— Не оставляй меня одну! — молила Анна.

Но для Леха не существовало сейчас ничего, кроме «стингера», до которого он должен был во что бы то ни стало доползти.

Наконец он добрался до нужного отсека «Боинга», до неузнаваемости искореженного взрывом. Лех сразу узнал «стингер» благодаря афганскому ковру, в который была запеленута ракета. Он ухватился за его край и изо всех сил потащил на себя. Высвободив «стингер» из-под обломков, Лех подпрыгнул и уцепился руками за край дверного проема. Подтянувшись, выбрался наружу. Переводя дыхание, уселся на искореженную и почерневшую от копоти обшивку «Боинга».

Рядом догорал остов большого самолета. Лех понял, что произошло. В бетонные плиты взлетной полосы врезался аэробус. Взрывная волна разметала бойцов спецгруппы, опрокинула «Боинг» и сломала его крыло. Грузовой лайнер пылал, и огонь перекинулся на пассажирский «Боинг».

Прикрывая лицо ладонью, чтобы спастись от нестерпимого жара, Лех зорко оглядывался по сторонам. К горящим останкам «Боинга» и аэробуса, завывая и мигая синими огоньками, мчались пожарные машины и «Скорая помощь».

— Лех! — послышался снизу голос Анны. — Где ты?

— Я здесь, наверху, — спокойно ответил Лех. — Подай мне «стингер».

Стюардесса нагнулась, с трудом подняла ракету и протянула ее Леху, который бережно положил «стингер» на обшивку.

— Давай руку…

Черный от сажи и копоти, Лех вытащил дрожащую Анну из «Боинга», лег на живот и, притормаживая руками, съехал по полукруглому краю обшивки на бетон.

— Бросай ракету! — крикнул он.

Анна нетвердыми руками приподняла «стингер», бросила Леху. Поляк поймал его и уложил между ног.

— Теперь прыгай!

Стюардесса, закрыв глаза, прыгнула. Лех бережно подхватил ее и опустил рядом с собой.

— А теперь бежим! Самолет может в любую минуту взорваться!

Не успели они отбежать от останков «Боинга», как над ними взметнулся столб оранжевого огня, сопровождаемый взрывами, подобными раскатам грома.

Анна и Лех бросились на прохладный бетон и несколько секунд неподвижно лежали, уткнувшись в шероховатую поверхность плит. Потом Анна вскочила на ноги и бросилась бежать. Лех остался лежать на бетоне. Встревоженная стюардесса оглянулась, но Мазовецкий по-прежнему не двигался с места.

Превозмогая страх, Анна вернулась к нему. Заглянув Леху в лицо, увидела, что глаза поляка закрыты, а зубы плотно сжаты. Мазовецкий тихо постанывал, и Анна поняла, что он ранен.

Она прижала ухо к его груди. Сердце Леха громко билось. В эту секунду, визжа тормозами, к ним подъехала машина «Скорой помощи». Выскочившие из нее санитары мгновенно оценили ситуацию. Они положили Леха на носилки и внесли в машину.

— Вы поедете с ним? — спросил один из санитаров Анну.

— Конечно!

Анна торопливо подхватила «стингер» и уселась на железной скамье между носилками и корпусом машины, которая сразу же сорвалась с места.

Останки двух самолетов уже окружила плотная цепочка врачей, работников службы безопасности «Окенце», всех, кто был в этот час свободен от оформления пассажиров или багажа. Они с тревогой и надеждой всматривались в горящие обломки, надеясь, что в этой свалке отыщется хоть кто-нибудь живой. Пожарные машины заливали огонь пенистыми струями из мощных брандспойтов.

Отсек автомобиля «Скорой помощи», в котором были установлены носилки с Лехом, отделялся от кабины, водителя и врача, матовой перегородкой. До склонившейся над Лехом Анны доносились приглушенные голоса медиков.

Внезапно Мазовецкий приподнялся на локтях и осмысленно посмотрел в глаза стюардессе.

— Со мной все в порядке, — улыбнулся он остолбеневшей Анне. — Нам надо поскорее выбраться отсюда.

Помедлив, Отто фон Мольтке снял трубку. Звонил Курт Хаусхофер.

— В наши планы вмешался слепой рок, — взволнованно кричал он. — В тот момент, когда предупрежденная нами польская спецгруппа готовилась ворваться в кабину, где находился Лех Мазовецкий, в самолет компании «ЛОТ» врезался грузовой аэробус нашей «Люфтганзы».

— Выходит, Мазовецкий погиб?

— Скорее всего. Наш резидент в Варшаве сообщает, что сейчас на месте происшествия в «Окенце» царит паника. Все растеряны, мечутся вокруг горящих обломков и не знают, что предпринять. Если ко мне поступят дополнительные сведения, я немедленно доложу!

Машина «Скорой помощи» мчалась по улицам Варшавы, почти не снижая скорости. Но тут Лех и Анна почувствовали, как она замедлила движение и вскоре совсем остановилась.

Лех приподнял белую занавеску и выглянул в окно. Так и есть. Грохольская была перекопана строителями. Через узкий проход с трудом могла проехать лишь одна машина. Мигалки и сирена здесь уже не помогали.

— Бери «стингер» и убегай! — прошептал Лех. — Он осторожно открыл заднюю дверь машины. — Давай!

Анна подхватила ракету и вылезла на улицу.

— Береги «стингер»! — крикнул ей вдогонку Мазовецкий. В это время проход освободился и «Скорая помощь» ринулась вперед. Анна отскочила в сторону, освобождая дорогу рванувшимся вслед автомобилям. Встав на обочину, вытянула правую руку и через пару минут уже сидела в такси.

Заседание германского кабинета подходило к концу, когда помощник Фишера положил ему на стол пакет с пометкой: «Срочно! Важно!»

Канцлер разорвал пакет. Там оказалось донесение немецкого посла в Варшаве.

Члены кабинета ждали, пока канцлер не закончит чтение. Наконец Фишер оторвался от послания и с раздражением посмотрел на Отто фон Мольтке:

— Посол сообщает, что его утром вызвал министр иностранных дел и предъявил нечто вроде ультиматума: либо мы выплачиваем польскому министерству внутренних дел полуторамиллионную компенсацию, либо они раздуют шумиху о «новых немецких провокациях».

Речь идет о том, что неделю назад ваш заместитель Хаусхофер потребовал арестовать в аэропорту «Окенце» прибывающего из Афганистана с несколькими ракетами «стингер» террориста Мазовецкого. Хаусхофер утверждает, что с помощью «стингеров» Мазовецкий собирался совершить на меня покушение. Поляки выслали для захвата террориста спецгруппу. Но в это время рядом с «Боингом», на котором он прибыл из Кабула, в землю врезался лайнер «Люфтганзы». Бойцы отряда особого назначения погибли, чудом спасшегося Мазовецкого доставили в реанимацию. Анализ места происшествия показал: в прибывшем из Кабула «Боинге» «стингеров» не оказалось. Поэтому поляки считают, что Хаусхофером затеяна провокация с целью замарать доброе имя Польши обвинением в терроризме. Они требуют компенсации за жизнь и снаряжение погибших бойцов — полтора миллиона марок.

Фон Мольтке подавленно молчал.

— Не могли бы вы разъяснить членам кабинета, в чем замысел всей этой комбинации? — язвительно спросил Шпеер.

— Мазовецкий попал в поле зрения нашей разведки после того, как нарисовал свастику на лобовом стекле «мерседеса» немецкого посла в Варшаве и угодил в тюрьму, — проронил фон Мольтке. — Агентурные данные позволяли подозревать его в антигерманских настроениях и склонности к террористическим актам против крупных государственных деятелей. Поездка Мазовецкого в Афганистан встревожила нас. Мы решили, что он отправился туда за оружием, оставшимся после войны афганских моджахедов против Советов. А в девяноста девяти случаях из ста за «стингерами» ездят в Афганистан. Мазовецкий проник на борт самолета в Кабуле, минуя регистрацию. Он подъехал к лайнеру на собственной машине и внес сверток, который по всем параметрам походил на обернутый ковром «стингер». Вот и судите сами, — повысил голос фон Мольтке, — надо или не надо было предупреждать польские власти…

— Демагогия, — недовольно фыркнул Шпеер.

Но остальные члены кабинета не разделяли мнения министра иностранных дел. Это ясно читалось на их озабоченных лицах.