Неолитическая стоянка Хэмуду датируется второй половиной V тысячелетия до н.э. и по времени синхронна наиболее раннему яншаоскому этапу Баньпо в варианте Бэйшоулин. Иными словами, будучи расположена на крайнем востоке Китая, культура Хэмуду оказалась старше и Цинляньгана и хубэйского Яншао, которые теоретически могли бы считаться этапными ступенями продвижения яншаоского неолита расписной керамики с северо-запада на юго-восток. Но мало этого. Будучи украшена весьма совершенной по характеру росписью — геометрический орнамент, зооморфные изображения и даже целые рисунки со своеобразной композицией (см., в частности, [93, с. 100, табл. XI, 1]), керамика Хэмуду по тесту оказалась отличной от обычной яншаоско-цинляньганской: она черная, причем черный цвет ее создавался за счет добавки к глине растительной примеси (порошок из стеблей, листьев и зерен), которая при обжиге превращалась в уголь. Специфическими особенностями отличалась и строительная техника: здания часто сооружались на сваях, при их строительстве использовались не только столбы, но и доски. Там же был обнаружен наиболее древний в Китае рис. Во всем остальном — орудия из камня, тип керамических сосудов, одомашненные свинья и собака — Хэмуду сходна с Яншао.

Существенно заметить, что особенности культуры Хэмуду просуществовали не слишком долго: уже в середине IV тысячелетия до н.э. в этом районе Китая господствовала культура Цинляньган в ее южном варианте Мацзябинь. Культура Мацзябинь — как и Цинляньган к северу от Янцзы — являла собой часть обширной культурной зоны, сложившейся по меньшей мере частично под влиянием и воздействием со стороны Яншао, хубэйского в первую очередь — хотя не исключено, что не только его. Хэмуду при этом осталась как бы особняком, хотя практика рисосеяния могла быть заимствована насельниками культуры Цинляньган именно с юга, от Хэмуду, ибо на севере и даже в хубэйском Яншао возделывали чумизу.

На смену вариантам Мацзябинь и собственно Цинляньгану в цинляньганской зоне с начала III тысячелетия до н.э. пришли на юге культуры Бэйиньянинь и Сунцзэ, а на севере — Люлинь и Хуатин. При этом северные преемники собственно Цинляньгана активно взаимодействовали с шаньдунской культурой Давэнькоу. До недавнего времени специалисты почти единодушно считали даже, что Давэнькоу генетически связана скорей с Цинляньганом, нежели с Яншао. И только обнаружение нового предъяншаоского горизонта позволило поставить вопрос о север-* ных корнях Давэнькоу (по мнению Чжан Гуан-чжи, этот горизонт мог сыграть свою роль и в возникновении неолита всей цинляньганской зоны расписной керамики [176, с. 514]). Видимо, в реальной действительности связи были взаимными и пересекающимися. Ниже, касаясь проблемы гончарного круга, мы еще вернемся к этому вопросу. Пока же попытаемся подвести итог и создать гипотетическую реконструкцию процесса генезиса группы китайских неолитических культур расписной керамики.

Стоит сразу же заметить, что задача эта неблагодарная. Новые находки могут безжалостно разрушить любую гипотетическую схему, как то не раз уже случалось. И все же наметить, пусть пунктиром, ход упомянутого процесса необходимо, как и необходимо решение, пусть предварительное, главной дилеммы: либо на территории Китая произошла собственная неолитическая революция, давшая китайскому зерновому неолиту все те нововведения, какими он обладал с первых же дней своего существования на этой земле, либо следует говорить о воздействиях извне. Третьего быть не может — хотя вполне может стоять вопрос о размерах внешних воздействий и о роли автохтонных процессов.

Итак, подытожим уже известное. Немногочисленные стоянки микролитического мезолита в бассейне Хуанхэ свидетельствуют лишь о связях китайского мезолита с тем, что было характерно 14—12 тыс. лет назад для всего евразийского и североафриканского степного пояса. Стоянки юго-восточноазиатского мезолита (культура Хоабинь) на крайнем юге китайского субконтинента свидетельствуют о близости этой зоны к юго-восточноазиатскому центру мини-революции неолита в ее незерновом варианте. Стоит особо оговориться, что ни микролит севера, ни тем более мезолит юга сами по себе к развитому зерновому неолиту привести не могли — для этого нужны были серьезные и длительные промежуточные этапы развития, т.е. то, что и именуется неолитической революцией в полном смысле слова, с учетом всей радикальности такого рода революционного процесса. Следов существования этих промежуточных этапов в Китае или рядом с ним нет. Можно сказать осторожнее: пока нет. Но это факт, с которым нельзя не считаться.

Самые ранние из известных на сегодняшний день неолитических культур (стоянки субнеолита, явственно тяготеющие к микролиту, в счет не идут) в Китае — горизонт предьяншаоского неолита на севере, в бассейне Хуанхэ. Это развитый земледельческий зерновой неолит, знакомый со всеми основными достижениями и нововведениями неолитической революции, кроме росписи. И в первую очередь — с агротехническими приемами выращивания злаков, с принципами одомашнивания животных, с оседлым образом жизни. Зерновое земледелие в данном перечне особенно важно, ибо оно не могло быть перенято с юга, из юго-восточноазиатской зоны незернового неолита.

Еще более очевидно это для южной культуры Хэмуду, которая при всей ее необычной для неолита расписной керамики Китая характеристике вписывается в серию культур расписной керамики Евразии по двум важнейшим признакам — знакомству с зерновым земледелием и с росписью. Оба этих признака с юга, из юго-восточноазиатской зоны не могли быть заимствованы. Стало быть, либо насельники Хэмуду, как и предъяншаоского горизонта бассейна Хуанхэ, самостоятельно овладели агротехникой зернового хозяйства (с выращиванием соответственно чумизы и риса), а со временем и принципами росписи, со всей ее весьма сложной и в основном однообразной для всей серии культур расписной керамики Евразии семантикой и символикой, либо эти признаки были приобретены в результате каких-то контактов с их обладателями.

Большинство современных специалистов склоняются к тому, что весь процесс генезиса развитого зернового неолита протекал в Китае самостоятельно, хотя некоторые из них (речь о западных ученых, в Китае таких нет) оговаривают при этом возможность некоей «диффузии стимулов», которая могла ускорить процесс. На мой взгляд, такие оговорки бессодержательны и могут быть восприняты с немалой дозой юмора: любое рождение связано с оплодотворением, либо оно было, либо его не было. Но если говорить всерьез, то отрицать контакты в процессе генезиса развитого зернового неолита Китая просто невозможно. Контакты были, и были в изобилии на протяжении всей истории становления и развития китайского неолита. И «диффузию стимулов» в этой связи никак нельзя сводить к чему-то второстепенному, сыгравшему лишь вспомогательную роль в сложном процессе становления китайского неолита. Как раз наоборот, эволюция напрямую и в первую очередь зависела именно от такого рода редких, но игравших решающую роль контактов, особенно если условия для восприятия заимствуемых достижений уже созрели.

Каким мог быть механизм гипотетических контактов? Хотя выше шла речь о цепной реакции миграционного потока ранних земледельцев, едва ли всерьез можно говорить о больших потоках мигрантов с запада в Китай. Годные для земледелия районы заканчиваются на территории Средней Азии и северной Индии. Дальше идут неудобные горные долины тибетско-гималайской зоны, пустыни и степи Монголии и юга Сибири с редкими пригодными для земледелия анклавами. Правда, их можно было все же одолеть, освоить, пересечь, но для этого нужны были немалые усилия и время. И если на восток просачивались отряды земледельцев, то их было сравнительно немного, а применительно к тому времени, о котором идет речь (VI—V тысячелетия до н.э.), видимо, и вовсе мало. Во всяком случае, современная археология пока их не фиксирует: между ранними земледельцами Средней Азии и Индии, с одной стороны, и Китая — с другой, промежуточных культур зернового неолита той эпохи не найдено. Неудивительно, что ставится лишь проблема диффузии стимулов. Но согласимся, что «стимулы» сами по себе не перемещаются. Их кто-то как-то разносит — и именно в этом их «диффузия». Но кто? И как?