– Трудно сказать, надеюсь, вы меня поймете, – доверительно сказал он. – Конечно, если бы я увидел кого-то подозрительного, то сразу бы к ним подошел, но тут двадцать квартир, сэр, много людей входит и выходит. На тех, кто проходит мимо моей двери, я, естественно, смотрю, но не всегда уверен, кто это, если они идут прямо к лестнице или к лифту. Например, насколько я знаю, вчера поднялись две леди и три джентльмена. Первой леди была, по-моему, миссис Мэтьюз, но я видел только ее шляпу, шляпа была сдвинута набекрень, как их теперь носят. Должно быть, она вошла где-то около половины девятого. Другая вошла вскоре после одиннадцати, но я видел ее только мельком. Чтобы она выходила, я не видел, поэтому, думаю, это была мисс Тернер, горничная миссис Делафорд, вернувшаяся домой поздновато. Потом какой-то джентльмен поднялся лифтом на четвертый или пятый этаж. Это был действительно незнакомец, он спустился около одиннадцати и поручил мне вызвать такси. Высокий, похожий на военного. Второму джентльмену была нужна квартира адмирала Крейвена, и я поднял его на лифте. Еще одного толком не видел, но он сам поднялся по лестнице. Пожалуй, это был молодой мистер Маскетт, на нем была черная фетровая шляпа, которую он носит с вечерней одеждой, но, может, это был и не он. Их квартира находится на четвертом этаже, а он не поднимается пешком, когда есть лифт.

– Видели вы, чтобы он выходил из здания? – спросил Ханнасайд.

– Точно сказать не могу, – признался швейцар.

– Уверены вы, что это были единственные люди, которые могли оказаться незнакомцами?

– Я бы этого не сказал, – сдержанно ответил Флетчер. – То есть не поклялся бы.

Было совершенно очевидно, что швейцар какое-то время уютно дремал у печки. Его признание в этом ничего бы не дало, поэтому Ханнасайд благоразумно не стал затрагивать эту тему.

– Кто живет в соседней квартире? – спросил он.

– Мистер Хамфриз, сэр. Я говорил вам о нем. Он был на том балу и вернулся домой около половины пятого утра, очень довольный.

– А по другую сторону лестничной площадки?

– В третьей квартире живут мистер и миссис Томлинсон, но они в отъезде, а четвертая пустует.

– Над этой квартирой кто-нибудь живет?

– Да, сэр, миссис Маскетт, которая тоже вернулась поздно. Примерно в половине первого. Но если думаете, что она могла слышать выстрел, то вряд ли. Эти квартиры оборудованы звукоизоляцией.

– Я все-таки поднимусь, поговорю с ней, – сказал Ханнасайд. – Вам ждать меня не нужно, наверное, вы хотите вернуться домой.

– Да, моя смена закончилась, – согласился швейцар. – Конечно, если я могу что-то сделать…

– Нет-нет, спасибо. Однако на вашем месте я бы помалкивал о нашем разговоре.

– Понимаю, сэр. Мистер Джексон – это управляющий – очень расстроится, узнав о случившемся.

Ханнасайд после паузы спросил:

– Да, а где управляющий?

– Ушел на ночь, – ответил сержант. – Должен был вернуться утром.

– Понятно. Если без меня появится Холлис, скажи, пусть возьмет пистолет на дактилоскопирование и осмотрит вероятные места в этой комнате, в прихожей и в ванной.

Суперинтендант вышел, сержант и Джайлс Каррингтон остались вдвоем. Через пять минут появился сержант Холлис, и, глядя, как он принялся за работу, Джайлс попросил:

– Сержант, не могли бы вы прежде всего заняться телефоном? Мне нужно позвонить себе в контору, сказать, что я занимаюсь другим делом.

– Отнимаем у вас время, так ведь, сэр? – сказал сержант. – Это рутинная работа. Готов спорить на пять фунтов, что не найдем ни единого отпечатка, разве что на этой гильзе.

Едва Джайлс закончил разговор с отцом (который раздраженно заметил, что если Джайлс собирается по целым дням заниматься делами своих кузенов, то чем скорее они исчезнут с лица земли, тем лучше), в комнату вернулся Ханнасайд. Понаблюдав немного за Холлисом, он взглянул на Джайлса:

– Извините, что вынудил вас задержаться. Сейчас я еду в Челси. Если не хотите ехать со мной, необходимости в этом нет.

– Еду, хотя бы ради того, чтобы обеспечить честную игру, – сказал Джайлс. – Добились чего-нибудь у Маскеттов?

– Они ни в чем не уверены. Установил я только одно: человек, которого видел швейцар, был не юным Маскеттом. Он вернулся вчера вечером в половине седьмого и больше не выходил. Около одиннадцати услышал отрывистый звук, который принял за автомобильный выхлоп. Беда в том, что так вполне и могло быть. – Он повернулся к Хемингуэю: – Сержант, оставляю тебя здесь; ты знаешь, что делать. Увидимся в Ярде. Мистер Каррингтон, если вы готовы, пойдемте.

В Челси они поехали на машине Джайлса Каррингтона. Суперинтендант, садясь рядом с ним, глянул на его лицо и сказал:

– Мистер Каррингтон, полагаю, дело это для вас неприятное.

– Оно действительно очень неприятное, – спокойно ответил Джайлс. – Не только для меня. – Он включил вторую скорость, затем высшую. – Разумеется, я понимаю, куда клонятся ваши мысли, но вряд ли вы можете ожидать, что я поверю, будто кто-то из моих родственников – или, строго говоря, клиентов – способен на такое хладнокровное убийство.

Суперинтендант промолчал. Джайлс с легкой улыбкой добавил:

– Более того, я не думаю, что вы не заметили ту гильзу.

– Вы считаете меня настроенным против юного Верекера, – заговорил Ханнасайд. – Но могу честно сказать: очень надеюсь, что вы правы. Однако не будем закрывать глаза на факты: смерть Роджера Верекера – если исходить из того, что это убийство, – значительно сужает круг подозреваемых. Думаю, нет особых сомнений в том, что убивший Арнольда человек убил и Роджера. Вы сами сказали, что хотя для первого убийства могло быть несколько мотивов, для второго может быть только один. Это снимает подозрения с Мезурье и шофера Арнольда – признаю, не вызывавшего подозрений. Оба ничего не получали от смерти Роджера. Только один человек должен получить состояние. Вы знаете об этом не хуже меня, так что можно говорить откровенно. Более того, мистер Каррингтон, вы не были уверены, что Кеннет Верекер не совершал первого убийства. Вы считали, что он на такое способен, я знал это с самого начала. Вам поперек горла стоит это второе убийство. Но если вы задумаетесь над ним, то поймете, что оно совершенно логично, почти неизбежно следует за первым. Признаю, его мы не предвидели. Планировать два убийства может только закоренелый преступник. Запланировано было только одно, но когда появился Роджер Верекер, оно грозило стать бессмысленным, если только не избавиться и от этого человека. Вы знаете французскую поговорку: «Труднее всего сделать первый шаг»? Ее вполне можно применить и к данному случаю. Если человек способен убить одного единокровного брата ради его денег, и это сходит ему с рук, убить второго будет уже легче. И я готов признать, что убийце Арнольда, похоже, это вполне сошло с рук – о чем Кеннету Верекеру прекрасно известно.

– Но для этого надо быть безумцем! – хрипло воскликнул Джайлс.

– Да, конечно.

– Вздор! Этот парень вполне нормален. И если бы он планировал убийство Роджера, хватило бы у него глупости так явно выражать неприязнь к нему?

– Глупости? – Голос Ханнасайда был очень сух. – По-моему, Кеннет Верекер действовал бы именно так. Только не подумайте, что я исключил всех остальных подозреваемых. Я не сделал этого – но был бы глупцом, если бы очень внимательно не изучил его передвижения прошлой ночью.

Они подъехали к перекрестку и остановились на красный свет. Пока машина не тронулась снова, Джайлс Каррингтон молчал. Потом сказал с улыбкой:

– Да, были бы глупцом – но я же говорил, что собираюсь принять участие, так ведь?

– Что ж, если вам что-нибудь придет на ум, поделитесь со мной, – примирительно сказал Ханнасайд.

– Мне пришли на ум две возможности, но обе до того невероятные, что не стану вам ими докучать, – ответил Джайлс. – Одна настолько очевидна, что вы могли подумать о ней сами….

– Спасибо! – усмехнулся Ханнасайд.