Вера в полном смятении посмотрела на Сесиля. За какой-то один час ей пришлось пережить и перестрадать столько, сколько она не перечувствовала за всю жизнь.

— Ты в самом деле любишь меня? — наклонилась Вера к Сесилю.

— Больше жизни! — горячо воскликнул сын лорда Генри. — Я знаю, отец отказался от вас из-за матери и сильно страдает. Но если бы вы полюбили меня, я ни за что в жизни не отпустил бы вас!

— Твой отец правильно сделал, оставив меня. И твоя мать — мудрая женщина, — смиренно проговорила Вера. — Я желаю тебе добра, Сесиль. Искренне желаю! А меня забудь навсегда. Я способна приносить людям — и себе самой — только несчастье. Это рок. И судьба. Ничего тут не поделаешь.

Она наклонилась, поцеловала Сесиля в лоб, круто повернулась и, не оглядываясь, побежала к выходу. «Если хотя бы этот невинный мотылек не обожжет крылышки о мой адский огонь, я буду счастлива!» — кусая губы, думала она.

Миновала неделя после встречи Анны с Верой.

Карбовская встретилась с Мазовецким на Трафальгарской площади. Она уже издали увидела плотную фигуру Леха и направилась прямиком к нему. Стюардесса надела джинсовую юбку до колен, белую кофточку в красный горошек и яркий шейный платок бирюзового цвета и ничем уже не напоминала женщину в сомбреро с нелепыми бусами.

— Ты сегодня особенно хороша! — восхищенно произнес Лех.

— Как наши дела? — пропустила мимо ушей комплимент Анна.

— Телевизор с ракетой уже в офисе герцога. Ты здорово обработала эту Наумофф. Все прошло как по маслу.

— Она меня беспокоит, — вздохнула Анна. — Глаза у нее бегали. Боюсь, как бы в последний момент циркачка не выдала нас…

— Не думай об этом! — оборвал ее Мазовецкий. — Мы сделали все, что могли. В конце концов, мы люди, а не боги. — Он отхлебнул пива. Анна взяла жестянку «Кока-колы». — Пусть будет то, что будет. Нам надо думать о другом.

— О чем?

— О себе.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, Анна, мы не международные террористы, которым некие господа пообещали положить на открытые в швейцарских банках тайные счета по несколько миллионов долларов за удачно выполненную операцию. Мы — смертники. Нам спасли жизнь, потребовав взамен устранить канцлера Германии. Торг очень выгодный, — усмехнулся он, — заказчики убийства не рискуют ничем и не платят ни копейки. Если нам не повезет, нас просто расстреляют. А если улыбнется удача, постараются ликвидировать свои же «доброжелатели».

Он выразительно щелкнул пальцами.

— Ты считаешь, они не заплатят нам и не предоставят возможность укрыться в безопасном месте? — опустила голову Анна.

— А как бы ты поступила на их месте? Кому нужны такие свидетели?!

— Что же делать?

Голос Анны задрожал от отчаяния.

— Я не вижу выхода. Если «доброжелатели» смогли уберечь нас от неминуемого расстрела, то им тем более не составит никакого труда добраться до нас в любой точке земного шара. Но не надо вешать носа! — неожиданно бодро произнес Лех. — Они — не боги, и не всесильны. К тому же, я подозреваю, после гибели Фишера в Польше заварится такая каша, что некоторое время им будет не до нас. А потом, вспомни о судьбе нацистских преступников. После войны они удачно укрылись в Латинской Америке. За ними охотилась самая могущественная разведка в мире — израильская «Моссад» — но из нескольких тысяч нацистов израильтянам удалось схватить лишь одного Адольфа Эйхмана. Сомневаюсь, что наши доморощенные разведслужбы окажутся лучше «Моссада»!

Анна задумчиво тянула через трубочку «Кока-колу». Она вступила в организацию Леха Мазовецкого, воодушевленная искренним желанием убить злейшего врага Польши — Гельмута Фишера. Она, Лех и все остальные — кроме Бронислава Герека, показавшего себя трусом и подонком — были готовы отдать за это свои жизни. А теперь им навязали совсем другую игру. Цель была та же, но правила кардинально изменились!

— Я попытался поставить себя на место тех, кто захочет поохотиться за нашими головами. И пришел к следующим выводам: в Океанию соваться не стоит. Там скрывался Тадеуш. Они решат, что и мы последуем его примеру. Южная Америка отпадает — маршрут нацистских преступников стал слишком популярным, им сейчас пользуются многие. Южная Африка тоже накрылась — там победили черные, белым преступникам путь туда заказан. Я думал о Кении — но она слишком близко от Европы, об Австралии — но она соседка Океании и опять-таки место приюта нацистов. Еще пива! — крикнул он, подняв вверх руку.

Через минуту официант поставил перед Лехом пенящуюся кружку холодного «Гиннесса».

— И все-таки в мире есть местечко, где мы сможем затаиться. Нас будут искать в трущобах крупных городов, в сельве Амазонки, на уединенных виллах в горах Швейцарии и Чили, а мы тихо затаимся, — он перегнулся через столик и шепнул на ухо Анне, — в Гданьске. Бывшем вольном городе Данциге.

— Ты с ума сошел! — Анна стукнула ладошкой по столу и смерила любовника презрительным взглядом. — Лучше сразу идти с повинной в полицию. Может быть, в награду предоставят возможность подобрать себе камеру почище.

— Я выбрал этот вариант, просчитав и отвергнув все остальные, — укоризненно покачал головой Мазовецкий. — Ты же неглупая девчонка, Анна. Должна понимать, что современный мир похож на аквариум. Через его прозрачные стенки отлично видны все барахтающиеся в нем рыбешки. Даже вскарабкавшись на Тибет, ты будешь отлично видна в Варшаве.

— А из Гданьска я там видна не буду? — саркастически расхохоталась стюардесса.

Лех отхлебнул пива.

— Как раз того, что лежит под носом, люди обычно не замечают. Сыщики не смогут отказаться от стереотипа. По их мнению, преступник сломя голову несется прочь от места преступления. Походя на извивающегося червя, он норовит забиться в самую узкую, самую дальнюю, самую недоступную щель. И пока нас будут искать в этих экзотических убежищах, мы спокойно пересидим самое напряженное время в Гданьске. Я не исключаю, что полицейская экспедиция в Тибет вернется не с пустыми руками. Возможно, им удастся отловить легендарного «снежного человека». Но к тому времени о нас совершенно забудут. С новыми паспортами и биографиями мы начнем новую жизнь. И верю, что добьемся успеха!

— Это слишком фантастично. Все рассчитано на везение. А если не повезет? А случайности? От них никто на свете не застрахован!

Лех погладил вздрагивающую руку Анны. — С подлинными паспортами, которыми я располагаю, и деньгами, которые у меня, слава Богу, остались, нам бояться абсолютно нечего. Главное — не забыть, что я — Стефан Тыминьский, а ты — Малгожата Заславская-Тыминьская. Дом в Гданьске на это имя уже приобретен. Для соседей мы — моряк загранплавания и буфетчица с того же судна. Долгие месяцы плавания в тропиках сблизили нас, но лишили здоровья. Мы решили осесть на родине — благо средства позволяют. Верь мне, Анна, — энергично воскликнул он, — все будет отлично. Ты меня поняла? — тревожно заглянул он ей в глаза.

Лех был не шутку встревожен продолжительным молчанием женщины.

— Да, — безвольно кивнула Анна и встала. — Я поеду прямо в Хитроу.

— Все будет отлично! — как заклинание повторил террорист.

Но, как ни старался он придать своему голосу непоколебимую уверенность, это у него не получилось. В глубине души сам Лех понимал: вероятность успеха ничтожно мала.

Продуманный Эриком Мюллером до деталей механизм обеспечения безопасности канцлера был задействован еще в боннском международном аэропорту. Перед взлетом правительственного самолета аэропорт был оцеплен солдатами и агентами секретной службы. Возле посадочной полосы развернули зенитные артиллерийские и ракетные установки. Их радары непрерывно прощупывали воздух в поисках любых враждебных летательных аппаратов.

Черный «мерседес» канцлера в сопровождении десятка автомобилей охраны прибыл в аэропорт из президентского дворца и сразу же подъехал к самолету. Никаких предполетных пресс-конференций не устраивалось.