— Все равно, — повторил Майерс. — Зря мы явились, побеспокоили вас.

— Какая чушь, — перебил Морган. — Нам и самим очень хотелось узнать, какие они, эти Майерсы. Так, сэр, вам налить чего-нибудь крепенького?

— Было бы неплохо, — ответил Майерс.

— А вам, миссис Майерс?

Паула кивнула.

— Так, две чашки, сейчас сделаю, — сказал Морган. — Дорогая, может, и нам добавить, а? — обернулся он к жене. — Заодно уж.

Он взял ее чашку и отправился на кухню. Майерс услышал, как хлопнула дверца шкафа, за этим последовало какое-то слово, подозрительно похожее на ругательство. Майерс моргнул. Потом взглянул на Хильду, которая усаживалась в кресло рядом с диваном.

— Садитесь же, не стойте, — сказала она. Она хлопала по подлокотнику дивана. — Давайте-ка сюда, поближе к камину. Мы попросим мистера Моргана подбросить туда еще дров, когда он вернется.

Они сели. Хильда Морган сложила руки на коленях, потом слегка наклонилась, изучая лицо Майерса.

В гостиной все было точно таким же, как раньше, кроме, пожалуй, трех гравюр в рамочках, которые висели на стене за стулом Хильды. На одной из них мужчина в «тройке», приподняв котелок, приветствовал двух дам с летними зонтиками. Все действо происходило на широком перекрестке, заполненном лошадьми и экипажами.

— Как вам Германия? — спросила Паула. Она сидела на самом краю дивана, держа сумочку на коленях.

— О, нам там очень понравилось, — ответил ей Эдгар Морган, возвращаясь из кухни: в руках у него был поднос с четырьмя большими чашками. Майерс узнал эти чашки.

— А вы бывали в Германии, миссис Майерс? — спросил Морган.

— Нет, но мы очень хотим туда поехать, — ответила Паула. — Ведь правда, Майерс? Может быть, в следующем году, летом. Или через год. Как только Майерс издаст свою книгу. Он ее сейчас пишет.

— Думаю, писатель может извлечь из поездки в Европу много полезного, — сказал Эдгар, аккуратно ставя чашки на подставки. — Прошу вас, не стесняйтесь. — Он сел на стул прямо напротив Хильды и посмотрел на Майерса. — Вы упомянули в письме, что бросили работу, чтобы была возможность писать.

— Да, это так, — ответил Майерс и отхлебнул из чашки.

— Он почти каждый день что-нибудь пишет, — сказала Паула.

— Правда? — спросил Морган. — Вот это да! И что же вы сегодня написали, позвольте спросить?

— Ничего.

— Это все из-за праздников, — сказала Паула.

— Вы можете им гордиться, миссис Майерс, — вставила Хильда.

— Я и горжусь.

— Рада за вас.

— Я тут одну историю услышал, может, вам интересно будет, — изрек Эдгар. Потом достал табак и начал набивать трубку. Майерс прикурил сигарету, поискал глазами пепельницу, и не найдя, бросил спичку за диван.

— Ужасная история, если честно. Но вам может пригодиться, мистер Майерс. — Морган чиркнул спичкой и поднес ее к трубке. — Пустите в дело, так сказать, — он засмеялся и погасил спичку. — Этот парень примерно моего возраста. Мы с ним два года вместе работали. Не то чтобы очень хорошо друг друга знали, но у нас были общие друзья. Потом он переехал, пришлось — ему предложили работу в университете. Ну, и знаете, как оно бывает — роман с одной из студенток.

Миссис Морган неодобрительно поцокала языком, потом нагнулась, взяла зеленый сверточек и стала прилаживать к нему красный бант.

— Судя по всему, роман был страстный, и длился он несколько месяцев, — продолжал Морган. — Буквально до недавнего времени. Закончилось все неделю назад, если быть точным. В тот самый день, а дело было вечером, он объявил жене, с которой они прожили вместе двадцать лет, что хочет с ней развестись. Можете себе представить, как отреагировала на это женщина, когда муженек ей такое выдал. Скандал получился что надо. Вся семья орала. Она кричала ему, чтоб он убирался. И вот когда он уже уходил, сын бросил в него банкой с томатным супом и попал прямо в лоб. У него — сотрясение, пришлось его отвезти в больницу. Он до сих пор в тяжелом состоянии.

Морган пыхнул трубкой и посмотрел на Майерса.

— Никогда ничего подобного не слышала, — сказала миссис Морган. — Эдгар, это отвратительно.

— Ужасно, — добавила Паула.

Майерс усмехнулся.

— Вот такая история, мистер Майерс, — Морган прищурился, заметив улыбку Майерса. — Только представьте себе, какой может получиться рассказ, если вам удастся написать его с точки зрения этого парня, так сказать, залезть ему в душу.

— Или с ее точки зрения, — вставила миссис Морган. — Залезть в душу жене. Такое предательство после двадцати лет брака. Только представьте, в каком она была состоянии.

— А вообразите, как чувствовал себя бедный мальчик, — заметила Паула. — Ведь чуть отца родного не убил.

— Да, это все так, — заключил Морган. — Но есть еще кое-что, о чем никто из вас не подумал. Представьте себе на минуту, — мистер Майерс, вы меня слушаете? — вот какой вариант… Поставьте себя на место восемнадцатилетней девочки, которая закрутила роман с женатым мужчиной. Подумайте и о ней, тогда у вас точно появится сюжет для рассказа.

Морган тряхнул головой и с довольным видом откинулся на спинку стула.

— Ну знаешь, вот уж ей я совсем не сочувствую, — сказала миссис Морган. — Я таких хорошо знаю. Мы все знаем девиц из этой породы, которые охотятся на женатых мужчин. Но и его мне тоже не жалко — так и надо этому бабнику. Вот жену и сына мне жаль, только их.

— Толстому бы об этом написать, у него бы получилось, — заключил Морган. — Да, разве что Толстому. Мистер Майерс, пейте, пока напиток не остыл.

— Нам пора, — сказал Майерс.

Он встал и бросил окурок в камин.

— Останьтесь, — предложила миссис Морган. — Мы ведь так и не познакомились. Вы ведь не знаете, мы с мужем… так много о вас говорили. Теперь, когда мы, наконец, встретились, вы убегаете — почему? Ваш визит — такой приятный сюрприз.

— Нам очень понравились ваша открытка и записка, — сказала Паула.

— Какая открытка? — переспросила миссис Морган.

Майерс снова сел.

— А мы решили в этом году никому не посылать открыток. Я не успела написать всем поздравления вовремя, а потом подумала, что делать это в последнюю минуту — все равно бесполезно, — сказала Паула.

— Миссис Майерс, вам еще налить? — спросил Морган, накрыв ее чашку рукой. — Покажите мужу пример.

— А что, хорошо! — сказала Паула, — очень согревает.

— Именно так — согревает, — ответил Морган. — Правильно. Дорогая, ты слышала, что сказала миссис Майерс? Согревает. Очень хорошо. Мистер Майерс, вы к нам не присоединитесь? — спросил Морган и чуть помедлив, добавил: — Присоединяйтесь, ладно?

— Ладно, — сказал Майерс и отдал свою чашку Моргану.

Собака начала скулить и скрестись в дверь.

— Ох уж этот пес. Да что с ним, черт возьми, такое, — проворчал Морган, удаляясь на кухню, и на этот раз Майерс отчетливо слышал, как тот выругался, грохнув чайник на плиту.

Миссис Морган стала что-то напевать себе под нос. Она подняла с пола не до конца упакованный сверток, оторвала кусочек липкой ленты и начала заклеивать обертку.

Майерс закурил еще одну сигарету. Спичку он бросил на подставку и посмотрел на часы.

Миссис Морган подняла голову и сказала:

— Кажется, я слышу пение.

Она прислушалась, потом встала с кресла и подошла к окну.

— Да, они поют, Эдгар! — крикнула она мужу.

Майерс и Паула тоже подошли к окну.

— Я так давно не слышала рождественских гимнов, — сказала миссис Морган.

— Что случилось? — спросил Морган, притащивший поднос с чашками. — Что случилось? В чем дело?

— Все в порядке, дорогой. Рождественские гимны поют. Вон там, через дорогу.

— Прошу, миссис Майерс, — сказал Морган, протягивая поднос. — Прошу, мистер Майерс. Дорогая.

— Спасибо, — сказала Паула.

— Muchas gracias[5] — поблагодарил Майерс.

Морган поставил поднос и подошел со своей чашкой к окну. Стайка ребятишек — девочки, мальчики — собралась на дорожке перед домом напротив. Среди них выделялся мальчик постарше, — высокий, в теплой куртке, с шарфом. Майерс увидел лица в окне сосднего дома — там жило семейство Ардри. Когда дети замолчали, Джек Ардри вышел из дома и дал что-то мальчику постарше. Ребята двинулись дальше по дорожке, играя фонариками, и остановились у следующего дома.