Оказалось, что в наш век скоростей все возможно. При почте имелся курьер, готовый за плату отправиться в любой конец Москвы, одним словом — капитализм в действии.
«То-то всполошатся господа контрразведчики! — подумал он с удовольствием. — А может, зря я им? Может, в МУР надо было?»
В конце концов он махнул рукой: не спрашивать же эту глупышку, кто ведет такие дела? Девушка, конечно, сумеет описать комитетчикам его внешность (парик и бороду он снял). Иванов не сомневался, что они идентифицируют его, и сознательно шел на это. Ставки в игре повышались, тут даже крутые «американские» горки — так, ерунда.
Расплатившись, Илья покинул почту, никто из ее посетителей за ним не пошел.
«Значит, меня ведут коллективом, — подумал он и усмехнулся. — Шеф, видно, еще спит? Думаю, ребятки, вам придется разбудить его».
Илья достиг станции метро «Краснопресненская», где, скрывшись в одной из кабинок бесплатного туалета, быстро написал печатными буквами на листочке бумаги заклинание, стараясь сделать так, чтобы буквы были видны на просвет. Бумага попалась как раз такая, как нужно, очень тонкая. Читать так (слева направо) оказалось довольно про-191- сто. Иванов несколько раз повторил заклинание, но… ничего не произошло.
Несколько огорченный таким оборотом дела, Илья двинулся дальше.
XCIV
Романтическая история, участником которой сделался майор, попытка не ударить лицом в грязь, распитие неимоверного количества спиртного — все это изрядно подорвало здоровье Валентина, а привидевшийся под утро Маккой и вовсе доконал его.
«Черт знает что! Я-то уж думал, все кончилось, а они!.. — негодовал Валентин в адрес автора «Валгаллы», героя работ выпускника Торонтского университета, бакалавра Флакка. — Лезут и лезут в голову!»
А голова эта, в которую, как в трамвай в час пик, перлись, грубо выражаясь, все кому не лень, болела: по сосудам ее, сжавшимся от страха за здоровье хозяина, циркулировала смесь из коньяка, шампанского и пива с небольшим добавлением крови. Как низко пал вчерашний сотрудник компетентных органов, примерный семьянин и позавчерашний коммунист Валентин Богданов. Хотя пал майор всего лишь на кровать, но подниматься с нее ему было не легко, подруга же «дней веселых» встала огурчиком.
«Вот что значит молодость», — мысленно вздохнул Богданов, забираясь под холодный душ.
Девушка была само очарование. Она приготовила завтрак: все тот же омлет с сыром, опять же безнадежно пересоленный, последнее оказалось даже кстати — омлет послужил неплохой закуской к оставшемуся пиву.
Богданову немного полегчало, и он, исполненный новых сил, оседлал телефон.
Тут майору сразу же не повезло. Лукьянова на месте не оказалось, его коллега, узнавший майора, сообщил, что приятелю «подвернулась работенка» и что вернется он не скоро. Номер секретаря Процента и вовсе не отвечал.
«Ну, Зина здесь, а Лена-то, скажите на милость, куда подевалась? — с некоторым раздражением подумал Валентин. — Или ей отгул дали за примерное поведение в кровати Ромкиного шефа?»
Позвонил Богданов и по другим телефонам. «Романа Георгиевича нет, — неизменно слышал он. — А вы по какому вопросу? — Услышав ответ, сообщали, как правило: — Он очень занят, сегодня вряд ли будет. Нет, наверное, и завтра тоже. — По одному номеру искренне посоветовали: — Звоните не раньше следующей недели, все равно сейчас не застанете».
«Да что за чертовщина у них там творится? — спрашивал себя Валентин. — Умер, что ли, кто?»
Зина дала Богданову телефон приемной Шаркунова, но и там, что вообще удивляло, никто не ответил. Майор несколько раз набрал номер, но, решив, что ветреная подруга что-нибудь перепутала, оставил бесплодные попытки и перенес «направление главного удара» на головушку безвременно почившей «Форы». И здесь везение не сопутствовало ему. Оба телефона были заняты. Тогда Валентин позвонил в офис господина Ромады.
Там его, что называется, огорошили.
— Как погиб?!. Взрыв?.. Мина?.. Граната?.. О Боже… Ни хрена себе! — воскликнул Богданов, вешая трубку и оглянулся. Зина ушла в ванную, поделиться новостью оказалось не с кем.
Едва Валентин набрал домашний номер Кирилла Амбросимова, жена последнего Люба взволнованно прокричала в трубку:
— Евгений Иванович?!
— Мэ-э-э…
— Вы не Рябчунов?! — В голосе женщины звучало столько надежды, что Богданов даже ощутил неловкость, сознаваясь в том, что он не неведомый ему Рябчунов. — А кто?
Решив, что Евгений Иванович лицо официальное, Валентин твердо произнес:
— Майор Богданов. Меня интересует ваш муж!
— Вы нашли его? — последовал встречный вопрос.
— М-м-м… Пока ищем.
— А они, — женщина отчего-то понизила голос до шепота и сообщила: — Опять звонили.
Задать естественный для него вопрос: что еще за они такие? — майор не мог — новоявленному коллеге Рябчунова полагалось это знать.
— И что они говорили?
— То же самое, — упавшим голосом призналась Люба.
— М-м-м… И ничего больше не прибавили?
— Нет, то есть да, сказали, что он на днях вернется домой и чтобы я не волновалась. Но они и в прошлый раз это обещали… А его все нет.
«Вот те на! — подумал Валентин, но тут же спохватился: — У этого Амбросимова, кажется, маленький ребенок? Что, если мужику надоело слушать ор собственного чада и он попросил приятеля позвонить и наплести какую-нибудь чушь, а сам отдыхает в обществе прекрасных дам-с? Допустим, товарищ оказался не силен на выдумку, напугал женщину, она со страху и помчалась в милицию. Ментам такими «делами» заниматься не в лом, вот она и сидит, как царевна в терему, ждет звонка от Ивана-царевича или хотя бы из милиции».
— Так-так, — пробормотал Богданов. — А звонил тої же человек?
— Нет, другой, у него акцент еще… — сказала Люба.
«Еще не легче! Его что, чеченцы украли?»
— Кавказский, — уверенно спросил майор, хотя на черта нужен чеченцам нищий издатель?!
— Нет. Он как будто иностранец…
— Ино-странец?! — Произнося слово, Валентин даже разделил его на две половинки — поистине чудеса!
— Да он вообще-то хорошо говорил по-русски, но все равно… похоже, что француз или что-то в этом роде.
Сбитый с толку майор задал следующий вопрос:
— А ничего странного вы не заметили? Ну, там… какие-то еще звонки, может быть, кто-нибудь… ну, может быть, вам показалось, что за вами наблюдают?
— Да, звонят много, потом приходили какие-то люди… — с готовностью отозвалась Люба и, сделав паузу, неуверенно добавила: — А слежки… Нет, вроде бы нет. Да я ведь и не выхожу почти никуда.
— А как его коллега, то есть зам, я хочу сказать, вы ему не звонили? Может быть, ему что-нибудь известно?
Вопрос, похоже, расстроил женщину.
— Конечно, звонила, — сказала она. — У них что-то с телефоном, я в какую-то фирму попадаю с автоответчиком… Как называется? Почему же не помню? Помню — «Хардлайн», — твердо проговорила Люба… — Да, точно, точно, «Хардлайн» — что-то вроде жесткой линии, я знаю — РГФ кончала. СП, наверное… — предположила она и добавила озабоченно: — Странно это, у них ребенок, Ира на гастроли укатила, Лёню со Славиком оставила. Может, что-то случилось, раз телефон поменяли?
— Гастроли? — вырвалось у майора. — Она что, актриса?
— Ира-то? Нет, она, ну, что-то вроде реквизитора у Алены Калининой.
— Калининой?! А как ее фамилия?!
— Калинина… А как же еще? Алена… Так что с Кириллом, вы его ищите?! — воскликнула она с некоторой долей истеричности. — Прошло столько времени!
Богданову требовалось выяснить теперь только одно, однако Люба могла запросто разрыдаться, и тогда…
— Разговор был очень коротким, — рискнул на удачу майор. — Мы не успели засечь координатов звонившего. В следующий раз постарайтесь затянуть беседу хотя бы до шестидесяти секунд. — Валентин нарочно не сказал «до минуты», а именно до «шестидесяти секунд», чтобы собеседница ощутила важность момента, поняла: большие дяди с крупными звездами на погонах только и делают, что думают о ней и о ее Кирилле. Женщина немного успокоилась, трюк сработал, слава Богу. — И не беспокойтесь, раз они сказали, что все в порядке, значит, так оно и есть, в противном случае они не стали бы звонить. Как ваш сынок себя чувствует?
