утащили что-то тяжелое, а может дело было в другом. Томэ присмотрелся к стене, если встать под определенным углом, то на ней можно было заметить тонкую щель, которая тянулась от потолка до пола. Или просто так ему казалось.

Томэ подошел ближе и ощупал камень. Ничего особенного, обычная стена. Но если он прав, то ее как-то должны были открывать. Для этого нужен какой-то механизм. Значит нужно найти то, что его запускает. Логичней всего было бы искать справа от потайной двери, на высоте не выше человеческого роста. Хотя, когда имеешь дело с типами вроде здешних шаманов ни в чем нельзя быть уверенным.

Томэ пробежался взглядом по камню — никаких кнопок или переключателей. Но он и не ожидал увидеть что-то подобное. Дверь, если это действительно дверь, прятали не за тем, чтобы тут же выдать. Он снова коснулся ладонью стены. Делать это было неприятно. Хотя камень был сухим и твердым, у Томэ отчего-то появилось чувство, будто он гладит бок огромной жабы. Да еще эти проклятые рисунки! Они почему-то вызывали в памяти полуденный лес, смесь света и тени, где в шаге от себя не увидишь затаившегося болотного леопарда. Если задержать на знаках взгляд, то появлялась тупая боль в затылке, и начинало казаться, что стена не реальна. Томэ начал преследовать глупый страх, что рука может в любой момент провалиться в пустоту.

Он несколько раз зажмурил глаза. Тоже мне, мастера оптических иллюзий. Хотел бы он знать, чего они хотели этим добиться… Или нет, не хотел бы. Его взгляд заметался, стараясь найти место, на которое можно было спокойно смотреть, и остановился на небольшом пяточке, справа от замаскированной щели, примерно на уровне груди.

Томэ придвинулся ближе. Это место тоже заполняли символами, но они выглядели не настоящими. Точно дыра в маскировочной сети. Знаки вокруг были настоящее, а те, что внутри нет. Томэ не мог объяснить, в чем разница, но она была. Он осторожно посмотрел на символы. Если мысленно соединить верхушки тех, что окружали подделку, то получится что-то вроде треугольника. Томэ передвинул руку и проделал это упражнение пальцем.

— Ай!

Кожу обожгло будто огнем, Томэ всплеснул рукой и посмотрел на палец. Тот выглядел совершенно обычно, никакого намека на ожог. Через миг боль исчезла так же внезапно как появилась. Проклятое колдовство! Томэ почувствовал на себе чей-то взгляд, оглянулся и встретился глазами с Вильдом. Дружинник внимательно смотрел на командира. Никогда прежде Томэ не видел у него на лице, такого сосредоточенного и задумчивого выражения.

— Я… — начал он.

Стена загудела, Томэ вздрогнул. Каменная секция распахнулась так, словно отпустили огромную пружину, из пола брызнули искры, и вся комната будто подпрыгнула. Томэ вытащил плеть и осторожно заглянул в открывшийся проем.

Комната за потайной дверью была меньше, чем та, что снаружи. Вместо колб ее освещал живой огонь. Он горел в каменных пастях двух чудовищ, которые стояли на постаментах в центре. Между статуями находилось что-то непонятное. Словно огромный клок пыли, в его центре темнел чей-то силуэт. Больше всего это походило на паутину, которой гигантский паук спеленал пойманное насекомое.

Разум говорил, что самым верным решением сейчас будет развернуться и уйти. Но какая-то сила, точно магнитом притягивала Томэ. Медленно, будто против воли, он приблизился к паутине. Теперь он мог все разглядеть и понял, что догадался правильно. В центре скопления нитей заключен человек. Его голова была опущена, спутанные волосы закрывали лицо. Чем ближе к центру, тем прозрачней становились нити. Рядом с телом пленника они и вовсе исчезали из вида, словно растворялись в воздухе. Ноги человека висели в полуметре от пола. Никакой опоры не было видно, и Томэ понял, что нити паутины пронзают пленника насквозь.

Чтобы подтвердить догадку, он коснулся края клубка рукоятью плети. Хрупкие на вид нити оказались твердыми как сталь. Томэ надавил сильней. По клубку прошла слабая вибрация, тело пленника тоже закачалось и на его горле, там, где шею пронзил сразу пучок нитей, выступила крупная капля крови. Человек поднял лицо и раскрыл глаза.

Томэ вздрогнул как от удара. Этого просто не могло быть правдой. Ему мерещится! Должно мерещиться! Глаза пленника глядели сквозь десятника, он смотрел и не видел.

— Кто… кто ты?

Томэ оглянулся через плечо, Вильд стоял у входа, но входить не спешил. Томэ склонился к паутине.

— Надзирающий… Ларок, это я Томэ вы не узнаете меня? Я думал, вас убили. Все так думали, было столько крови…

Глаза пленника закрылись.

— Буря. Черная буря. Тащит души в бездну. Твари нереальности собрались и щелкают зубами. Их голод обжигает. Их слюна стекает в наш мир.

— Надзирающий, послушайте, я могу вам помочь. Та вещь… она до сих пор у меня.

Томэ снова нервно оглянулся. Еще немного и Вильд начнет что-то подозревать. Тогда его придется убить. Но получится ли? Сейчас он настороже…

Веки Надзирающего задрожали и поднялись, десятник заглянул в его глаза. От крови они были такими красными, что походили на винные ягоды.

— Ты! Ты пришел вместе с бурей. Я чувствую на тебе ее отголосок!

— Буря… — Томэ облизал губы. — Вы что-то знаете?!

— Она кромсает, он разрывает. Ты… ты пропитан ей насквозь.

— Надзирающий, — прошептал он, — как вас отсюда вытащить? Если вы скажете, я смогу вам помочь.

Вождь раскольников рассмеялся, из его рта на подбородок брызнула кровь.

— Поздно, слишком поздно. Я думал, что могу изменить будущее. Спасти их от черной бури. А она меня обманула и пришла раньше срока.

— Ларок! Ларок, слышишь меня, соберись! Еще не все потеряно!

Пленник зашипел, Томэ почувствовал, что в его горло словно впились невидимые когти. Десятник не размышляя ударил плетью по натянутой сети. Вся конструкция задрожала, нити внутри сдвинулись, и Ларок оказался с ног до головы замотан в тугой полупрозрачный кокон. Невидимые когти исчезли.

— Жаль, — прошептал Томэ, — как жаль.

Он коснулся шеи. Подсознательно, он ожидал найти царапины, но кожа под пальцами была совершенно целой, только мокрой от пота.

— Это твой знакомый?

Томэ стремительно развернулся, он совсем забыл про проклятого Вильда. Дружинник стоял, скрестив на груди руки, и с любопытством смотрел на Томэ. Десятник не заметил как тот подошел. Как много этот мерзавец успел услышать?! По зеленым глазам нельзя было ничего прочитать.

— С чего ты взял? Просто думал, что он может разговориться.

— Видно зря думал. Так что будем делать, позовем лирийцев?

Может, это было только воображение, но Томэ почудился в голосе Вильда потаенный намек. Он посмотрел в лицо дружинника. Такое же как и всегда. Только в изумрудных глазах плясали насмешливые искры.

Безумие. Все здесь пропитались безумием. Наверно и он тоже.

— Говорят главная цель жизни благороднорожденных, в том, чтобы очищать этот погрязший в скверне мир. Но нам так редко представляется эта возможность, что я просто не могу ее упустить.

Прости, Ларок. Мне действительно жаль.

Он поддел плетью провисшую нить, отодвинул ее и зацепил за клык в пасти статуи-светильника. Язык пламени коснулся паутины, нить окрасилась в пронзительно алый цвет. Томэ кивнул сам себе, он был прав, когда почувствовал родство паутины с огнем. Багрянец потек вниз и захватил соседние нити, в считанные секунды, вся паутина стала походить на комок раскаленной проволоки. Жар обжог кожу Томэ, но он не отстранился. Из алого кокона вырвался протяжный вопль. Цвет паутины сменился с красного на ослепительно белый и крик словно обрезали. Ядро клубка сияло так ярко, что было больно смотреть. Томэ моргнул слезящимися глазами и повернулся к Вильду.

— Вот как-то так.

Корпус маленькой машинки задрожал, двигатель хрипло кашлянул и замолчал. Томэ поглядел на землю и ощутил страшную пустоту под ногами. Вильд протянул руку и небрежно передвинул какой-то рычажок, двигатель снова заворчал.