— Постой! — вдруг застыла Вера. Обруч с легким звоном свалился на пол. — Я сама поеду в Кандагар! В самом деле! Столько месяцев работаю без передышки. Надо же в конце концов хотя бы на недельку развеяться. Забронируй мне на три дня отель — не самый дорогой, но и не самый дешевый. Хотя нет! На два! Один день я проведу в Кабуле, говорят, там сплошная экзотика. А оттуда, — захлопала в ладоши от восторга Вера, словно маленькая девочка, получившая шоколад, — рукой подать до Непала. Надо обязательно увидеть Джомолунгму. И на обратной дороге побывать в Индии. Решено! Кандагар, Кабул, Непал, Дели. Покупай билеты и бронируй отели.

— Я решительно возражаю против этого безумного плана, — визгливо крикнул Соломон. — Непал и Индия — еще куда ни шло. В конце концов, британские гренадеры и вице-король не так давно ушли оттуда. Там сохранились остатки уважения к правам белого человека, хотя сервис такой же жуткий, как где-нибудь в Монголии. Но вот Афганистан… какая муха тебя укусила?! Черт побери, неужели ты не понимаешь, Вера, что все афганцы после войны смотрят на русских, как на подлежащих закланию жертвенных животных? Среди них пуштуны отличаются самым бешеным нравом и феноменальной жестокостью. Говорят, для них ничего не стоит освежевать человека заживо, вывесить содранную кожу на глинобитной стенке базара и преспокойно отправиться в чайхану хлебать зеленый чай. Что угодно, Вера: Индия, Непал, если хочешь, Индонезия, Таиланд, Гонконг, но только не Афганистан. Я сам съезжу за жеребцом.

— Почему я не могу делать то, что захочу? — закричала Вера. — Какого дьявола!

— Никто тебе не запрещает. Делай то, что твоей душе угодно! — стиснул кулаки Соломон. — Но не надейся, что я позволю тебе сунуть голову в петлю. Лететь в Афганистан! Ты мне нужна живая. Понимаешь?!

— Еще бы, — издевательски выкрикнула Вера, — дойную корову, из вымени которой текут потоки фунтов стерлингов, надо холить и лелеять.

Уперев руки в бока, она наступала на Соломона.

— Сумасшедшая!

— Курочка, которая несет тебе золотые яички, дядюшка Соломон! Все! Хватит!

Она злобно плюнула на пол. Циркачка смотрела на Гинзбурга так, словно он только что прилетел с враждебной планеты.

— С меня довольно! Сумасшедшая!

Гинзбург выбежал из помещения. Через несколько мгновений его голова снова просунулась в гимнастический зал:

— Можешь считать, что с этой минуты наши партнерские отношения прерваны. Неси свои яички кому-нибудь другому, курочка!

— Лошадь просто чудо! — захлебываясь от восторга, кричала Вера. В трубке стоял шум и треск от электрических разрядов: связь Кабула с Лондоном была не на высоте. — Ее не надо ничему учить — она сама может работать инструктором малоопытных циркачей. Что? Тебе удалось снять новое помещение? Вблизи Британского музея?! Цирк переезжает завтра? Я немедленно вылетаю в Лондон! Нет, нет, к черту и Индию, и Непал, и Шри-Ланку… А лошадь доставят контейнером. Если потребуется, можно будет и конюха прислать. Открытие цирка для меня важнее! Соскучилась по тебе? Как по мужчине? Ах ты, старый шут гороховый! Все равно — люблю тебя!

Вера бросила трубку и устремилась к администратору кабульского отеля «Шангри-Ла». Ей хотелось успеть заказать билет на ближайший самолет, вылетающий в Лондон.

— Звоню тебе из такси, я уже еду в аэропорт! — надрываясь, выкрикивала циркачка. «Мерседес» нещадно швыряло из стороны в сторону и подбрасывало вверх на изрытой пыльной дороге. Вере казалось, что она несется по афганской степи на взбесившемся от жары дромадере. — Вылет через двадцать минут, но, к сожалению, рейс не прямой. Польская авиакомпания «ЛОТ». Через Варшаву. Так все равно получится быстрее, и к тому же дешевый билет. Ну вот, уже и аэропорт! Пока, до встречи в новом цирке!

Лех торчал у киоска, торговавшего иностранными газетами, и делал вид, что изучает «Файнэншл Таймс». На исполинском табло засветилась надпись: «Самолет авиакомпании ЛОТ, рейс ЛО‑207 совершил посадку». На страницу «Файнэншл Таймс» упала тень. Лех поспешил к выходу. Он сразу узнал Карбовскую по запаху духов «Шанель».

Анна пошла в двух шагах сзади.

— Все в порядке, — прошептала она. — Главное, провезти ракету через летное поле прямо к самолету. — Она вытащила из бюстгальтера сложенный листок бумаги и сунула в руку Леха. — Это схема расположения самолетов…

Лех едва заметно кивнул. Анна замедлила шаг и подошла к витрине магазина сувениров, делая вид, что рассматривает украшенные золотыми и серебряными галунами конские седла, старинные медные тазы, кувшины и грозно сверкающие лезвия кривых кинжалов.

Подъехав к решетке аэропорта с северной стороны, Лех увидел небольшой серебристый домик контрольно-пропускного пункта, покрытый гофрированным алюминием. Рядом стоял солдат в форме рядового афганской армии с автоматом на груди и охранник, сотрудник службы безопасности аэропорта. У обоих был явно скучающий вид.

Лех остановил «мицубиси-паджеро» в пяти метрах от КПП. Выпрыгнув из машины, энергичной походкой направился к солдату и охраннику.

— Мне нужно подвезти к польскому самолету товар, который не жалуют таможенники.

— Наркотики? — переполошился охранник.

Несколько недель назад афганское правительство подверглось резкой критике со стороны США и других ведущих держав мира за попустительство в транспортировке наркотиков. Был образован также специальный фонд в размере полумиллиарда долларов, который направили в Афганистан для поощрения специализирующихся на борьбе с наркотиками полицейских.

— Нет, — успокоил его Лех. — Старая рухлядь. Антиквариат.

Афганцы переглянулись. Лех нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Время отсчитывало минуты. Часы показывали 2.10. До отлета самолета оставалось 20 минут.

— Мы должны проверить, — насупился солдат.

Охранник скрылся в домике КПП. Несколько секунд спустя он появился перед «мицубиси-паджеро». На его правой руке был намотан кожаный поводок с беснующейся афганской овчаркой.

Она прыгнула в салон автомобиля и обнюхала все предметы. Залезала под сиденья, долго исследовала запасную камеру.

Лех кусал губы. Последние два года реклама польских авиалиний провозглашала: «„ЛОТ“ — ни минуты задержки!»

Наконец солдат промолвил:

— Все в порядке.

Лех подал ему пачку стодолларовых бумажек:

— Две тысячи.

Солдат даже не протянул руки за деньгами. Поляк яростно выгреб из кармана оставшиеся деньги:

— Шесть тысяч… за железки!

Охранник махнул рукой:

— Проезжай!

Лех успел выучить наизусть карту-схему кабульского аэропорта и не потерял лишнего времени, разыскивая «Боинг‑747». До отлета оставалось восемь минут, и трап уже готовились убрать от самолета. Пассажиры давно сидели в салоне.

Как только «мицубиси-паджеро» поравнялась с трапом, из-за дверцы выглянула Анна. Поляк заметил, что девушка, стремясь скрыть свою бледность, не пожалела малиновой пудры. От этого лицо ее стало похожим на раскрашенную маску.

— Клади сюда, — прошептала Анна, введя Леха в отсек, где стояли ящики с лимонадом и высилась горка упакованных в полиэтилен готовых обедов.

Лех вытащил из кармана билет, который успел приобрести перед встречей с Анной. Помахивая им, прошел на свое место в хвосте лайнера.

В нескольких метрах сзади от Леха находились туалеты «экономического класса» «Боинга». Когда завершался первый час полета, мимо него стали сновать люди. В основном это были матери с детьми.

Лех перечитал все газеты, которые имелись у стюардесс, и принялся за «Сейчас». Он специально попросил Анну, чтобы перед вылетом в Кабул она захватила несколько последних номеров журнала.

С удовлетворением заметив собственные фотографии, Лех захлопнул журналы и сложил их аккуратной стопкой на соседнем незанятом сиденье.

В этот момент мимо него прошел к туалету импозантный господин в дорогом клетчатом пиджаке из шотландской шерсти. В зубах у него торчала трубка. Он бережно нес в руках портативный компьютер «Notebook».