Клинок торчал из груди высокого мужчины. Он был одет в поношенную куртку, а лицо скрывала раскрашенная маска. Кинжал пронзил его насквозь, острие вышло из спины и вонзилось в настоящую стену. Только поэтому бандит еще стоял на ногах. Из ослабевших рук выпал кривой кинжал. Томэ перехватил оружие и аккуратно положил его на мостовую, потом уперся кулаком в плечо убитому и выдернул свое оружие. Под курткой бандита скрывалась прочная кираса, но клинок прошел через нее, как сквозь бумагу.

Томэ осмотрел свое клинок. На совершенном, молочно-белом лезвии почти не осталось крови. Немногие алые капли быстро исчезали, точно их впитывала пурпурная "виноградная гроздь". Томэ поднял глаза и посмотрел на Аши и Севастьяна.

— Кто ждет, тот дождется.

— Знаешь, после сегодняшнего мы действительно сравняли счета.

— Ммм? — Томэ поглядел на Севастьяна поверх кубка с вином.

— Когда я напоролся на засаду, то тоже очень нехорошо о тебе подумал. Ведь никто больше не знал, что я сегодня пойду к Шамиру.

— Ну, как видно, кому было надо, тот все-таки знал, — с усмешкой отозвался Томэ. — Может, объяснишь, чем ты так ухитрился допечь своих соратников, что они захотели тебя прикончить?

— Это все сложно.

— А ты в двух словах. Ты умеешь, я знаю.

Севастьян вздохнул, упустил голову и стал медленно вертеть в ладонях кубок.

— Последние сто лет братство воюет почти без перерыва. То здесь, то там. Наши силы истощаются. Кое-кто считает, что если не взять паузу, то братство станет историей в ближайшие пятьдесят лет. Даже если ухитрится избежать крупных поражений. Победы тоже забирают свою цену.

Севастьян замолчал, Томэ отхлебнул вина и посмотрел на Аши. Каи стоял в нескольких шагах от воинов. Он почти уткнулся носом в развешенную на стене коллекцию оружия и изо всех сил делал вид, что не подслушивает. Томэ вздохнул, сначала он хотел использовать Аши в темную, не чем дальше, тем больше эта идея вызывала сомнений. Все равно мальчишка слишком умен и сумеет сделать собственные выводы. Если хотя отчасти в вести его в курс дела, пользы от него будет куда и больше. Хотя, конечно, и риск возрастет. Томэ отхлебнул из кубка и поморщился. На его вкус вино было слишком терпким.

— Если я правильно понимаю, взять, как ты говоришь, "паузу" можно только одним способом. Заключить мир с империей.

Севастьян покачал головой.

— Так далеко они не заходят. Говорят, что братству нужно объявить о нейтралитете. Отозвать наших людей с фронтов. Мы и так пролили слишком много крови под командой бездарных генералов Синклита.

— Отозвать из армии элитные отряды, — протянул Томэ. — Просто очаровательно. Разве это не открытый мятеж?

— Ты сам сказал — у нас лучшие отряды в армии. Если мы откажемся подчинятся, то что Синклит сможет с этим поделать? — Винсент усмехнулся и посмотрел на свое отражение в кубке. — По подсчетам наших старейшин, очень немногое.

— Скорее всего, ваши старейшины правы. Но тебе эта идея все равно не нравится.

— Как бы это объяснить. Я не спорю с тем, что в последних компаниях мы понесли тяжелые потери. И тем более не спорю, что передышка пошла бы нам на пользу. Но мы не можем добиваться этой передышки любой ценой. Верность долгу, обязательство защищать наш мир, сохранение чести, все это сердцевина нашего братства. И да-да, я знаю, что мы война не должна быть для нас главным, но так уж получилось, что из нашего числа выходят лучшие бойцы Фидии. Если мы притворимся, что это не так, то вовсе не вернемся к корням, как некоторые говорят. Наоборот. Это будет перемена в самом сердце братства. И этих перемен видеть не хочу.

Томэ отвел взгляд. Он не любил таких разговоров, особенно когда слова шли от чистого сердца, слишком много они затрагивали в душе такого, чего он трогать вовсе не хотел.

— Севастьян ты ведь умный человек, по крайней мере, поумнее меня. Неужели ты действительно ходил по вашей цитадели и повторял там то, что только что сказал мне? Тебе жить надоело?!

Севастьян посмотрел на Томэ и улыбнулся, будто в который раз угадал его мысли.

— Моя жизнь это поле боя, а я не привык бегать от врага.

Томэ прошипел ругательство, Севастьян улыбнулся еще шире.

— На самом деле не все так плохо. Только одна фракция, не самая большая и влиятельная мутит воду. Видимо они решили, что если я перестану "ходить по цитадели" им будет проще добиться своего.

— И они решили тебя прикончить. Какая неожиданность. Всегда знал, что пацифисты страшные люди.

— Зря шутишь. Если честно, я и сам не ожидал, что они вдруг разовьют такую бурную активность. Мы все братья, путь и разделяем разные взгляды. Даже если они убедили себя, что это требуется для блага братства, поднять руку на своего очень нелегко. Не понимаю, что их так неожиданно подтолкнуло.

Томэ отставил кубок и потер подбородок.

— И вот мы подходим к вопросу, ради которого я хотел с тобой встретиться. Не думал, что все так пересечется.

— Судьбы часто переплетены намного тесней, чем мы думаем, — спокойно ответил Севастьян. — Наверное, теперь пора рассказать, как они пересеклись на этот раз.

Лириец смотрел на Томэ цепким, все подмечающим взглядом, недавний налет меланхолии исчез без следа. Томэ слега улыбнулся. Такой Севастьян его всегда раздражал, но одновременно именно такого он его и любил.

— Толстяк Гашфар на днях рассказал мне любопытную сказку…

Томэ в общих чертах изложил, что ему известно. Пока он рассказывал, лицо Севастьяна оставалась спокойным и даже каким-то равнодушным. Но Томэ слишком хорошо знал лирийца, чтобы обмануться. Он по глазам видел, с какой огромной скоростью сейчас работает его разум.

— Значит, шторм затихает, и империя решила это использовать, — наконец, отрешенно проговорил Севастьян.

— Так говорит Гашфар.

— Да, плохо, что нет независимых подтверждений, Бастионы не посылают докладов в братство уже несколько поколений. Но в остальном все похоже на правду. Это одновременно объясняет, почему арнезцы так неожиданно решили повоевать и почему сторонники нейтралитета в братстве вдруг пустились во все тяжкие.

— Ой!

У стены звякну металл. Томэ повернул голову. У ног Аши лежал длинный клинок, каи тряс рукой, которую обжег об огненную пчелу. Похоже, он так увлекся чужим разговором, что схватил оружие пострадавшей ладонью.

— Тебе все-таки надо обработать руку, — так же спокойно сказал Севастьян. — У Шамира есть очень хорошая мазь. Он специалист на этот счет. В его деле ожоги обычное дело.

Томэ молча кивнул. На лице Аши появилось выражение обиды, но он ничего не сказал. Должно чувствовал себя виноватым за то, что вышел из роли невидимки. Каи поднял клинок и чуть ли не впечатал ни в чем не повинное оружие в стену.

— Все равно странно, что тебе приходится узнавать об этом от меня, — сказал Томэ, когда за Аши закрылась дверь.

— Если, подумать, нет, все правильно. Старейшины, могли скрыть эту информацию, чтобы не подливать масла в огонь. Поэтому даже меня не посвятили в курс дела. И Синклит тоже боится раздуть панику.

— Все хотят хранить строжайшую тайну, но как-то так получатся, что заинтересованные стороны все равно оказываются в курсе. Скоро полгорода будет об этом знать. Разумеется по секрету. Как это похоже на Столицу.

Севастьян небрежно махнул рукой.

— Не в этом дело. Когда информацией владеет больше пяти человек, она неизбежно начинает распространяться. Вопрос в том, кто заберется на верхнюю ступенькю пирамиды и сумеет ей воспользоваться, до того как она потеряет ценность.

— Сейчас мы оказались довольно высоко в этой пищевой цепочке.

— Верно. Нам повезло. Осталось только решить, как этим воспользоваться. А это бывает сложнее всего.

— В этом вопросе я доверяю профессионалу.

— Не прибедняйся. Лично я, для себя особой пользы пока не вижу. С точки зрения моей профессии намного интересней другое — миролюбы из цитадели получили информацию от кого-то на планете или же их известили из вне?