– И это все, что ты можешь мне сказать? – спросил он. – Это единственное утешение, какое можешь найти?

Джайлсу было ясно, что Мезурье эта сцена доставляет немалое удовольствие. Он встал, считая, что отвергнутый любовник заслуживает по крайней мере возможности порисоваться напоследок.

– Я извиняюсь, Мезурье, – любезно сказал он. – Но Тони совершила ошибку. Мне кажется, вам надо поговорить. Тони, я пойду, помогу Мергатройд собрать чемодан для Кеннета.

Мезурье так заинтересовался этим, что на минуту забыл о своей роли.

– Что случилось? Кеннет уезжает?

– Его нет, – сказала Антония, внезапно возвращаясь к текущим испытаниям. – Он задержан, что бы это ни означало.

– Господи! – с искренним сочувствием произнес Мезурье.

Джайлс вышел из студии и закрыл за собой дверь.

Через двадцать минут Антония присоединилась к нему в спальне Кеннета и, облегченно вздохнув, сказала, что Мезурье наконец ушел.

– Вот и отлично! – сказала Мергатройд, укладывая набитый мешочек для туалетных принадлежностей в чемодан, лежавший в изножье кровати. – Мисс Тони, если бы не эта ужасная история, я бы поздравила вас от всей души, но мне невыносимо думать о бедном мастере Кеннете, запертом в отвратительной камере, где почти наверняка нет приличной кровати! Вряд ли я смогу сосредоточиться на чем-то еще. Мистер Каррингтон, пожалуйста, не кладите эту рубашку – она только что из прачечной.

– Джайлс считает, что это сделал не Кеннет, – попыталась утешить ее Антония.

– И на том спасибо! – ответила Мергатройд. – Пусть только не говорит при мне ничего другого, вот и все. Ни он, ни кто бы то ни было. Мистер Джайлс, для этих кистей есть коробка. Оставьте их мне.

Антония взяла с кровати складную кожаную рамку для фотографий и скорчила гримасу классическим чертам лица Виолетты.

– Джайлс, с какой стати ты хочешь положить в чемодан этот снимок? – спросила она. – Кеннет же, похоже, порвал с Виолеттой. Он не захочет его видеть.

– Как знать, – ответил Джайлс. – Клади.

Дальнейшие сборы закончились быстро. Через несколько минут Джайлс запер чемодан и поставил его на пол.

– Тони, мне нужно ехать, – сказал он. – Обещай, что не будешь тревожиться.

– Постараюсь, – неуверенно сказала Антония. – Что ты собираешься делать?

– Избавить кого-то из констеблей от труда доставлять вещи Кеннету, – ответил он.

Она посмотрела на него:

– Завтра я тебя увижу?

Джайлс заколебался.

– Не знаю. Разве только поздно вечером, – ответил он. – Я буду очень занят.

– Делом Кеннета? – поспешно спросила она.

– Да, его делом. – Он прижал ее руки к груди. – Не вешай нос, птенчик. Дела вовсе не плохи.

– Ты что-то выяснил! – догадалась Антония. – Что же, Джайлс?

– Пока ничего, – ответил он. – Только надеюсь выяснить. Сейчас у меня есть только подозрение. Больше я ничего тебе не скажу, так как могу ошибиться. Но твердо говорю – не тревожься.

– Ладно, – сказала она. – Раз ты так говоришь, не буду.

Джайлс Каррингтон вышел из студии в начале седьмого. Первым делом он доставил чемодан, а потом, взглянув на часы, поехал в Темпл и переоделся в вечерний костюм. Дальнейшие его действия вряд ли убедили бы Антонию в том, что он старается помочь ее брату. Джайлс посетил три коктейль-бара, четыре отеля, один ночной клуб и два танцевальных зала. Во всех этих заведениях он заказывал что-нибудь выпить и завязывал с метрдотелями, помощниками официантов, швейцарами и посыльными разговоры, которые эти люди находили по меньшей мере выгодными. Домой он приехал уже за полночь, принял две таблетки аспирина в надежде унять неизбежную головную боль и с облегчением лег в постель.

Утром, когда слуга принес ему поднос с ранним чаем, Джайлс с трудом проснулся и сказал:

– О господи! Не надо чая. Что-нибудь из твоих средств от похмелья. И налей мне ванну.

– Хорошо, сэр, – сказал слуга, сочтя странным, что мистер Каррингтон ударился в загул, когда у его родных столько неприятностей.

Ванна, а затем превосходная выпивка более или менее привели Джайлса в порядок. Он даже сумел побриться, а потом смог, весьма скромно, правда, позавтракать. Потягивая крепкий кофе, он велел слуге позвонить в Скотленд-Ярд и спросить суперинтенданта Ханнасайда.

Однако Ханнасайда на месте не было, и ответ на вопрос относительно сержанта Хемингуэя тоже оказался отрицательным. Голос на другом конце провода был вежливым, но результатов это не дало. Чуть подумав, Джайлс поблагодарил неизвестного, сказал, что это не важно, и повесил трубку. Затем он позвонил в свою контору, и слуга, незаметно таившийся на заднем плане, с любопытством услышал, как хозяин велит передать мистеру Карринтону, что у мистера Джайлса Каррингтона важное дело за пределами города и сегодня его не будет в конторе. Это было странное начало. Мистер Джайлс Каррингтон явно вел какую-то непонятную игру.

В половине шестого вечера Джайлс зашел в Скотленд-Ярд и еще раз спросил суперинтенданта Ханнасайда. На сей раз ему повезло больше – суперинтендант вернулся около получаса назад. Сейчас он находится у помощника комиссара, но, может быть, мистер Каррингтон подождет? Мистер Каррингтон кивнул, сел и ждал двадцать минут. После этого его проводили к кабинету Ханнасайда, где тот стоял с пачкой бумаг в руках возле письменного стола.

Ханнасайд поднял голову:

– Добрый вечер, мистер Каррингтон. Извините, меня не было утром, когда вы звонили. Выдался очень напряженный день. – Он посмотрел на Джайлса попристальнее и сказал: – Присаживайтесь. Похоже, день у вас тоже был напряженный.

– Да, – сказал Джайлс, опускаясь в кресло. – И еще более напряженная ночь. Я хочу узнать, нашли ваши люди что-нибудь, возможно, имеющее отношение к этому делу, когда обыскивали вчера квартиру Роджера Верекера?

Ханнасайд покачал головой:

– Нет. Ничего. Поэтому вы и звонили сегодня утром?

– Отчасти поэтому, отчасти с целью сообщить, что я делал. – Джайлс беспокойно поерзал в кресле и нахмурился. – Кстати, я хочу видеть того ночного швейцара. Жаль, что, когда обыскивали квартиру, меня там не было.

Ханнасайд посмотрел на него с легкой усмешкой:

– Мой дорогой мистер Каррингтон, там ничего не было, кроме того, что мы видели.

– Вы о трубке Кеннета? Дело не в ней! Кеннет не имеет отношения ни к одному из убийств. Я хотел воссоздать вместе с вами картину убийства Арнольда Верекера, но, поскольку не смог вас найти, решил заняться этим сам, вместо того чтобы бездельничать бог весть как долго.

Ханнасайд удивленно поглядел на него, потом отодвинул от стола кресло и сел.

– Простите, мистер Каррингтон, но вы пили или просто шутите со мной?

Джайлс устало улыбнулся.

– Честно говоря, пил, – ответил он. – Не только что, но вчера вечером, начиная с семи часов. Видите ли, мне требовалось быть очень тактичным, занимаясь делом, которое могло оказаться бессмысленным и скандальным.

– Мистер Каррингтон, что вы узнали? – спросил Ханнасайд.

– Надеюсь, узнал, кто убил Арнольда Верекера.

– Арнольда Верекера? – воскликнул Ханнасайд.

– И Роджера. Но если в квартире не оказалось никакой улики…

Ханнасайд глубоко вздохнул.

– Мистер Каррингтон, вы видели все, что там было, – терпеливо заговорил он. – Видели трубку, пистолет, недописанное письмо в папке, стакан, где было виски с содовой, и письмо от… нет, теперь я вспоминаю, что вы его не видели. Хемингуэй нашел его после вашего ухода. Однако, насколько я понимаю, оно не имеет никакого отношения к делу. Это было всего лишь письмо от мисс Верекер с благодарностью единокровному брату за…

Он умолк, потому что опущенные веки Джайлса Каррингтона внезапно поднялись.

– Письмо от мисс Верекер… – повторил Джайлс. – Письмо… где его нашли?

– Оно валялось скомканным за ящиком для угля. Наверное, Роджер Верекер хотел бросить его в топку камина, но промахнулся. По-вашему…

– Где был конверт? – перебил его Джайлс.

– Конверта мы не нашли. Очевидно, Верекер бросил его удачнее. Перестаньте говорить загадками и скажите, к чему вы клоните.