Мы приехали в Винчестер в полдень, и мистер Картер предложил прямо отправиться в отель «Джордж», в котором останавливался Генри Дунбар во время роковой истории.

— Нам лучше всего остановиться в том самом отеле, где жило подозреваемое нами лицо при тех обстоятельствах, которые мы приехали исследовать, — сказал мистер Картер, когда, отдав свои вещи носильщику, мы вышли из вокзала. — Поселившись в этом отеле, мы соберем множество сведений, не обращая на себя никакого внимания; а эти сведения, сами по себе ничего не значащие, взятые вместе, составят, быть может, необходимые звенья общей цепи доказательств. Ну-с, мистер Остин, мне нужно вам сказать несколько слов, прежде чем мы начнем это дело. Вы только любитель и не знакомы с нашим ремеслом, потому с самыми лучшими намерениями на свете вы можете испортить все дело. Я же взялся за него и намерен исполнить свою обязанность добросовестно, что и заставляет меня быть с вами откровенным. Согласны ли вы слушаться меня?

— Я вам сказал, мистер Картер, что я совершенно согласен исполнять все ваши приказания, если этим могу принести какую-нибудь пользу нашему делу.

— Отлично, — ответил он. — Итак, к делу. Прежде всего мы с вами — джентльмены, которые не знают, что делать с собой и со своими деньгами; мы много наслышаны о Винчестере как об отличном месте для рыбалки; и приехали провести здесь с недельку времени. Если нам здесь понравится, то приедем на все лето и остановимся в этом же отеле, который, по нашему мнению, лучший отель в Англии, особенно в нем великолепно готовят жареную рыбу и черепаховый суп. Помните, это — первый пункт; придерживаясь его, мы ставим себя в отличное положение: и хозяин, и прислуга в надежде на наш вторичный приезд будут всячески стараться нам услужить и расскажут все, что знают. Теперь перейдем ко второму пункту, который состоит в том, что мы решительно ничего не знаем об убитом здесь человеке. Мы слыхали о мистере Дунбаре, потому что он один из сильных мира сего, и читали в газетах истории про убийство, но оно нас нисколько не заинтересовало. Это заставит хозяина и прислугу рассказать нам подробно всю историю, все, что говорили, думали и подозревали о ней. Когда они достаточно наговорятся, мы начнем выказывать, что это дело нас интересует, и мало-помалу я начну им задавать вопросы; таким образом, мы узнаем все малейшие подробности дела. Вы, вероятно, захотите помочь мне, мистер Остин, и я составил план, исполняя который, вы истинно окажете мне большую услугу.

Я поспешил объяснить мистеру Картеру, что от всей души желаю ему помочь, хотя эта помощь и не могла быть очень значительна.

— Так я скажу, что вы можете сделать. Я не буду заговаривать о вопросе, интересующем нас, иначе я выдал бы себя и испортил бы все дело. Я не хочу этим сказать, что кто-нибудь стал бы противодействовать мне, если б стало известно, что я — Генри Картер, сыщик из Скотланд-Ярда. Напротив, они тогда все сломя голову бросились бы мне помогать, а вышло бы знаете что? Том бы говорил мне одно, Дик объяснял другое, Гарри вспоминал третье, и все они вместе наварили бы такой каши, что и не расхлебать. Мол задача — как можно более держаться в тени, не начинать самому разговоров, а терпеливо ждать, пока другие заговорят о Джозефе Вильмоте; впрочем, я не думаю, чтобы мне пришлось долго ждать. Ваша обязанность будет очень легкая: вы будете постоянно говорить, что вам надо написать множество писем, и как только вы услышите, что я разговорился с хозяином или с одним из слуг, то тотчас принимайтесь за письмо.

— Вы хотите, чтобы я записывал ваш разговор? — сказал я.

— Вы угадали. Вы должны вести себя так, как будто вас вовсе не интересуют рассказы об убийстве и вы совершенно погружены в свои письма. Но между тем вы запишете слово в слово все, что будет говориться об этом деле. Не обращайте внимания на мои вопросы, и записывайте только ответы как можно яснее и короче. Не беспокойтесь приводить их в систему, это мое дело, от вас требуется только одно — молчите и пишите.

Я обещал исполнить его приказание как можно лучше. Мы приближались в это время к отелю, и я не мог не вспомнить о том светлом летнем дне, когда Генри Дунбар и его жертва въехали в Винчестер, из которого один из них никогда не должен был выехать. Убеждение в виновности банкира так крепко засело в мою голову со времени странной сцены в банке, что я смотрел на Генри Дунбара как на преступника, приговоренного судом. Меня удивляло, когда сыщик говорил об этом преступлении как о вещи недоказанной.

Погода была сырая, ветреная, и на большой улице Винчестера было мало народу. Нас приняли очень радушно в отеле и отвели три комнаты, из которых одна была гостиная, а остальные две — спальни. Я заказал обед к шести часам, получив, конечно, предварительно согласие мистера Картера, который очень внимательно осматривал все углы комнаты, точно думал найти какие-нибудь сведения о расследуемом деле в занавесях, в ковре и т. д. Вероятно, долгий опыт приучил его невольно обращать внимание на всякий, даже ничего не значащий предмет.

Я с радостью уселся у камина, в котором пылал огонь; мой товарищ между тем ходил взад и вперед по комнате, засунув руки в карманы и насупив брови.

Награда, назначенная правительством за раскрытие убийства Джозефа Вильмота, была обыкновенная — сто фунтов; я же со своей стороны обещал мистеру Картеру удвоить эту сумму, если ему удастся объяснить тайну. Таким образом, ставка состояла из двухсот фунтов, а из-за такой суммы, по словам мистера Картера, стоило начать игру. Я дал письменное обязательство выплатить обещанные сто фунтов в тот самый день, когда убийца Джозефа Вильмота будет арестован. Я ничем не рисковал, давая это обещание, ибо отложил около тысячи фунтов в течение моей двенадцатилетней службы в конторе «Дунбар, Дунбар и Балдерби».

Я видел по выражению лица мистера Картера, что он был погружен в глубокую думу. Он выпил бутылку содовой воды и рюмку коньяку, который принес ему слуга по моему приказанию, но не сказал ему ни слова. Когда слуга вышел из комнаты, он подошел ко мне.

— Мне надо поговорить с вами серьезно, сэр, — сказал он.

Я ответил, что готов выслушать все, что ему угодно будет мне сказать.

— Когда вы поручаете ваше дело сыщику, сэр, — начал он, — то должны питать к нему полное доверие. Если вы не доверяете ему, то не имейте с ним никакого дела, потому что если ему нельзя доверить всех самых священных тайн, то он мошенник, подлец, и не принесет вам никакой пользы. Но когда вам служит человек, которого вам рекомендовали люди, хорошо знающие его, то доверьтесь ему вполне и безбоязненно расскажите все, что знаете, не скрывая ничего, потому что в сумерках, при полусвете, все же лучше работать, чем в совершенном мраке. Зачем я вам говорю это, мистер Остин? Вы это знаете так же хорошо, как я. Однако вы мне не вполне доверяете.

— Я вам сказал все, что вам необходимо было знать, — ответил я.

— Нет, сэр. Мне необходимо знать все, если вы хотите, чтобы это дело увенчалось успехом. Вы боитесь вполне довериться мне; но неужели вы так невинны, сэр, и не знаете, что человек, занимающийся нашим ремеслом, приучается зорко глядеть, так, что ничто не ускользает от него. Я знаю очень хорошо, что вы скрываете от меня что-то, хотя, по-видимому, питаете ко мне доверие. В вагоне вы три раза вынимали какое-то письмо, перечитывали его несколько раз и смотрели на меня в нерешительности. Вы думали, что меня очень занимали поля за окном, но я был бы круглым дураком и не годился в сыщики, если бы не следил за вами. Я видел ясно, что вы хотели, но не решались показать мне письмо, почему нетрудно догадаться, что оно касалось винчестерского убийства.

Мистер Картер замолчал и прислонился к камину. Я нисколько не удивился, что он угадал мои мысли, и стал серьезно обдумывать его слова. Конечно, он прав; но как мог я открыть полицейскому чиновнику тайну моего сердца — рассказать ему горькую повесть моей любви?

— Доверьтесь мне вполне, мистер Остин, — начал снова Картер. — Если вы желаете, чтобы я вам принес какую-нибудь пользу, то не скрывайте от меня ничего, ибо, может быть, то, чего вы мне не скажете, всего важнее для меня.