В свете двух лун зернышки кварца блестели так, что больно было смотреть. Казалось, посреди черных зарослей разилось серебряное озерцо. Прохладный ветерок качнул стебли мертвичника, по песку метнулись тени. Томэ расслабил пальцы на цевье и отвел взгляд. Все равно он ничего не заметит.

Обычные люди просто не понимают, как бесшумно движутся хищники, как они могут часами выжидать, не двигая даже мускулом. Человеческое тело физически на это не способно. Если хочешь получить хоть какой-то шанс в схватке, нужно использовать то, в чем у тебя есть преимущество. Например, разум. Конечно, если он действительно в наличии. Томэ беззвучно усмехнулся, если бы кто-нибудь узнал, чем он сейчас занят, то в его отношении этот тезис оказался бы под большим вопросом.

Он устроил себе гнездо в развалинах большого дома. Похоже, когда-то здесь был шикарный бордель. Часть второго этажа обрушилась вместе с крышей. Теперь здание походило на коробку с неровно оторванным углом. Томэ это было на руку, ему сразу приглянулся узкий карниз вдоль стены, судя по отделанным металлом пазам, когда-то к нему крепились светильники. Забраться наверх помогли остатки былой роскоши. Томэ пробрался через кучи мусора, к скульптурной группе изображавшей сатира, плотоядно глядящего на стоящую танцующую перед ним нимфу. По крайней мере, Томэ предполагал, что это была нимфа. От танцовщицы уцелели только ноги и обширный зад. Томэ беззастенчиво воспользовался состоянием козлоногого; как на ступеньку оперся на огромный фаллос, ухватился за выступающий из башки рог, подтянулся и забрался на карниз. Потом пришлось немного проползти на животе и закрепиться под угрожающе нависшей грудью обнаженной девицы. Каменное тело сплошь покрывали мелкие пупырышки. Должно быть, художник хотел так изобразить капли воды, но больше было похоже на следы какой-то заразной болезни. Соседство вышло нерадостное, зато песчаная проплешина оказалась как на ладони. Расстояние не больше тридцати шагов. Он не промахнется. Остается только ждать. Все зависело от того придет ли зверь к добыче.

Томэ почувствовал как в груди шевельнулось раздражение и постарался его подавить, злость сейчас только помеха. Дядя всегда говорил, что у него неподходящий темперамент для охоты из засады, и Томэ знал, что старик прав. По своей воле он никогда не выпустил бы инициативу из рук. Только вот его желаниями никто не интересовался.

Новый порыв ветра принес хорошо знакомый сладковатый запах. Томэ слегка удивился, погода была не по-весеннему прохладной, да и времени прошло немного. Он снова принюхался и понял, что его обмануло. Мертвичник. Не зря эту колючую дрянь так прозвали. Тем более он сам видел, что кусты зацвели… Мысли невольно скользнули к утру прошлого дня, когда он раздвинул жесткие стебли и шагнул на засыпанный песком пятачок. Молодая красивая девушка лежала раскинув руки. От одежды ничего не осталось, но тело было почти нетронуто, людоед только оторвал кусок в районе бедра и слизал кровь. Смуглая кожа блестела от росы, грудь и живот покрывали мелкие розовые лепестки. Далеко не первый мертвец на памяти Томэ, но дикая картина неожиданно сильно его впечатлила.

К северу от стен борделя подал голос бурый лохмач. Крик падальщика походил на надрывный кашель. По нервам Томэ прошла горячая волна. Старый вожак предупредил семейство, что в темноте движется опасный хищник. Скоро все решится!

Томэ напряженно вслушивался в ночь, через несколько минут северной стае ответила стая из развалин зиккурата на северо-западе. Темноту наполнило гортанное харканье. Все правильно, людоед движется по дуге через самые непролазные заросли.

Через некоторое время перекличка лохмачей затихла, Томэ знал что происходит. Хищник затаился и выжидает. Предусмотрительно, но бесполезно. Главная ошибка уже сделана. Вчера ратоцефала что-то спугнуло, а сегодня хищник не выдержал голода и вернулся к брошенной на открытом месте добыче. То ли тварь обнаглела от безнаказанности, то ли Томэ неслыханно повезло, как бы там ни было, сейчас только от него зависит, станет ли эта ошибка последней в карьере людоеда из котловины Ипподрома.

Неожиданно закудахтал маруф. Это в купальнях, снова на севере, но теперь уже ближе. Вновь повисла тишина. "И будут обитать там звери пустыни и птицы поселяться в домах, и падальщики будут выть чертогах их и домах увеселения, и демоны будут бродить в темноте", — пришла в голову где-то услышанная фраза. Томэ отогнал лишнюю мысль. Ждать осталось недолго, с минуты на минуту станет ясно кто кого.

Ратоцефал завел мудрую привычку убивать тех, кто пытался на него охотиться. Томэ слышал о трех охотниках, от которых остались только размолотые кости. У него есть перед ними преимущество, он знает, как поставить на службу глаза и слух гораздо острее человеческих. Но, все равно, если он не хочет стать четвертым нужно сделать все очень тщательно.

На этот раз его предупредили клисы. Стайка птиц вспорхнула из зарослей и возбужденно закричала. Трудно найти птиц более осторожных и чутких, чем лесные клисы. Они очень редко остаются ночевать в зарослях мертвичника, но Томэ недаром разбросал там пригоршни лазурики политой сиропом из невестина корня.

Беспокойство птиц говорило, что зверь уже здесь. Чувства Томэ болезненно обострились, он слышал, как с потревоженных листьев падают налипшие днем крупинки песка, а свет лун колол глаза так, будто к ним подвели ток. Он мог различить мельчайшую деталь на земле… И все равно, людоед появился на полянке совершенно неожиданно. Могло показаться, что черная фигура просто соткалась из ночных теней. Миг назад его не было, и вот он уже стоит, пригнув вытянутую морду. Местные, когда говорили о людоеде, поминали колдовство и творили отвращающие зло знаки. О да, тому, кто никогда не сталкивался с этим почти совершенным убийцей, его способности действительно могли показаться волшебством.

Ратоцефал смотрел на противоположный край полянки, похоже, что-то там тревожило его. Томэ мог поклясться, что не оставил никаких следов, но в таких делах никогда нельзя ни за что ручаться. Ожидание стало мучительным, по виску Томэ скатилась капелька пота. Зверь стоял очень неудобно, сейчас выстрел его бы только зацепил. Если бы у Томэ в руках была его армейская винтовка, которая одним выстрела могла разорвать пополам незащищенную броней цель, он бы рискнул. Но сейчас о таком оружии можно было только мечтать.

Клисы уже успокоились и снова спрятались в зарослях, когда людоед шагнул к центру проплешины. Секунду зверь постоял над своей жертвой, а потом опустился на брюхо. Послышалось чавканье и влажный хруст. Медленно, миллиметр за миллиметром, Томэ начал поднимать винтовку. У ратоцефала скверный нюх, это его слабое место, зато зрение и слух замечательное. Важно было ничем себя не выдать до самого последнего мига.

Наконец приклад оружия уперся в плечо, а прицел совместился с целью. Отлично. Пуля пробьет шею за черепом и разорвет позвонки. Лучшего выстрела нельзя и желать. Палец плавно лег на спусковой крючок.

Неожиданно зверь вскинул голову и одним движением встал. Над зарослями снова взлетала стая клисов. От неожиданности Томэ чуть не слетел со своего насеста. Людоед перешагнул через растерзанную добычу и бесшумно прыгнул к краю полянки, в следующую секунду людоед скрылся в зарослях. Потрясенный Томэ замер, стиснув винтовку, его почти оглушил стук собственного сердца. Что делать дальше?! Ждать, что зверь вернется? А есть ли в этом смысл? Что же его спугнуло… Томэ снова прислушался к не унимавшимся клисам, насколько он мог понять, в их голосах звучал не только испуг, но и удивление. Определенно происходило что-то странное.

Томэ пополз по карнизу, в сторону, в которую скрылся людоед. Он добрался до края пролома и осторожно выглянул. Скоро он заметил движущийся среди мертвичника силуэт, тот почти сливался с окружающими тенями, но Томэ быстро понял, что видит человека и немедленно отбросил вздорную мысль, что пришелец забрел в заросли случайно. Охотник-конкурент решил попытаться взять зверя с подхода и подбирается к песчаной проплешине. Или, если быть точным, подбирается к своей смерти. Обычный ратоцефал давно бы сбежал, но людоед воспримет охотника только как свежую порцию мяса.