— Ее фамилия Вильмот, Маргарита Вильмот.

— Я не знаю ее, — гордо сказал банкир, с беспокойством поглядывая на полуотворенную дверь. — Закройте дверь, — приказал он кассиру, — из коридора ужасно дует. Кто это Маргарита Вильмот?

— Дочь несчастного Джозефа Вильмота, убитого в Винчестере, — ответил мрачно кассир, пристально глядя на Генри Дунбара.

Банкир ответил ему таким же взглядом и, не спуская с него глаз, произнес твердым, решительным голосом:

— Скажите этой девушке, Маргарите Вильмот, что я отказываюсь видеть ее здесь, точно так же, как отказался в Портланд-Плэсе и Винчестере. Скажите, что я никогда ее не приму, где бы и когда бы она меня ни поджидала. Я уже и так слишком много перенес неприятностей из-за этого несчастного дела и не намерен более сносить ее преследований. На что ей меня видеть? Если она нуждается, я всегда готов ей помочь, как уже объяснял ей не раз. Но если она находится в бедственном положении…

— Нет, мистер Дунбар, — прервал его Клемент Остин, — у нее есть друзья, которые никогда не допустят ее бедственного положения.

— Неужели? И вы, вероятно, один из этих друзей, мистер Остин?

— Да.

— Так докажите эту дружбу и уверьте Маргариту Вильмот, что она найдет во мне не врага, а доброжелателя. Если вы, как я подозреваю, питаете к ней более чем дружбу, если вы ее любите и она отвечает вам тем же, то женитесь на ней и она принесет вам приданое, которым не побрезговал бы любой джентльмен.

В голосе банкира теперь уже не слышно было ни гнева, ни нетерпения; напротив, в нем ясно проглядывало глубокое, неподдельное чувство. Клемент Остин посмотрел на него с удивлением — так неожиданна была эта перемена. Генри Дунбар заметил этот взгляд, и как бы отвечая на него, сказал:

— Вам нечего удивляться, что я не желаю видеть Маргариту Вильмот. Неужели вы не можете понять, что мне неприятно свидание с этой девушкой, которая, судя по ее упорным преследованиям, подозревает меня в убийстве своего отца? Я — старый человек, прожил тридцать пять лет в Индии, здоровье мое совершенно расстроено, и потому неудивительно, что меня пугает мысль о всякой трагической сцене. Я еще не оправился от потрясения, нанесенного мне винчестерской историей. Сделайте одолжение, передайте Маргарите Вильмот, что я готов быть ее другом, самым добрым, истинным другом, если она согласна принять мою дружбу, но не намерен видеть ее до тех пор, пока она не переменит своего мнения обо мне.

Слова эти звучали с неподдельной простотой и искренностью. Клемент Остин, возвращаясь в контору, чтобы передать Маргарите слова банкира, невольно подумал, не ошибалась ли Маргарита Вильмот, — может, Генри Дунбар и неповинен в преступлении.

Не успел он скрыться за дверью, как Генри Дунбар поспешно обратился к мистеру Балдерби.

— Эта дверка, — сказал он, указывая на калитку в каменной стене, окружавшей двор, — выходит, кажется, в маленький переулок, сообщающийся с улицей Св. Гундольфа?

— Да, — ответил Балдерби.

— Она заперта?

— Нет, она всегда открыта до четырех часов. В нее часто бегают конторщики.

— Так я выйду через двор, — сказал банкир торопливо и едва переводя дух от волнения. — Вы пошлите немного погодя мой экипаж в Кларендонский отель. Я ни за что не хочу видеть этой девушки. Прощайте.

С этими словами он поспешно вышел из кабинета. Мистер Балдерби проводил его до коридора, очень удивляясь непонятному волнению Генри Дунбара; банкир же прошел через маленький двор, открыл калитку и исчез в переулке.

Так он в третий раз избегнул свидания с Маргаритой Вильмот.

В третий раз Маргарита Вильмот обманулась в своей надежде увидеть Генри Дунбара. Клемент Остин накануне вечером сказал ей, что банкир будет в конторе на улице Св. Гундольфа, и молодая учительница музыки изменила часы уроков, чтобы быть вовремя в Сити и увидеть Генри Дунбара.

— Он не посмеет отказать вам в свидании, — сказал Остин. — Он поймет, что подобный отказ возбудит подозрения людей, окружающих его.

— Он это знал в Винчестере и все-таки улизнул от меня, — ответила Маргарита. — Он хорошо знал это, когда отказался принять меня в Портланд-Плэсе. Он и сегодня не пустит меня к себе, если я буду просить у него свидания. Мне только остается надеяться на нечаянную с ним встречу. Не можете ли вы это устроить для меня, мистер Остин?

Остин немедленно согласился устроить так, чтобы Маргарита встретилась как бы случайно с мистером Дунбаром, и вот почему дочь Джозефа Вильмота дожидалась в конторе на улице Св. Гундольфа. Она пришла всего пятью минутами позже мистера Дунбара и решилась терпеливо дожидаться его при выходе и поговорить с ним, увидеть его лицо и убедиться, виновен ли он в смерти ее отца или нет, ибо она по-прежнему была уверена, что какое-нибудь, хоть смутное, неопределенное выражение в его лице откроет ей страшную тайну. Она была твердо убеждена, что испытание докажет его виновность, иначе зачем ему постоянно уклоняться от свидания с ней.

В третий раз ожидания ее были обмануты, и она грустно возвратилась домой, преследуемая призраком умершего отца; а Генри Дунбар ехал в Кларендонский отель в извозчичьем кэбе.

Маргарита застала в хорошенькой, маленькой гостиной своего коттеджа в Клапгаме одну из своих учениц и должна была тотчас сесть за фортепьяно. Более часа прошло, прежде чем кончился урок и она смогла свободно предаться своим грустным мыслям.

Ученица ее была бойкая, веселая молодая девушка, очень любившая свою учительницу музыки и с радостью готовая поболтать о модных шляпках, о зимних мантильях или о новом романе. Но бледное лицо Маргариты, казалось, безмолвно взывало к состраданию, и потому мисс Ломбертон надела перчатки, поправила шляпку перед зеркалом, висевшим над камином, и поторопилась уйти. Маргарита присела к маленькому круглому столу и открыла книгу. Но она не могла читать, хотя книгу эту ей дал Клемент, а она особенно любила читать все, что его интересовало. Она неподвижно сидела с устремленным на книгу взглядом, и тусклый свет двух свечек освещал ее взволнованное лицо. Грустные ее думы были неожиданно прерваны звоном колокольчика у крыльца, и вскоре хорошенькая, молоденькая служанка ввела в комнату мистера Остина.

Маргарита привстала, несколько смущенная приходом нежданного гостя. Это было в первый раз, что Клемент пришел к ней один. Он нередко посещал ее, но всегда в сопровождении матери.

— Боюсь, что побеспокоил вас, мисс Вильмот, — сказал он.

— О нет, вовсе нет, — ответила Маргарита. — Я сидела без занятия и думала…

— Вы думали о сегодняшней неудаче?

— Да.

Наступило молчание. Маргарита села к маленькому столу, а Клемент начал в раздумье ходить по комнате. Вдруг он остановился напротив Маргариты, оперся локтем на угол камина и устремил на нее задумчивый взгляд.

— Маргарита, — сказал Клемент (он в первый раз называл девушку этим именем, и она взглянула на него с удивлением), — Маргарита! То, что сегодня случилось, заставляет меня думать, что ваше подозрение справедливо и что Генри Дунбар — единственный представитель семьи, которую я с детства привык почитать, — убийца вашего отца. Если это так, то правосудие требует, чтобы преступление этого человека было обнаружено. Я схожусь во мнении с Шекспиром: я уверен, что «убийство должно обнаружиться рано или поздно, так или иначе». Но полиция в этом случае очень виновата: она как будто опасалась со всей строгостью исследовать дело, опасалась, чтобы следы не дошли до Генри Дунбара.

— Вы полагаете, что она была подкуплена?

— Нет, я этого не думаю. Но, по-видимому, существует общее мнение, что человек с миллионным состоянием не может совершить преступление. Я не думаю, чтобы полиция была подкуплена; она только выказала свою слабость и нерадивость. Ее озадачила трудность дела. Тут подоспели другие преступления, явилась новая работа, и она отодвинула расследование этого дела как не подающего надежды на скорый исход. Таким образом преступники остаются ненаказанными, вот почему убийцы ходят на свободе, не потому, что обнаружение их преступления невозможно, но потому, что подобное расследование требует слишком много труда, а этому немногие решаются посвятить себя. Пока все умы заняты новостью об ужасном преступлении, пока убийца день и ночь начеку — полиция следит за ним; но со временем, когда почти все забыли о преступлении, когда безнаказанность сделала преступника беспечным, когда поимка делается легка, полиция уже устала, и никто не следит за передвижениями преступника. Я не знаком с судебной частью, но полагаю, что Дунбар — убийца вашего отца; и я сделаю с помощью Божьей все, что смогу, для обнаружения его виновности.