— Мое недавнее приобретение, — сообщила Майлен. — Думаю, подцепила серую латру или что-то вроде того. Вот ее и выкинули на улицу, а я подобрала.

— Если это действительно серая латра, то вряд ли она поправиться. Решила заняться благотворительностью?

— Поправиться или нет, это неважно. Я свою выгоду все равно получу. Может небольшую, но мне-то она и вовсе бесплатно досталась, — Майлен явно гордилась своей предприимчивостью, — Только пришлось повозиться, чтоб сюда ее поднять. Я бы сама не дотащила. Пришлось Сюра, из охраны, на подмогу звать.

Больная неожиданно заметалась, так что с нее сползло покрывало. Ее тело было худощавым, но очень мускулистым. По правому плечу на грудь стекал узор сложной татуировки, сквозь рисунок большие пятна синяков. Майлен посмотрела на них и надула губы.

— Это все Сюр, козлина тупая, я ведь говорила ему, что осторожней был. Не хочу, говорит, денег, ее хочу. И уперся так, что ни в какую. Пришлось разрешить. А ведь я ему сто раз повторила, что аккуратней надо быть.

Смуглая девушка продолжала извиваться на тюфяке, Томэ, наконец, понял, что за шорох привлек его внимание. Усталость, которую было снял прилив адреналина, навалилась на него с удвоенной силой.

— Ну, все? Убедился? Что ты ее так рассматриваешь? Понравилась что ли? — Майлен усмехнулась. — Есть, знаешь ли, такие мужики, которые любят с девками развлекаться, когда те так накачаются, что их от куклы не отличишь. Лично я думаю, что тут нет ничего такого. Есть куда похуже заскоки. Так что если что, для тебя бесплатно. А если ты после Сюра брезгуешь, так уже много времени прошло.

— Много болтаешь. Раздражает.

Томэ отвернулся и вышел из комнатки, Майлен быстро присоединилась к нему.

— Только ты, того, языком не мели, пожалуйста, не нужно, чтобы кто-то знал, что я у себя постороннюю поселила. Я ее через тайный ход сюда принесла.

— Что за тайный ход?

— Да на самом деле ход обычный, просто называется так. Почти от каждой комнаты есть коридор, по которому можно войти выйти в стороне от ненужных глаз. Не все клиенты любят через главный вход заходить. Это я к тому, что бы ты в виду имел. В следующий раз не нужно меня у кого-то спрашивать. Я тебе покажу, как можно войти.

— Удобно, — проворчал Томэ и опустился на ковер. — А хозяйка, не боится, что девочки будут ее надувать?

— Хозяйка? Это ты про Карлу что ли? Она не хозяйка, а скорее наш представитель. Тут каждый живет своим умом. Главное в конце месяца условленные деньги вноси, а остальное уже твои дела.

— Бордель с самоуправлением… Хм, примерно так я представлял себе демократическую республику.

— Чего?

— Не важно. Вернемся к нашему делу.

Майлен принялась излагать детали своего проекта. Томэ слушал ее в пол уха. Сквозь отупляющую усталость, его мучили уколы тревоги. У него было такое чувство, словно он посреди ночи, пробудился от сна, в котором видел, что очень важное, и теперь никак не может вспомнить, что же это было.

В громаде храме было темно. Даже свет сотен свечей почти не помогал. Все что смогли сделать развешанные под потолком паникадила, это отвоевать перед алтарем островок, на котором теснились адепты тимониты и первая сотня дружины дома Алоик. Вокруг клубились облака мрака.

Томэ несколько раз крепко зажмурился. Аши, подлец, остался дрыхнуть во дворце, а ему пришлось топать на утреннюю службу одной из самых занудных столичных сект. Жрец перед алтарем читал из Книги Архонтов.

— И установила она потомство его, каждого в соответствии с силою его — по образу Эонов вышних, ибо от Незримого видимое было произведено. Когда Нетленность посмотрела вниз в область вод, образ ее показался в водах; и возлюбили ее властители тьмы. Но не могли они овладеть образом тем, показавшимся им в водах, по причине слабости их — ибо "не могут имеющие душу овладеть духовными" — ибо снизу были они, а то было свыше.

Томэ зевнул. Жаль, что он так и не научился спать стоя. Рядом зевнул Зарак. Томэ ухватил помощника за рукав и подтянул поближе к себе. Подпорка вышла не очень удобная, но все же лучше, чем вовсе никакая.

— Эй, командир, ты все-таки не пушинка, — проворчал Зарак.

— Заткнись и выполняй свой долг, — вяло ответил десятник.

— Чтобы, по воле Отца, могла она соединить целостность со светом. Архонты, сговорившись, сказали так, "Создадим человека из части праха земного". Они образовали творение свое, как один, целиком из земли.

Монотонный голос жреца убаюкивал, Томэ закрыл глаза.

— Я вот никак не пойму, если этот Яван Карвис уже отбросил копыта то, причем тут церемония о выздоровлении?

Томэ тихо застонал. Конечно, надеяться, что Зарак будет молчать, когда появилась возможность поболтать, было очень наивно. Десятник выпрямился и одернул кафтан.

— Так все же в чем тут шутка?

Томэ провел по лицу ладонью. Ну что, разговор тоже способ развеять сон.

— Прежде всего, говоря о союзнике нашего дома, не используй выражения вроде "откинул копыта". По крайней мере, там, где тебя могут услышать, — десятник кивнул на шеренги адептов.

— Хорошо, так этот Яван уже эээ… перешел в высшие сферы или еще обретается среди людей?

— Перешел. Более чем. Это такая традиция тимонитов. Когда один из высших иерархов умирает, они объявляют, что тот болен. Думаю, это дает время приемникам прибрать все к рукам.

— Это на них похоже, поганые хапуги. Знаешь, как и в городе зовут? Клопы-лизуны.

— Чего?

— Такой жучок, который жрет зерно. Я считаю, вместо того чтобы с ними тут целоваться, нам нужно подняться по Рудайе, и поступить с ними так, как поступают с насекомыми вредителями.

— Я плохо разбираюсь в зерне и всех таких делах, но если я правильно уловил намек, ты предлагаешь очень опасную затею. Культ уже не первую сотню лет крепко держит Иллису и окрестности. Так просто их не сковырнешь. Представляешь, что случится, если Столица останется без хлеба? Да и не надо забывать об их связях с армией. Куча голов расстанется с шеями. Среди этих голов, запросто могут оказаться и наши.

— Так значит терпеть, и ничего не делать?!

Томэ пожал плечами.

— Не знаю, рад, что это не нам решать.

— Сволочи, — прошипел Зарак, — из-за них только в прошлом году цены на треть взлетели. А мы пускаем им в наш собор и позволяем горланить заклинания. И что случится, когда сдохнет их самый главный? Поможем им принести в жертву десяток другой благороднорожденных на Тетрадоне?! Ты чего кривишься?

Томэ не ответил. О погребальных обрядах тимонитов он знал куда больше, чем хотел.

На алтаре разложили полотно Тимона-ткача, младшие адепты подошли для возложения. Они оставили на широкой каменной плите маленькие хлебцы и вернулись назад. Их место заняла Тарамис. Томэ ясно видел выражение отвращения застывшее на хорошеньком личике. Десятник злорадно усмехнулся, не только его притащили сюда против воли.

Тарамис не глядя пихнула свой хлебец на алтарь и брезгливо отряхнула пальцы. Вместо того чтобы вернуться в первую шеренгу девушка пошла вдоль колонны дружинников Алоика. Следом за ней увязался Аксель.

— Госпожа, вы не можете…

— Что значит "не могу"? Ты теперь мой отец, чтобы мне приказывать? У меня уже ноги затекли тут торчать. Пока я не нужна, я хочу пойти поклониться предкам. Это даже благочестиво.

Аксель сокрушенно повесил голову.

— Но госпожа, вам нельзя так просто ходить здесь одной. Это небезопасно.

— Вот как? — Тарамис презрительно усмехнулась. — Тогда пусть кто-нибудь из наших храбрых дружинников пройдется со мной. Думаю, церемония от этого ничего не потеряет.

Глаза девушки начали шарить по шеренге, на Томэ накатило недоброе предчувствие. Прежде чем он смог что-то сделать, палец Тарамис указал на него.

— Вот он, например. Кажется, у его семьи, были давние отношения с этим храмом. Томэ ты ведь наверняка все тут знаешь, не откажешься показать достопримечательности?