В начале XVII века вновь вспыхнула смута. Москва горела, и Московский Кремль переходил из рук в руки. Считается, что Москву почти полностью сожгли. Итак, Иерусалим-Москва XVI века сожжен и сильно поврежден в конце Великой Смуты, во время междуцарствия и крупных сражений на улицах Москвы в начале XVII века, перед приходом Романовых к власти. При этом сильно пострадал Московский Кремль. Как сообщает И.Е. Забелин, даже в конце правления Михаила Романова в 1645 году «по всему Кремлю-городу, по городовой стене и в башнях местами на десятки сажен кирпич осыпался, стены отсели, белые камни вывалились, своды в иных башнях расселись или обвалились» [284], с. 165. Начинается восстановление Московского Кремля [284], с. 165. То есть — «сожженного Иерусалима».

Не это ли восстановление описано в библейской книге Неемии как восстановление сожженного Иерусалима? В таком случае, возникает мысль, что под именем библейского Неемии, руководящего восстановлением Иерусалима, Ветхий Завет описал знаменитого Кузьму Минина. Напомним, что Кузьма Минин Сухорукий собирал деньги на ополчение для освобождения Москвы от поляков [799], кн. 4, т. 8, с. 641. Именно его назначили ведать казной ополчения [578], кн. 2, с. 943. Не связано ли имя — или прозвище? — МИНИН с тем, что он собирал деньги? Ведь деньги, собираемые на восстановление библейского Иерусалима, назывались или измерялись МИНАМИ. Об этом говорят книга Неемии (7:71) и книга 1 Ездры (2:69). Да и само библейское имя НЕЕМИЯ, вероятно, является обратным прочтением того же самого слова МИНА или МИНИН.

Имя Кузьмы Минина пропадает со страниц русской истории после 1612 года. Но не руководил ли Кузьма Минин = библейский Неемия и восстановительными работами в Московском Кремле? К сожалению, по доступным нам источникам, выяснить это не удалось.

Нельзя не отметить, что тема освобождения Иерусалима звучит ярко в источниках, рассказывающих об освобождении Москвы ополчением Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского в начале XVII века. Вот что сообщает С.М. Соловьев: «Князь Димитрий, Кузьма и все ратные люди положили упование на Бога, И КАК ИЕРУСАЛИМ, ГОВОРИТ ЛЕТОПИСЬ, БЫЛ ОЧИЩЕН ПОСЛЕДНИМИ ЛЮДЬМИ, ТАК И В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ последние люди собрались и пошли против безбожных латин» [799], кн. 4, т. 8, с. 644. Так говорит русская летопись.

Это — не единственный пример сравнения в летописях освобождения Москвы от поляков с ветхозаветным восстановлением Иерусалима. Напомним, что в Библии, в книгах 1,2 Ездры и в книге Неемии, вместе с Неемией постоянно упоминается Зоровавель, как один из главных участников восстановления Иерусалима. См. 1 Ездры 2:2, Неемия 7:7, 12:47, 2 Ездры 5:8. А вот в каких выражениях описывали действия Кузьмы Минина современники. При этом, конечно, надо понимать, что их тексты дошли до нас в переработке XVII века. «Воздвизает Бог некоего мужа… который видя многих насильствуемых, зело оскорбился и ЗОРОВАВЕЛЬСКИ поболел душою за людей Господних». Цит. по [578], кн. 2, с. 938.

И.Е. Забелин написал следующее про Минина: «Душа его способна была заболеть ЗОРОВАВЕЛЬСКИ, то есть заболеть чувством народной свободы, КАК БОЛЕЛА ДУША ЗОРОВАВЕЛЯ, ОСВОБОДИВШЕГО СВОЙ НАРОД ОТ ПЕРСИДСКОГО ПЛЕНА, ВОССТАНОВИВШЕГО ЭТОМУ НАРОДУ ЕГО ХРАМ ИЕРУСАЛИМСКИЙ… СХОДСТВО ЛИЧНОСТИ МИНИНА С ЭТОЙ БИБЛЕЙСКОЙ ЛИЧНОСТЬЮ ВСПОМЯНУЛОСЬ НЕ БЕЗ ОСНОВАНИЯ, ибо и Минин служил правде, занимая (как земский староста) начальство судных дел у своей братии». Цит. по [578], кн. 2, с. 938.

Надо полагать, в первоначальных текстах речь шла о Минине-Зоровавеле и лишь затем романовские редакторы «оторвали» два прозвища друг от друга. И начали объяснять нам, будто речь идет всего лишь об «аналогии».

Мы уже много раз видели, что подобные сравнения с Библией на страницах летописей часто есть результат поздней их редакции. Прямые отождествления с библейскими событиями искусственно переделали в «параллели», «аналогии», «ассоциации».

Любопытно, что согласно Толковой Библии [845], в комментарии к Неемии 8:9, другое имя Неемии, а именно Тиршафа, в греческой переделке звучало, по-видимому, как АРФАРАТ или АРТАРАТ. Это имя упомянуто в книге 2 Ездры 9:49 вместо имени Неемии. Не означает ли слово АРТАРАТ просто АРТА-РАТЬ, то есть Ордынская Рать, ополчение. Ведь именно ополчение возглавлял Минин-Неемия в русской истории, вместе с Пожарским.

Что касается второго героя, вошедшего наряду с Мининым в анналы русской истории, — князя Дмитрия Пожарского, — то он тоже отразился на страницах Библии. Вероятно, это библейский князь Шешбацар (1 Ездры 1:7–8, 1:11). Именно Шешбацар получает для восстановления Иерусалима сосуды Дома Господня из рук Мифредата, сокровищехранителя (1 Ездры 1:8). Может быть, в библейском имени ШЕШБАЦАР преломилось имя ПОЖАРСКИЙ: бацар — пожар.

Итак, получается, что известный памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве является памятником ветхозаветным ордынским героям Неемии и Шешбацару, рис. 2.76. На рис. 2.77 приведена старинная гравюра 1818 года, изображающая военный парад при открытии памятника Минину и Пожарскому.

Захоронен был библейский Неемия — то есть Козьма Минин — в Нижнем Новгороде, в Спасо-Преображенском соборе Кремля [366], с. 125. На рис. 2.78 мы приводим старую фотографию часовни-гробницы Минина. На рис. 2.79 показана собственно гробница Козьмы Минина = библейского Неемии в усыпальнице Нижегородского собора. Усыпальница князя Пожарского, возможно библейского Шешбацара, показана на рис. 2.80.

Когда восстановительные работы в Москве закончились, в Библию вставили рассказ о них в виде книги Неемии. Затем издали Библию царя Алексея Михайловича, на обложке которой поместили карту Москвы-Иерусалима. Об этом мы говорили выше. Вероятно, издание выпустили по поводу завершения восстановительных работ в Иерусалиме-Москве в середине XVII века.

Тот факт, что, рассказывая о восстановлении Иерусалима, библейская книга Неемии на самом деле говорит о строительстве Московского Кремля в XVI веке, после взятия Казани, подтверждается изображениями на старых русских иконах. Например, историки сообщают о росписи Успенского собора в Московском Кремле следующее: «Через два года (якобы в 1552–1555 годах — Авт.) против Царского места в Успенском соборе появилась икона еще невиданных размеров. Множество изображенных на ней РУССКИХ воинов покинули объятый пламенем город, чтобы устремиться в райский град — Небесный ИЕРУСАЛИМ… Предводитель… обернулся к всаднику в царском одеянии — Владимиру Мономаху… Ангелы протягивают венцы славы молодому воину, и на него устремила взор Богоматерь, пребывающая в райском Иерусалиме, ибо это — царь Иван Васильевич. Горящий же город — взятая им Казань» [96], с. 46.