Из-за воцарившегося в библиотеке и столовой мрака семье пришлось перекочевать в гостиную, просторную унылую комнату с задней стороны дома. Гостиная была обставлена элегантной, но весьма неудобной мебелью в стиле Людовика XV. Миссис Лэптон обсуждала с сестрой важную проблему: как лучше распорядиться одеждой Грегори Мэтьюса. Дженет, серьезная бледная девица двадцати пяти лет, изо всех сил старалась проявить чудеса остроумия по поводу наброска каминного резного украшения для особняка в Доркинге, над которым трудился кузен Гай. При виде этой картины Стелла замерла на пороге, намереваясь немедленно сбежать, но умоляющий взгляд брата заставил отказаться от крамольной мысли. Ведь ей самой удалось прекрасно пообедать, а Гай обрек себя вкушать холодную баранину с рисовым пудингом. Девушке стало жаль брата, и она отважно шагнула в комнату.

– Привет, Дженет! – поздоровалась Стелла с кузиной.

Миссис Лэптон подняла голову и, поджав губы, посмотрела на Стеллу. Она была женщиной порядочной и справедливой, а потому не имела претензий к племяннице за то, что та гораздо красивее обеих ее дочерей. Просто Гертруде было жалко смотреть, как Стелла портит цвет лица косметикой и проматывает материнские или, что куда вероятнее, дядюшкины деньги на покупку нелепой, никуда не годной одежды.

– А, это ты, Стелла! Можно поинтересоваться, где ты была?

– Да так, выходила, – уклончиво ответила девушка.

Миссис Лэптон с чувством удовлетворения подумала, что ее дочери никогда не осмелились бы на подобную грубость.

– Мне кажется, можно один день посидеть дома, – с укоризной заметила Гертруда. – И неужели у тебя нет ничего более сдержанного и соответствующего случаю, чем это легкомысленное платье?

– Представьте, ничего.

– Надо иметь черное платье.

– Хорошо, – равнодушно согласилась Стелла. – Если мама вдруг вспомнит про меня, то обязательно купит.

Миссис Лэптон выпрямилась на стуле.

– О походе твоей матушки в город лучше не упоминать, – заявила Гертруда.

Гай поднял голову, в его глазах горел гнев.

– Замолчите! – выкрикнул он со злостью.

Дженет, ненавидевшая разного рода ссоры, поспешила вмешаться:

– У тети Зои изумительный вкус! – воскликнула она. – Вот я никогда не знаю, что лучше купить. Правда, я безразлична к одежде и ювелирным украшениям. Забавно, верно? Потому что Агнесс…

– Не забавно, а трагично, – возразила Стелла, смягчая улыбкой жестокость своих слов. – В этой шляпке у тебя просто дикий вид.

– Ах, Стелла, какая ты злюка! Неужели правда так плохо?

– Истинная правда, – мстительно подтвердил Гай.

– А, понимаю, вы решили меня поддразнить, но я не обижаюсь. На свете есть множество вещей, куда более важных, чем одежда. Согласны?

– Нет, и никогда не соглашусь, – заявила Стелла. – Ты и сама прекрасно понимаешь.

– Да нет, это же одни слова! – не унималась Дженет. – На самом деле вы так не думаете. Гай показывал мне эскиз украшения над камином. Чудесная работа! Мне и в голову не пришла бы идея с зеленым мрамором. Художественный дар у меня определенно отсутствует. Посмотришь на мои рисунки, и рыдать хочется! Интересно, правда? Ведь Агнесс прекрасно рисует и, вне всякого сомнения, обладает изумительным вкусом. Кстати, мама ей сразу позвонила, как только узнала печальную новость. Агнесс шлет всем привет и соболезнования. Она бы приехала, но у малыша режутся зубки, и Агнесс боится оставить его одного.

– Куплю младенцу ценный подарок по случаю обряда крещения, – в порыве благодарности объявил Гай.

– Сумасшедший! – хихикнула Дженет. – Ты же знаешь, что ребенка давно окрестили. Милая крошка! Ему уже исполнилось полгода. Так что ничего не вый-дет, Гай, да?

Ни Гай, ни Стелла не могли придумать достойный ответ кузине, и в комнате на некоторое время воцарилось молчание, которое Дженет вскоре нарушила:

– Удивительно, как люди могут разговаривать об обыденных вещах, даже когда случается что-то ужасное. Вам так не кажется? Я думаю, мы просто еще не осознали всю глубину трагедии.

– А мне кажется, так происходит, потому что дядя всем нам безразличен, – задумчиво откликнулась Стелла.

– Ах, Стелла, как можно?! – ужаснулась Дженет.

– Но ведь это правда, – настаивала Стелла, подперев руками подбородок и слегка наморщив лоб. – При жизни его присутствие было весьма ощутимо: во-первых, дядя отвел себе роль семейного тирана, а во-вторых, являлся очень сильной личностью. И оставался при этом нам всем безразличен, потому что мы его не любили.

– А вот я всегда питала к нему симпатию, – чопорно возразила Дженет.

На некоторое время снова наступило молчание. Вдруг из противоположного конца комнаты послышался голос мисс Мэтьюс:

– Какие прелестные щеточки из слоновой кости и другие вещи! И все с инициалами «Г.М.», так что Рэндолу они не пригодятся и должны достаться Гаю. А еще мне кажется, нужно оставить какую-нибудь безделушку мистеру Рамболду в память о Грегори.

– Не понимаю, с какой стати мистер Рамболд может претендовать на личные вещи Грегори, – возмутилась миссис Лэптон.

– Ни на что он не претендует, а только мистер Рамболд – близкий друг и оставался у нас, когда миссис Рамболд уезжала погостить к сестре. Он почти член семьи, и уверена, сам так считает. Можно сказать, здесь его второй дом. Они с Грегори всегда играли в шахматы. Правда, мне всегда было не по душе, что он женился на этой женщине.

– Харриет! – оборвала сестру Гертруда, не заботясь, что ее слова могут задеть мисс Мэтьюс. – Ты неисправимая сентиментальная дура и всегда такой была.

– Может, я и дура, – парировала мисс Мэтьюс, краснея от негодования, – а только очень жаль, что мистера Рамболда нет с нами, потому что он ведет себя как настоящий мужчина, несмотря на женитьбу на этой особе. И он мог бы дать мне дельный совет.

– Я невысокого мнения о мужчинах, – безжалостно припечатала миссис Лэптон. – И по-моему, на данный момент ты в советах не нуждаешься. Пока не будет зачитано завещание, никаких действий предпринять нельзя. Не сомневаюсь, эта процедура заставит пережить неприятные моменты, но, во всяком случае, не станет потрясением для тех из нас, кто ясно понимал, что творится под самым нашим носом в течение пяти последних лет.

Стелла не могла спустить такую наглость.

– Да, – громко заявила она, – мама сегодня упомянула, что дядя был привязан к ней больше, чем к обеим сестрам.

Миссис Лэптон смерила девушку ледяным взглядом.

– Вполне могу представить, что твоя матушка именно так и сказала. Только если она воображает, что ваш дядя испытывал любовь к кому бы то ни было, кроме собственной персоны, значит, она еще более безнадежная дура, чем я думала. – После этой тирады Гертруда снова переключила внимание на сестру. – Кто-нибудь удосужился известить Рэндола о смерти дяди? – инквизиторским тоном осведомилась она.

– С какой стати меня об этом спрашивать? – отмахнулась мисс Мэтьюс. – У меня и без того полно забот и есть о чем подумать.

– Ясно лишь одно: никто из нас не хочет, чтобы приехал Рэндол, потому что тогда ситуация станет в десять раз невыносимее, чем сейчас, – заявил Гай.

– Мое мнение о Рэндоле известно всем присутствующим и ему самому, – изрекла миссис Лэптон. – Однако личные чувства значения не имеют, поскольку на данный момент всем понятно, что Рэндол является наследником Грегори. Бесспорно, теперь он глава семьи, и его нужно немедленно вызвать.

– Должна признаться, что недолюбливаю Рэндола, – соригинальничала Дженет. – Знаю, это нехорошо с моей стороны, но ничего не могу поделать. Он из тех людей, которым нельзя доверять. Сама не понимаю, почему возникает такое ощущение.

– Рэндол напоминает ласковую змею, – с беспечной улыбкой пояснила Стелла. – Весь такой льстивый и вкрадчивый, но с ядовитым жалом.

В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Бичер.

– Мистер Рэндол Мэтьюс! – объявил он.

– Черт возьми! – воскликнул Гай.