— С кем? — попробовал отшутиться Климов, но, перехватив серьезный взгляд Ирины, потупился. Он немного помолчал, а потом проговорил: — Я уже сказал тебе, что все это было в другой жизни. Я лично в переселение душ не верю, хотя сейчас модно рассуждать об этом. Приятно думать, что у тебя есть еще несколько попыток, никого не заботит, что в другой жизни, если таковая есть, ты становишься кем-то иным, так что тебе нынешнему, грубо говоря, нет никакого дела до своей прежней ипостаси. Считай, что мне повезло, и я, как выражалась наша добрая мамочка Ринэна, гуляя путями духов, набрел на еще одну тропинку, по которой вот и иду теперь с тобой… — Он улыбнулся и неожиданно для подруги спросил: — Если я не ошибаюсь, здесь недалеко зоопарк? Он работает? Может, отведем Славика? Кстати, а где он?

Ирина встрепенулась.

— Славик, Славка! Ты где? — Она обернулась и увидела, что сын семенит позади, погруженный в себя. — Хочешь в зоопарк?

— Он закрыт на реконструкцию, — сообщило дитя. — К тому же я не люблю смотреть на волков в клетках, а вот настоящий волк — дело другое… Ты видел настоящих волков, дядя Саша? — обратился мальчик к Климову, делая ударение на первом слоге в слове «волков», и раньше чем Александр смог ответить, Ирина одернула сына:

— Не волков, а волков, вол-ков.

— Хорошо, — покорно согласился Славик, — волков. Ты их видел?

Климов кивнул:

— Да.

— Тебе повезло, — вздохнул мальчик и, оставив взрослых позади, зашагал вперед.

Ирина и Климов некоторое время шли молча, потом она спросила:

— Он странный, правда?

— Хороший пацан, — пожал плечами Саша, — живет в своих мечтах. Ты говорила, что учится он неплохо, значит, обязанности выполняет, а уж странный не странный, это его дело…

Такой подход к воспитанию детей не мог не удивить Ирину.

— Как это — его дело? — спросила она. — Он же маленький.

— Ну и что?

— Ну… Ну, это же не вполне нормально, — начала Ирина, но слово «ненормально» не понравилось ей, и она нашла другое: — Это же довольно необычно для его возраста, я имею в виду такую самопогруженность и… и… все его фантазии… Воображает себя потомком Эйрика Бесстрашного или кого-то там еще…

— Эйрика? — точно эхом, донесся ответ Саши.

— Нуда… Мне говорят, что его испортили.

— Что-что-что? — Климов наморщил лоб. — То есть как это испортили?

— Ну… навели порчу, не прикидывайся, что ты не понимаешь, что это такое, — нахмурилась Ира.

— Чушь, — усмехнулся Саша. — У меня в детстве тоже хватало бредовых фантазий, а с годами я на собственной шкуре убедился, что бред и реальность порой отличаются друг от друга не больше, чем Южный полюс от Северного.

Как всякая женщина, Ирина не стала мешать любовнику выстраивать собственную философскую теорию относительности. Оставив ему космос, она поинтересовалась исключительно вопросами приземленного характера.

— Ты такой спец в воспитании детей, у тебя, наверное, семеро по лавкам… было в той жизни, — съязвила Ирина.

Климов рассмеялся.

— Да, — сказал он, становясь подчеркнуто серьезным, — ты почти угадала, у меня по лавкам шестеро, а седьмой… седьмой должен был родиться, когда я… хм… — Саша указал пальцем куда-то вверх, — когда я отправился путями духов.

— Все шутишь…

— А ты все серьезно. Я же говорил тебе, что у меня никого нет. Была когда-то жена, еще кот Сидор, здоровенная наглая тварь, потом крысевич прижился, я ему кличку дал Барбиканыч, он повадился со мной допавловскими стольниками да полтинниками за жратву рассчитываться, потом у него бабки кончились, так он со всего дома мне старые грязные носки таскать начал, а однажды пятерку зелени приволок… — Климов вдруг нахмурился: — Я даже помню, что купил на нее: колбасы, батон хлеба и бутылку чего-то коньякообразного… В тот день как раз Лешку убили у меня в квартире, я вернулся поздно, думал, спит — он у меня прятался, — но его все равно нашли…

— Кто? — не поняла Ирина.

— Да так… Мужик один, я все время думаю: видел я его или он мне приснился… Не могу забыть… — Климов вдруг замолчал, сам подивившись мысли, пришедшей ему в голову. — Мне… мне не хватает его, что ли… не знаю, как и выразить это.

— Ты имеешь в виду друга? — спросила Ира совершенно искренне. — Лешу, да?

Александр как-то очень уж горько усмехнулся, отчего Ирина почувствовала себя неловко. Получилось, что она ляпнула глупость. Как же просто было в яранге у Ринэны. Однако Климов, заметив смущение подруги, поспешил развеять его.

— Да я и сам не могу понять, — проговорил он негромко, словно и вправду не верил словам, которые собирался сказать. — Такое ощущение, что тот мужик был самым близким мне человеком. Он должен был убить и меня, но мне повезло больше… или меньше, нет, все-таки мне повезло, а ему нет. Я встретил тебя, это, наверное, и есть то, чего я ждал… Ты дала мне покой, ни на что другое у меня уже не осталось сил. Он направил на меня пистолет и сказал… — Климов старательно избегал упоминаний об Инге, но Ирина понимала, что волчица была рядом со своим волком. Понимала и молчала, чувствуя некоторую обиду. Но за что? За то, что та была иной?

Саша продолжал:

— Он назвал себя чем-то вроде творца смерти, своеобразным Богом наоборот… Я простил его, а вот их нет, — неожиданно добавил он. — И они получили свое. Я поклялся, что так будет, и все исполнилось…

Женщина встрепенулась, ей вспомнился заголовок из газеты, которую читал их сосед в самолете. В статье шла речь о загадочном убийстве участкового милиционера.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Ирина.

— Только то, что приятно, когда не приходится слишком долго ждать осуществления мечты, — ответил Климов и, не дав подруге раскрыть рта для следующего вопроса, продолжал: — Я говорю тебе все это только потому, что ты была со мной у Ринэны, а значит, хлебнула моего сумасшествия, никому другому я не сказал бы ничего подобного, даже старому другу…

Стало очень грустно.

— Давай возьмем Славика и поедем к бабушке в Кашин, — предложила Ирина.

— А давай потом поедем, — раздалось откуда-то сбоку и сзади.

Любовники поняли, что, заболтавшись, совершенно забыли о мальчике, который в течение какого-то времени шел рядом и прислушивался к беседе старших.

— Кто тебе разрешил вмешиваться в разговор взрослых? — строго спросила Ирина. — Как решу, так и будет.

Славик, почувствовав, что запахло жареным, почел за благо держать дистанцию и тихонечко ретировался.

— Ну зачем ты так? — спросил Климов. — Может, сводить его в «Макдональдс»? Ему, наверное, скучновато так гулять?

Ирина, уже пожалевшая о своей резкости, для виду немного поупрямилась, но согласилась. Замену поездки в Кашин походом в «Макдональдс» Славик воспринял с энтузиазмом. Так гулявшие обрели цель, прекратив хаотичное блуждание по иссеченным бесчисленными переулками окрестностям Тишинской площади.

Если бы господин Шаркунов умел задумываться над вещами абстрактными, не относившимися к делам, которыми он занимался, то с полным правом мог бы произнести французское déjà vu[7], так как подобный разговор с начальником своего «маленького гестапо» господином Крымовым имел совсем недавно. То же самое мог бы сказать и последний, если бы, конечно, знал по-французски еще что-то, кроме pardon и merci beaucoup.

— Как же это так, Андрей Александрович, — проговорил Шаркунов, — как же это так все у нас получается? Ей-ей, незадача. Чушь какая-то.

Крымов нехотя проговорил:

— Кто-то целенаправленно работает против нас, Борис Николаевич. Я уже докладывал вам, мои ребята после все обследовали в том дворе, гараж там железный специально поставили и дыру в заборе проделали, готовились заранее, чтобы «хвосты» обрубать…

Президент «Исполина» в нетерпении затряс головой:

— «После» — замечательное слово, дорогой мой Андрей Александрович, беда лишь в том, что не до, а именно после. Наша знаменитая русская привычка: крепки мы задним умом.