Событие, о котором идет речь, заслуживает особого внимания хотя бы потому, что впоследствии именно Цинь суждено было прийти на смену Чжоу. Поэтому остановимся на истории Цинь. В гл. 5 «Шицзи» приводится подробная и достаточно легендарная генеалогия циньских правителей. Упоминается, в частности, что их предки служили Му-вану в качестве колесничих, а Сяо-вану как чиновники, ведавшие разведением лошадей на северо-западных рубежах Цзунчжоу, радом с землями жунов. Сюань-ван назначил одного из представителей дома Цинь сановником-дафу, а вскоре после этого циньские вожди начали именовать себя гунами (см. [86, т. 2, с. 16—18]), имея в качестве небольшого удела земли в Цюаньцю.
Когда правление Ю-вана подошло к трагическому концу и цюань-жуны уже чувствовали себя хозяевами в Цзунчжоу, циньский Сян-гун, по свидетельству Сыма Цяня, «пришел на помощь дому Чжоу». Его отряд «сражался с упорством и добился успеха». Здесь не все ясно. Едва ли, судя по контексту последующих сообщений, циньский Сян-гун защищал Ю-вана, хотя это и не исключено. Но совершенно естественно, что после гибели последнего западночжоуского правителя циньские воины во главе со своим вождем стали на сторону законного его преемника Пин-вана. Они сопровождали его в новую столицу на востоке, и именно за все эти заслуги Сян-гун был возведен, как сказано э «Шицзи», «в ранг чжухоу». Одновременно ван «даровал ему земли к западу от гор Цишань», заметив, что «Цинь сумело прогнать жунов и поэтому получает эти земли» [86, т. 2, с. 19].
Неясно также, почему ван только после перемещения в Лои возвел Сян-гуна в ранг чжухоу, коль скоро тот уже был гуном. Остается предположить, что до официального возведения в ранг (к слову, не гуна, а бо, на две ступени более низкого, если строго следовать принятой в Чжоу иерархии титулов) циньские правители именовали себя гунами самозванно, подобно тому, как это делали их соседи, жунские вожди. Соответственно создается впечатление, что циньские вожди были в момент их сближения с Пин-ваном и официального признания в качестве чжухоу в немалой мере варваризованными, хотя они публично и не гордились этим, как то было в случае с правителями южного Чу.
Циньский Сян-гун, обретя вместо прежнего небольшого удела в Цюаньцю огромные территории и получив признание в качестве чжухоу с рангом бо, принес клятву верности вану. Правда, он не стал от этого более причастным к цивилизации Чжунго, оставаясь со своими подданными — во всяком случае в культурном отношении — более близким к жунам, нежели к Чжоу. Но зато с точки зрения политики, что было гораздо важнее для сохранения власти правителей Чжоу, выбор Пин-вана оказался верным. Перебравшись на восток, чжоуские ваны оставили за своей спиной надежно защищавший их от варварских вторжений жунов барьер. Для них это было успешным решением сильно беспокоившей их проблемы.
Что же касается Цинь, то правители нового удела быстро укрепились на пожалованных им землях и начали энергично расширять свои владения. Они шаг за шагом теснили жунов, пока не нанесли им на 18-м году правления Пин-вана (753 г. до н.э.), как сообщается в «Чжушу цзинянь», решающее поражение. В результате были очищены земли к западу от горы Ци-шань — те самые, что были пожалованы правителям Цинь в качестве территории их нового удела. Эти земли и остававшееся на них население, включая часть не успевших переселиться чжоусцев, были присоединены к владению Цинь, что способствовало превращению его в одно из крупнейших царств за пределами Чжунго.
Земли к востоку от Цишань находились под формальной юрисдикцией вана. Однако сам Пин-ван едва ли реально мог осуществлять свою власть вне пределов небольшого домена с центром в Лои, куда его перевезли в 771 г. до н.э. Дело в том, что с этого года (а точнее, если учитывать особенности китайского счета периодов правлений, о чем уже упоминалось, с 770-го) начался новый этап истории Чжоу, восточночжоуский.
Строго говоря, разговор о восточночжоуской истории следовало бы вести отдельно, в следующем томе, посвященном истории восточночжоуского Китая. Но есть одно обстоятельство, которое побуждает включить первые полвека восточночжоуской истории — царствование Пин-вана — в корпус первого тома. Дело в том, что второй том в основном касается проблем истории периода Чуныцо, который являет собой часть восточночжоуской истории и хронологически начинается с 722 г. до н.э., с которого ведется систематическое изложение событий в хронике «Чуныцо». А так как события могут быть изложены практически почти исключительно по материалам этой хроники и комментарию к ней — «Цзо чжуань», то вполне понятно и оправданно стремление выделить период Чуныцо (с 722 по 479 г., год смерти Конфуция) в особый том.
Это оправдано и единством основного источника, и характером материала, и особенностями исторического процесса. Поэтому начало восточночжоуской истории, т.е. годы жизни и правления Пин-вана, достаточно скудные событиями и практически не представленные источниками, целесообразно включить в изложение материалов, посвященных Западному Чжоу. Итак, что представлял собой дом Чжоу в первые полвека его существования на новом месте, с центром в Чэнчжоу-Лои?
Прежде всего, — и это самое главное — он перестал быть признанным политическим центром Поднебесной, даже главной ее части, Чжунго. Переместившись на восток, чжоуские ваны утратили свои позиции пусть и ограниченных во власти, но все же всекитайских правителей, воевавших с помощью своих вассалов и на севере и на далеком юге. Ваны стали правителями домена типа большого удела, не более того. Делами же Поднебесной начали распоряжаться, причем достаточно свободно, практически не апеллируя к вану, чжухоу, особенно наиболее сильные из них. Они на свой страх и риск вели теперь и войны с варварами, о чем мельком уже было сказано в связи с историей дома Цинь. Общая картина была четко обрисована Сыма Цянем: «Во время правления Пин-вана чжоуский дом ослаб, сильные князья присоединяли к себе земли слабых, началось усиление княжеств Ци, Чу, Цинь и Цзинь, и управление все больше зависело от местных правителей» [86, т. 1, с. 203].
Однако, несмотря на потерю реальной власти и превращение домена вана в один из чжоуских уделов, затем царств, роль вана в чжоуском Китае продолжала признаваться. Он оставался законным главой Поднебесной, сакральным вождем чжоусцев. Эта его функция была весьма четко отражена в идее ван-дао («правление вана», «путь вана», «легитимное правление» — подробнее см. [300]), противопоставленной идее ба-дао («правление силы», «путь гегемона», «нелегитимная власть»). Чжоуские правители, начиная с Пин-вана, продолжали быть символом ван-дао на протяжении полутысячелетия, хотя реальной властью в Поднебесной практически более не обладали. Феномен исключительный в мировой истории и объяснимый лишь с позиций той всемогущей и игравшей роль политической религии древнего Китая концепции небесного мандата с лежавшим в ее основе принципом этического детерминанта, о которой уже обстоятельно шла речь выше.
Пин-ван процарствовал свыше полувека — более всех своих предшественников, да и едва ли не всех остальных чжоуских правителей. Нельзя сказать, что годы его правления были просто бесцветными. Но тот факт, что о них сказано очень мало и что в параграфе «Чжушу цзинянь», повествующем о событиях того времени, речь идет практически не о нем и не о его делах, но о его вассалах и их войнах или связанных с ними событиях (см. [255, т. 3, Prolegomena, с. 158—160]), говорит сам за себя: чжоуский ван перестал быть политическим центром страны.
