— Да, верно, мне худо. Но я думал, что помогаю тебе, сражаясь с наемниками, — пробурчал Рори, насупившись.

— Брат, нам пора уезжать, — сказал Йен. — Айдан с Лахланом уже смогут и сами справиться с теми, кто остался. А нашим парням не терпится вернуться в Данвеган, к своим семьям. — Немного помолчав, Йен добавил: — Поверь, я тоже скучаю по ней. Знаю, что не так сильно, как ты, но все равно скучаю.

Рори бросил на брата гневный взгляд. Ну зачем Йен заговорил о ней?! Со дня возвращения на Льюис, после того как поднял флаг, Рори не дозволял никаких упоминаний об Эйлианне в своем присутствии. Но боль не уходила. Напротив, только усилилась. Как будто каждый день от него отрезается по кусочку, так что скоро совсем ничего не останется. Он не хотел возвращаться в Данвеган, потому что знал: там воспоминания об Эйлианне буду терзать его еще сильнее.

Кузен Лахлан внимательно наблюдал за ним. Парень был самым младшим из всех Маклаудов, но однажды он превзойдет их всех в росте и силе — в том не могло быть сомнений.

— Рори, а ты не думал о том, что, возможно, есть какой-то способ связаться с феями и попросить их вернуть тебе твою леди? — неожиданно спросил он.

Айдан взглянул на младшего брата с едва сдерживаемой яростью:

— Ты рехнулся, Лан? Волшебный флаг был передан Маклаудам давным-давно, в незапамятные времена. И вообще очень может быть, что волшебный флаг — это просто легенда.

— Нет, не легенда. Феи действительно существуют, — пробормотал парень, поерзав на стуле.

— Похоже, ты и впрямь рехнулся, братец! — заорал Айдан. Взглянув на Рори, спросил: — А ты сам, кузен, что об этом думаешь? Я имею в виду предложение моего глупого брата…

Рори молча пожал плечами; ему не хотелось об этом говорить. Разумеется, он прекрасно знал, что флаг не легенда. И конечно же, знал, что флаг обладает, вернее — обладал волшебной силой. Но существуют ли феи до сих пор? Он в этом очень сомневался. Возможно, феи давно уже исчезли и магическая сила действует лишь в самом флаге. Но теперь он лишился этой силы, так как использовал последнее желание.

Лан покраснел до корней волос и тихо сказал:

— Я уверен, что они существуют. Я слышал о них.

— Когда, Лан? Когда ты о них слышал?

В голосе Рори прозвучало отчаяние.

— Когда я был маленьким, я слышал о них, — ответил молодой человек. — И они приходили ко мне в снах.

Лан покраснел еще гуще, и на лбу у него выступили бисеринки пота. Рори стало жалко парня — конечно же, тот упомянул о феях лишь для того, чтобы дать ему некоторую надежду.

Айдан хлопнул ладонью по подлокотнику кресла и проворчал:

— Теперь понимаю… Это все та старая карга, которая заботилась о тебе, когда ты был маленьким. Это она забила тебе голову всякой чепухой. Все! Больше никаких разговоров о феях, братишка! Иначе посажу тебя под замок.

— Если он это сделает, Лан, пошли за мной, и я заберу тебя к себе в Данвеган, — сказал Рори. — Я благодарен тебе за то, что ты рассказал мне о феях. Если еще раз увидишь их, обязательно упомяни об… — Рори судорожно сглотнул. — Упомяни об Эйлианне, хорошо?

— Да, обязательно.

Парень кивнул и потупился. Рори перевел взгляд на Фергуса:

— Скажи нашим людям, что утром мы отправляемся в обратный путь.

Лодки уже приближались к берегу, а Рори по-прежнему сидел опустив голову; он был не в силах смотреть на замок, смотреть на флаг, трепетавший на башне. В эти минуты ему ужасно хотелось развернуть лодки — и уплыть отсюда, уплыть подальше от Данвегана.

Но голоса его людей становились все громче и было ясно, что они очень рады возвращению. И ведь именно он, Рори, был виноват в том, что они так долго находились вдали от дома. Его люди могли бы вернуться в Данвеган еще несколько недель назад — он мог бы отправить их вместе с Фергусом и Йеном, — но воины наотрез отказывались оставить своего лэрда: опасались, что он зайдет в сражениях слишком далеко, будет слишком уж рисковать. Что ж, возможно, они правы. Возможно, он так бы и поступил.

— Ты как, брат? — спросил Йен, сидевший в лодке позади него.

На обратном пути Йен и Фергус не часто с ним заговаривали, и Рори их не винил — он сейчас был не очень-то приятным собеседником.

Прошла минута-другая, и все, выпрыгнув из лодок на берег, зашагали к замку. Видит Бог, им следовало бы ликовать, торжествуя победу. Ведь они успешно отбили нападение наемников и при этом не потеряли ни одного человека — такое не столь уж часто случалось.

— Со мной все будет хорошо, Йен, — ответил наконец Рори. — Но я подумываю о том, чтобы отправиться ко двору короля на некоторое время. Может, мне удастся сделать там что-нибудь полезное для Айдана и Лахлана. Да и нашему клану это тоже не повредит.

— Что ж, отправляйся, если тебе так будет лучше, — ответил брат.

Краем глаза Рори заметил, что Йен и Фергус обменялись выразительными взглядами, но решил, что не стоит придавать этому значение. Сейчас ему хотелось лишь одного — завалиться в постель и забыться, проспать как можно дольше.

Подняв глаза, Рори увидел миссис Мак, шагавшую через двор. А рядом с ней шли Морин, Дженет, Мари и старуха Камерон. Причем все они смотрели на него так, будто он совершил нечто ужасное.

Рори тяжело вздохнул. Да, едва ли ему удастся сейчас добраться до постели…

Взглянув на Фергуса и Йена, он пробурчал:

— Черт побери, что это значит?

— Пока не знаю. — Фергус пожал плечами. — Но похоже, парень, женщины очень осерчали на тебя.

Тут женщины приблизились, и Рори, скрестив руки на груди, спросил:

— В чем дело, дорогие? Что у вас тут случилось?

Экономка подбоченилась и, гневно взглянув на него, осведомилась:

— Почему вы не привезли домой нашу госпожу?

Рори побелел; в груди у него словно образовался ком.

— Мне очень жаль, миссис Мак, но я не успел…

— Ох, ну при чем тут это? Все это время она была в Армадейле, а не с нами. Так что садитесь-ка на коня и поезжайте за ней.

Ему казалось, он вот-вот задохнется — словно горло сдавила чья-то огромная рука.

— Миссис Мак, она не в Армадейле, — прохрипел Рори. — Вы что, не видели волшебный флаг? Я отправил ее обратно. Было слишком поздно, чтобы успеть спасти ее, потому и отправил… У меня не было другого выхода.

Миссис Мак пристально посмотрела на него и тихо сказала:

— Милорд, флаг, который вы подняли, не волшебный.

Эйли села в кровати, зажав рот ладонью.

— О Боже, опять… — простонала она.

Через минуту приступ тошноты прошел, и Эйли снова откинулась на подушки. Внезапно послышался протяжный скрип, и она, приоткрыв глаза, увидела тетю, выглядывавшую из-за двери.

— Ох, девочка, тебе опять плохо?

Фиона вошла в комнату и, шурша своими ярко-синими юбками, устремилась к кровати. С беспокойством взглянув на племянницу, спросила:

— Может, попросить кого-нибудь, чтобы осмотрели тебя? Знаешь, я ни слова не сказала твоему отцу. Не хочу, чтоб он беспокоился. Тебе всегда к полудню становится лучше, но в самом деле, моя девочка, это продолжается слишком уж долго.

Усевшись на край кровати, она откинула волосы со лба племянницы и тяжело вздохнула.

Эйли заставила себя улыбнуться.

— Тетя Фиона, вы забыли, что я целительница. Поверьте, я могу сама о себе позаботиться. К тому же я… Я, кажется, знаю, что со мной происходит.

Да, сомнений быть не могло: она беременна. Только так и можно объяснить все эти признаки… Приступы тошноты по утрам и отсутствие месячных. Правда, поначалу она списывала все эти симптомы на недосыпание, стресс и тоску по Рори.

— Так что же с тобой, Эйлианна? Это серьезно, милая?

Тетя в тревоге заламывала руки, в глазах ее блестели слезы.

Эйли обняла Фиону и с улыбкой сказала:

— Не беспокойтесь, тетя, со мной ничего серьезного. То есть я хочу сказать, что ничем не больна. Просто я беременна.

Эйли в смущении отвела глаза, не зная, как тетя воспримет эту новость. Но неужели у нее действительно будет ребенок? Эйли прижала руку к своему пока еще плоскому животу и улыбнулась. Ее наполнили изумление и радость. У нее будет ребенок — ребенок Рори!