Однако победа одержана, пусть и не такая чистая, о которой мечтал Джон Альварадес, но… больше никто и никогда не услышит на земле имя Бладэкса.

Думая об этом, шериф оказался между двух поросших скудной растительностью холмов. Козы и овцы неприхотливы, они могут находить пропитание даже и в таких местах.

Воспоминание о мелком скоте пришло на ум Джону только потому, что именно эти животные были гарантией благополучия Джима Маклоклина,

а стало быть, и его племянницы. Так уж получалось, что, о чем бы ни начинал думать Джон, мысли неизменно приводили его к Джесси.

Думая о ней, он вместе с тем не переставал внимательно поглядывать по сторонам. Теперь, когда Маккою крышка, когда в седле его, Вельзевула покачивается он, Джон Альварадес, ему нечего опасаться, однако…

Конь оступился, шерифа качнуло. Громыхнул в ночной тиши выстрел, и пуля просвистела возле уха Джона. В трех-четырех ярдах, на склоне ближайшего холма, шелохнулись кусты, темнота озарилась новой вспышкой.

Шериф спрыгнул с коня и выхватил кольт. Вельзевул поскакал дальше.

Стрелявший, по счастью, не отличался меткостью. Несмотря на расстояние, с которого велся огонь, ни одна из шести путь не задела Альварадеса.

«Маккой? — пронеслось в мозгу у шерифа. — Нет, Бладэкс умел стрелять, а этот… Баба и та не промазала бы с трех ярдов. Так кто же?»

Долго думать Альварадесу не пришлось: неизвестный выбежал из-за кустов и, догнав Вельзевула, попытался вскочить в седло; норовистый конь вздыбился, и человеку пришлось потратить некоторое время, чтобы исполнить свое намерение.

Наглец, решивший похитить у Альварадеса добычу, постарался превратить себя в наихудшую мишень, буквально вжимаясь в тело могучего коня. Несмотря на то что ночь была ясной, шерифу понадобилось три выстрела, чтобы «ссадить» похитителя с Вельзевула, однако сам конь, потеряв седока, умчался куда-то вдаль, и Альварадесу предстояло теперь потратить еще Бог знает сколько времени на то, чтобы поймать животное.

— Мразь! Гнида! Хотел обмануть меня, мексиканская собака! — Шериф выругался и пнул труп Маленькой Лисы. — Какого черта тебе понадобился конь?!

Это действительно было загадкой, так как помощники шерифа не досчитались двух лошадей, которых прихватил проворный Луис, смывшись из-под присмотра Фостера Рэя. Еще раз пнув бездыханное тело, шериф разразился длинным замысловатым ругательством на испанском, адресованном исключительно Фостеру. Если бы не растяпа Рэй, Джон через час мял бы налитые груди Джессики, а теперь… Внимание его привлек предмет, который выронил мертвый Луис, им оказался рог, обнаруженный шерифом в седельной сумке Бладэкса.

«Так, значит, ему нужен был не конь! — сообразил Джон. — Ему понадобилась эта штука. Он хотел убить меня и завладеть ею, но зачем?»

Вдруг шерифа осенило, он вспомнил про изумруд, но… Невдалеке послышалось испуганное ржание. Что испугало коня? Впрочем, скоро Джон узнал причину. Мурашки пробежали у Альварадеса по спине: огромный волчище, уставившийся на него красными глазами. Злоба, исходившая от хищника, завораживала, надо было стрелять, но Джон медлил, что-то мешало ему.

«Ты рано похоронил меня, приятель, — сказат кто-то в мозгу у шерифа. — И напрасно, напрасно ты не дал мне ограбить Маклоклина. Я бы добыл себе и своим товарищам еды, запасся бы водой и патронами, взял свежих лошадей. И тебе не пришлось бы сегодня праздновать победу с толстозадой Джессикой. Впрочем, тебе и так не придется сделать этого, настал последний час, шериф Джон Альварадес. Твой последний час, я буду жить еще долго… очень-очень далеко отсюда. Там обрету я и покой, и упокоение…»

— Кто ты?.. — вырвалось у шерифа, который уж точно не принадлежал к робкому десятку и мгновенно оценил всю дикость своего вопроса — надо же, вести разговоры с волком?!

Однако последний считал иначе, полагая себя вполне подходящим собеседником для человека, застигнутого врасплох в темноте, дававшей ночному охотнику дополнительные преимущества.

«Я тот, кого ты искал. В наших краях люди, часто охотясь за славой и богатством, находят лишь смерть.

Так приготовься же к ней, у тебя есть несколько секунд, чтобы обратиться с молитвой к твоему Богу. Делай это, я великодушен к побежденным».

— Побежденным?! — встрепенулся шериф. — Кого ты называешь побежденным?!

— Тебя! — На сей раз голос прозвучал не в мозгу Альварадеса, а как бы извне и казался похожим на волчий рык.

— Ты забыл про револьвер! — торжествующим голосом закричал Джон, вскидывая оружие.

«Не спасет!» — мысль прозвучала резонансом первого выстрела.

Ещё раз!

Левая рука в мгновение ока взвела курок.

Еще!

— Проклятый Луис! Горите в аду и ты, Пекенья Зорра, и ты, Фостер Рэй, и ты Джеффри Маккой! Будьте все прокля…

Крик шерифа застрял в горле, разрываемом зубами страшного зверя.

И все же шериф Джон Альварадес сделал свое дело. Он стал героем, тела Кровавого Топора так и не нашли, но зато никто никогда не слышал больше в Калифорнии ничего про страшного разбойника Джеффри Маккоя, потомка древнего рода Монт-виллей. Его след нет-нет да и обнаруживался то в Юте, то в Орегоне, то в Айдахо и Вашингтоне, а то и в Канаде, но то были всего лишь сплетни да газетные утки. Нет, ничего не осталось от страшного разбойника, ничего, кроме сказок и небылиц.

Чтобы получить возможность позвонить, майор решил отправиться в гостиницу, которая, как сказали местные жители, располагалась недалеко.

— А мы здесь заночуем? — спросила Зинаида.

— Вероятно, придется задержаться, — неопределенно ответил Валентин.

Подобное заявление привело девушку в восторг,

— Вау!!! Как классно!

— Чего тут классного? — хмуро поинтересовался Богданов.

— Просто мы с тобой вдвоем в совершенно чужом городе… — с восторгом продолжала Зина. — Одни, и никто не знает, что мы здесь, никому нет до нас никакого дела.

— Я бы не стал утверждать этого с такой уверенностью.

— Ты думаешь, они следят за нами? — спросила девушка и обернулась. Вокруг не было ни единой души, только окна невысоких старых домов, домиков и домишек светились теплым уютным светом. Что могло произойти в таком городке? — Мы же оторвались от них, так?

— Не уверен…

— Все равно здорово, — сказала Зинаида после некоторой паузы. — Так с наворота взять и куда-то помчаться, класс! — Следующий вопрос был продиктован чисто женской логикой: — А ты с женой так отрывался?.. Ну, когда вы были молодые?.. Ой, нет, ты и сейчас не старый, только, ну, вы ведь с ней давно вместе, уже надоели друг другу, а когда вы только познакомились, бывало у вас так?

Богданов, вместо того чтобы пресечь подобные разговоры на корню, задумался и не вполне уверенно произнес:

— Не помню, вроде нет.

Ему бы еще следовало добавить, что тогда он был серьезным молодым человеком, хотел многого добиться, как сейчас говорят, сделать карьеру, — тогда делать карьеру считалось чем-то предосудительным, зато сколько угодно можно было добиваться всего самому. Работа поощрялась больше морально, деньги получались, а не зарабатывались, зарабатывались же авторитет, доверие, доброе имя, а те, кто хотел вкалывать до седьмого пота, но и жить… по труду, назывались рвачами. Как объяснить этой девчонке, что он, майор Богданов, родился и вырос в другой стране, на другой планете, в другой галактике?

— А ты ее любишь? — спросила девушка и после достаточно глупо прозвучавшего встречного вопроса пояснила: — Что значит кого?! Жену!..

— М-м-м…

— Не любишь! — обрадовалась Зинаида. — Значит, у меня есть шанс!

— Че-го?!

— А дуры девки, которые скрывают от мужика, что хотят за него замуж, — выпалила подруга. — Дуры! Я вот прямо говорю, что хочу, чтобы ты на мне женился! Попробуй сказать, что я тебе не нравлюсь?!

— Я вдвое тебя старше, — начал он.

— Не вдвое.

— У меня дети, младшему двенадцать, старшей четырнадцать! Их-то я точно люблю.