Не все уделы выступали в роли периферийных гарнизонов. Часть их располагалась в центре, в том числе в столичных зонах. Но между обеими категориями уделов была существенная разница, на которую обращали внимание исследователи. Речь о том, что уделы центральной части Чжунго и тем более обеих столичных зон были более мелкими и менее значимыми. Это естественно и логично: земли там издревле были лучше освоены и гуще заселены. Соответственно территории внутренних уделов были строже ограничены. Возможно, и характер их организации был несколько иным, чем у тех, что давались на периферии.

В материалах «Цзо-чжуань» можно встретить упоминания о мелких уделах центральной зоны, в том числе и расположенных близ обеих столиц. Д.Челмерс на этом основании в свое время составил даже карту уделов (см. [255, т. 5, с. 112—113, вкладка]). Но подробных данных о мелких уделах центральной зоны в источниках нет. Во-первых, потому, что большинство их так никогда и не стали хотя бы полуавтономными политическими образованиями, как в силу своего скромного размера, так и из-за близости к администрации центра. А во-вторых, возможно, из-за того, что эти уделы в реальности достаточно быстро исчезли, будучи заменены системой развивавшейся централизованной администрации в масштабе столичных зон, находившихся под непосредственной властью центра.

Дело в том, что в столичных зонах действовали свои привычные нормы: в Цзунчжоу — старые чжоуские, в Чэнчжоу — с использованием богатого шанского опыта (вспомним, что строили вторую столицу в основном шанцы). Более конкретно о чжоуских формах редистрибутивных отношений речь пойдет ниже. Относительно же Чэнчжоу (Лои), который после 771 г. до н.э. стал столицей и сердцевиной домена чжоуского вана, есть некоторые данные, позволяющие судить о том, что формы централизованной редистрибуции развивались здесь достаточно успешно. Так, из некоторых надписей на бронзе («Сяо чэнь Су гуй», «Сяо Кэ дин») явствует, что восемь иньских армий, дислоцированных рядом с Чэнчжоу, являли собой в организационно-административном плане некое единое целое, видимо, сеть военных поселений с централизованной администрацией.

Из надписи «Ху гу» вытекает, что там существовала практика наследования административных должностей, в частности должности сы-ту восьми армий, и, видимо, своя система снабжения, амбаров и складов (см. [13; 105, т. 6, с. 23а, т. 7, с. 100а, 1236]). Напрашивается вывод, что во второй столичной зоне Чэнчжоу шел энергичный процесс институционализации власти центра и развития механизма централизованной редистрибуции. А коль скоро так, то не исключено, что параллельно совершенствовался аналогичный механизм и в масштабах обеих столичных зон, включая и многочисленные, находившиеся между столицами уделы.

Уделы внутренние, таким образом, заметно отличались от внешних, периферийных, причем не столько даже размерами, что очень важно, сколько сущностью, перспективами. Вкратце их отличие было в том, что у них не было будущего. Рано или поздно, но они все поглощались централизованной администрацией столичной зоны, которая укреплялась за счет их поглощения.

Но только внутренние уделы и были в сфере досягаемости администрации центра, практически быстрыми темпами превращавшейся в администрацию столичных зон. Уделы внешние, периферийные, столь же быстрыми темпами решительно выходили из сферы влияния центральной администрации, трансформируясь в политические структуры, аналогичные столичным зонам. Процесс, о котором идет речь (включая различие между внутренними и внешними по отношению к столичным зонам уделами), легко продемонстрировать на конкретном примере.

Как о том уже говорилось, два виднейших представителя чжоуской администрации, Чжоу-гун и Шао-гун, получили собственные внешние уделы: первый в управлявшейся им зоне, на территории к югу от Хуанхэ (удел Лy в Шаньдуне), а второй — в своей зоне, к северу от Хуанхэ (удел Янь). Сами они в этих периферийных уделах не жили и не могли жить, ибо были заняты административными делами в своих столичных зонах, в Чэн-чжоу и Цзунчжоу. Зато их сыновья, посланные вместо них управлять уделами, стали родоначальниками владетельных феодально-удельных домов, царских династий будущих царств Лy и Янь, игравших существенную роль в политической жизни чжоуского Китая на протяжении многих веков.

В то же время в столичных зонах, а после 771 г. до н.э. — в домене вана в Чэнчжоу также были наследники Чжоу-гуна и Шао-гуна, на протяжении многих поколений сохранявшие свои титулы (чжоу-гун, шао-гун) и игравшие, как о том говорят тексты, заметную роль в числе ближайших сановников вана. Однако эти два гуна при царском дворе не были правителями больших уделов. Можно предположить, что они владели мелкими внутренними уделами, использовавшимися в качестве кормлений. Точных данных на этот счет нет. Но в любом случае очевидно, что уделы, даже если они были, перестали играть для своих владельцев сколько-нибудь существенную роль достаточно быстро. Чжоу-гуны и шао-гуны при чжоуском ване в столичных зонах и домене были сановниками, находившимися на службе и получавшими соответствующее вознаграждение, не более того.

Не столь даже важно, по-прежнему оно шло за счет доходов от их внутренних уделов-кормлений или выплачивалось из казны, а уделы более не существовали. Не важно, когда именно такая трансформация произошла, если она вообще имела место. Важно, что внутренние уделы не имели политического значения и так или иначе были инкорпорированы, поглощены, переварены администрацией центра и ее сформировавшимся механизмом централизованной редистрибуции. В то же время внешние уделы, напротив, окончательно вышли, как упоминалось, из сферы влияния упомянутой администрации. Правда, не сразу. Как же шел исторический процесс децентрализации и феодализации чжоуского Китая, как начинался и какие формы обретал?  

Западночжоуское государство — вопреки тому, как Г.Крил озаглавил свою известную монографию [194], — империей никогда не было и не могло стать. Это было военно-политическое образование достаточно раннего и неразвитого типа. И хотя доктрина небесного мандата благодаря героическим усилиям Чжоу-гуна намертво связала все внешние периферийные уделы Чжунго, т.е. будущие царства и княжества, с администрацией центра (затем доменом вана) в рамках единого целого на основе строгой, сакрально обусловленной субординации, многое в этом единстве, по меньшей мере вначале, держалось на военной силе — как то было и в Шан. Военный характер имели главнейшие связи, соединявшие чжоуское государство в единое целое.

В первую очередь это относится к внешним уделам — во всяком случае, на раннем этапе их существования. Ведь они были, как упоминалось, конгломератом этнически гетерогенного населения, а руководители их — направленными на периферию чиновниками, начальниками чжоуского гарнизона в этнически чуждой, а то и враждебной чжоусцам среде. Получая из рук вана и от его имени право на управление людьми и землями, знаки власти и регалии, правители уделов были искренне рады и горячо благодарили за оказанную им честь, как то явствует из соответствующих надписей на бронзе.

В то отдаленное время они и не помышляли о какой-либо автономии, не стремились, да и не имели ни малейших оснований стремиться к какой-либо политической самостоятельности. Больше того, правители возникших уделов только и держались у власти благодаря постоянной поддержке центра, чьи 14 армий (шесть из Цзунчжоу и восемь иньских из Чэнчжоу) были их опорой, надежным защитником в случае любых осложнений. В свою очередь, и ван опирался на преданные ему уделы-гарнизоны на местах, направляя то один, то другой из них против внешних врагов. Тот же Юй, получивший во владение удел с почти 2 тыс. подданных, в одной из надписей с гордостью сообщил о победе над врагами: были уничтожены 4802 человека и взяты в плен 13 081 (надпись «Сяо Юй дин») [105, т. б, с. 35].