— Уфф, мама, ты просто стресс.

— Ладно, не заводись. Я не хочу с тобой ссориться. Я приду сегодня поздно.

— Тоже мне новость!

— Что?

— Ничего.

— Я сказала, что приду поздно. Мы занимаемся одним очень сложным делом.

— Мы — это кто? Ты и твой лейтенантик?

— Майя! Попридержи язык!

— Ладно. Попридержу.

— Так вот, я говорю, что мы пытаемся раскрутить очень скверное дело. Поэтому я должна быть здесь до получения окончательного результата. А тебя я прошу быть сегодня особенно осторожной: Хеллоуин и на улицах полно сумасшедших.

— И все они только и жаждут похитить меня, ты это имеешь в виду?

— Не пытайся казаться остроумнее, чем ты есть, мисс-я-все-знаю. Просто будь, пожалуйста, поосмотрительнее, и всё.

Меган положила трубку, которую с удовольствием запустила бы в свою дочь с ее способностью доводить мать до белого каления. И направилась в кабинет Гаррета, который покинула в самый разгар важного совещания с начальником комиссариата и хакером Джимпо.

После того как она услышала телефонную запись фальцета на своем автоответчике с прямой угрозой Майе, Меган попросила взять ее телефон официально на прослушку. Просьба распространялась и на мобильный Майи. Разрешение начальства было получено. Кажется, до него дошло, что эта неугомонная парочка, лейтенант-дзен-буддист и зануда психолог, ухватились за что-то важное.

По дороге в кабинет коллеги Меган старалась утихомирить гнев, вызванный разговором с Майей. Меган решила признаться шефу в том, что незаконно просматривала почту дочери. Но опасность была слишком очевидной.

Она открыла дверь кабинета со словами:

— Гаррет, я должна призна...

Конец фразы застрял у нее в горле. За те десять минут, что она отсутствовала, мизансцена поменялась. Начальник комиссариата ушел, согласившись на любые действия своих сотрудников, которые те сочтут необходимыми.

— Этих полномочий хватит, чтобы вы не морочили мне голову по каждому пустяку, — проворчал он, покидая кабинет лейтенанта.

И вот эта новая мизансцена: Джимпо, безразличный ко всему, что творилось вокруг, бешено стучал по клавиатуре своего лэптопа; Гаррет, развалившись в кресле, оживленно болтал с какой-то женщиной, которую Меган не могла разглядеть из-за широкой спины лейтенанта. Виднелись лишь светлые волосы и ноги в ярко-красных колготках, втиснутые в открытые туфли на высоченных каблуках. Туфли черные лакированные. Какая вульгарность, невольно подумала Меган. Она взяла немного в сторону, чтобы эта крашеная блондинка, которая так увлекла Лоренса, оказалась в поле ее зрения. И откашлялась, чтобы привлечь внимание лейтенанта. «Своего» лейтенанта. Гаррет с чарующей улыбкой обернулся к ней:

— Есть доброта в цветке, который распускается, и есть красота в цветке, который увядает, — изрек он очередную дзен-максиму и отъехал на своем кресле, позволяя Меган обозреть его собеседницу.

Очень короткая красная юбка, белая блузка, тесный красный жакет, стягивающий мощную грудь, слишком красный рот, слишком светлые волосы.

Меган не поверила своим глазам: перед ней сидела Дебби Грейв.

— Пожалуйста, Дебби, повторите доктору Фокс то, что рассказали мне, — попросил Гаррет с улыбкой, в которой содержалась обычная доза привычной иронии, что не ускользнуло от Меган.

Уже и Дебби?! В какие игры играет Лоренс?! Меган была раздражена, но скрыла свои чувства. На время. А если эта женщина обнаружила какой-то след, который может привести их к Гейси? Это намного важнее, чем ее глупая ревность.

— День добрый, Меган, — хрипло поздоровалась гостья.

Грейв была в явном затруднении. Бросалось в глаза, что обе женщины мало симпатизируют друг другу.

— Здравствуйте, — сухо отозвалась Меган.

— Меган, — вступил Гаррет, пытаясь растопить лед. — Дебби сказала, что, рассматривая фотографии убитых девушек, она что-то почувствовала.

— Я не почувствовала, — поправила его Грейв, — я увидела.

Меган внимательно следила за гостьей, пытаясь уловить оттенок неискренности в ее тоне и словах.

— Сегодня утром, после того как вы уехали, я разложила фотографии девушек на своем столе... Признаюсь, это далось мне нелегко. Когда я подумала, что придется общаться с духом одной из этих несчастных, мне, честное слово, стало не по себе.

— Мне кажется, это ваша профессия. — Меган не удалось удержаться от ехидной ноты.

— Да, но я не обязана позволять убивать себя. Мне хорошо известно, что тот, кто умер насильственной преждевременной смертью, несет в себе ее энергию. Дух убитого пропитан насилием, свершенным над ним. Это сущности, доведенные до точки и поэтому запредельно ожесточенные. Когда они являются, защита от них требует колоссальных усилий.

— Хорошо, и что дальше? — Меган начала терять терпение.

— Я долго колебалась, прежде чем принять решение стать реципиентом. Я была вынуждена сделать это, поскольку согласилась помочь вам. Я попыталась войти в контакт, соблюдая особые меры предосторожности, и извлечь нужные образы из фотографий девушек. Вы ведь сказали, что на снимке, который вы получили от предполагаемого убийцы, их тела расположены полукругом, не правда ли?

— Правда.

— Так вот, я также расположила фотографии полукругом и, выйдя на контакт, испытала озарение, самое сильное из всех, какое мне когда-либо пришлось пережить. Но вот какая странная штука: это озарение фактически не пришло ни от одной из жертв, поскольку в моем переживании не ощущалось ни грана насилия, только бесконечная любовь. Я в растерянности. Я абсолютно не понимаю, что это может означать. Мне не хватает информации. Той, что вы мне дали, явно недостаточно. — В голосе медиума прозвучал укор.

— И все-таки что вы думаете? — задал прямой вопрос Гаррет.

— Единственный вывод, лейтенант Гаррет, что эта сущность стремилась явно защитить кого-то. Того, кто в опасности.

— Но вы сказали, что видели что-то, госпожа Грейв! — Было заметно, что Меган едва сдерживает себя.

Эта женщина насмехается над ними, была уверена Меган.

— Да, видела. Темноту, ночь, дождь...

В голосе Дебби Грейв прозвучали сдавленные и хриплые ноты. Меган и лейтенант переглянулись.

На физиономии лейтенанта застыла полуироничная улыбка.

«Черт тебя побери, Гаррет, — подумала Меган, — зачем ты притащил ее сюда, чего ты добиваешься?»

— ...Затем я увидела нож, очень острый нож, — продолжила медиум. — И еще... я видела кровь, много крови, и огромный рот, искривленный ужасной ухмылкой... После этого я больше ничего не видела.

— В ваших словах слишком мало определенного, госпожа Грейв. — Меган больше не считала нужным соблюдать дипломатию.

Чего хотела эта женщина? Зачем пришла сюда с такой чушью?

— Да, чуть не забыла, — встряхнула головой медиум. — Еще был рекламный плакат. На нем очень красивая женщина. Насколько я поняла, это была реклама косметики или шампуня...

— А нельзя поконкретнее? — Было похоже, что и Гаррет потерял терпение.

Эта женщина действовала им обоим на нервы. Она навязала им свое общение, пообещав, что расскажет нечто особенное, а сама...

— Вы думаете, сообщенная вами информация может каким-то образом указать на место, где скрывается предполагаемый убийца? — холодно спросил Гаррет.

— Не знаю. Но могу предположить, что это важная зацепка. Видите ли, ничего не происходит случайно во время озарения. Все послания имеют смысл. Наша задача — правильно расшифровать его.

— Вы пытались расшифровать?

— Разумеется. Я зашла в Интернет и, просмотрев несколько журналов, нашла этот плакат.

— ???

— Вот он, смотрите.

Дебби открыла свою сумку из искусственной крокодиловой кожи и достала оттуда мятый листок. Реклама фирмы, производящей увлажняющие и регенерирующие кремы. На первом плане — улыбающаяся загорелая женщина. И бодрый текст:

«На сколько лет я выгляжу? 30? 28? Нет. Мне 45.

Благодаря крему «Vegan», убирающему возрастные морщины!»