И тут Эйли вдруг вспомнилась ее уютная нью-йоркская квартирка, где можно было удобно устроиться на диване с хорошей книжкой и чашкой кофе после горячего душа. Ах как же там было хорошо… Ей бы только найти этот проклятый волшебный флаг, и тогда… «Тогда тебя не будет здесь, и ты не сможешь защитить Мари», — напомнил внутренний голос. Эйли содрогнулась при мысли о том, что могло бы случиться с девушкой, если бы она не вмешалась.

Внезапно сверху донеслись чьи-то тяжелые шаги, а затем послышался знакомый голос. Сердце Эйли гулко забилось, и она, сжав руку Мари, прошептала:

— Теперь все будет хорошо, дорогая.

Вскоре она услышала, как верхняя дверь, ведущая в темницу, распахнулась, и тут же послышался грохот шагов на каменных ступенях. И вот он уже перед ней — огромный, сильный, красивый. Его волосы цвета воронова крыла были откинуты со лба, а белая рубашка распахнута почти до пояса, так что видна была бронзовая от загара грудь, покрытая бисеринками пота. Губы же были плотно сжаты, а на щеке подергивался мускул.

— Открой эту проклятую дверь! — крикнул он, обернувшись.

Толпившиеся позади него мужчины расступились, и вперед вышел Каллум с опущенной головой — было очевидно, что ему очень не по себе. Он долго не мог справиться с замком — не мог попасть в него ключом. Эйли хотелось сказать Рори, чтобы не злился на белокурого великана. Если бы не он, то неизвестно, что стало бы с ней и Мари. Но выражение лица лэрда было столь грозное, что Эйли поняла: лучше помолчать. Когда же он вошел в темницу, Эйли невольно поежилась.

Тотчас же присев перед Мари, Рори быстро осмотрел ее, потом сказал:

— Давай унесем тебя отсюда побыстрее.

Сдвинув брови, он покосился на Эйли, и в глубине его пронзительных зеленых глаз промелькнуло какое-то странное выражение. Он провел кончиками пальцев по щеке Эйли и тихо спросил:

— Как ты?..

В следующее мгновение взгляды их встретились, и все остальные люди, стоявшие вокруг, перестали для нее существовать. Судорожно сглотнув, Эйли молча пожала плечами — она не могла произнести ни слова. И не могла отвести взгляд от его чудесных зеленых глаз.

Поспешно опустив руку, Рори тут же отвернулся. Ему ужасно хотелось заключить Эйлианну в объятия, хотелось прижать к себе покрепче и поцеловать. Но он все же сдержался и, подхватив Мари на руки, вышел из темницы. У самого выхода бросил взгляд на брата и кивнул в сторону Эйлианны. Йен кивнул в ответ и тут же вывел ее из темницы.

Шагая вверх по ступеням, Рори по-прежнему хмурился. Он не мог бы сейчас сказать, кого надо защищать в первую очередь — Эйлианну или священника. Коннор с Каллумом поведали ему, как она бросилась в толпу, чтобы спасти юную служанку, — бросилась, нисколько не заботясь о собственной безопасности. Он восхищался ее храбростью, и восхищение ею еще больше распалило его желание, хотя он и пытался это отрицать.

И Рори, конечно же, прекрасно понимал, что будет не так-то просто защитить Эйлианну от обвинений священника. А если она все еще злится на него, в чем не было ни малейшего сомнения, то эти двое сцепятся раньше, чем он, Рори, успеет вмешаться. Впрочем, он понимал, что у Эйлианны были причины для гнева. Ему и самому приходилось изо всех сил сдерживаться, когда он встречался с этим безумцем, — ужасно хотелось свернуть ему шею.

Мари вздрогнула — и оцепенела у него на руках, когда услышала вопли священника, доносившиеся из башни над ними.

— Успокойся, Мари, он ничего тебе не сделает. Я не позволю, — заявил Рори, стараясь успокоить девушку.

Она немного расслабилась. Однако женщина, шагавшая следом за ним, явно не желала успокаиваться: что-то бурчала себе под нос и постоянно поминала дьявола. Рори невольно улыбнулся. Эйлианна Грэм совершенно не походила на других женщин — в ней было больше боевого духа, чем во многих его воинах. Хотелось бы только, чтобы ей не пришло в голову ударить священника. Если же это произойдет, то она поставит его, Рори, в очень незавидное положение. Сейчас ему следовало что-то придумать, найти способ как-то успокоить своих людей. Разумеется, он сумеет доказать, что Мари не ведьма. Но вот что делать с Эйлианной? Ведь было совершенно ясно, что священник потребует высечь ее или по крайней мере отправить в монастырь — чтобы каялась там в своих грехах.

«А может, действительно отправить ее куда-нибудь?» — подумал Рори. Его по-прежнему терзали подозрения относительно этой женщины, и он должен был заботиться о благополучии клана. Но если честно, то следовало признать: больше всего он беспокоился из-за того, что его все сильнее влекло к Эйлианне. Глядя на нее, он постоянно вспоминал Брианну. Сходство между ними и впрямь было поразительное, и поначалу он именно этим объяснял свое влечение к этой женщине. Но теперь-то он понял: Эйлианна отличалась от Брианны как ночь ото дня.

Взглянув через плечо, Рори заметил гнев в ее голубых глазах — в этот момент она о чем-то заспорила с Йеной и Фергусом.

— Эйлианна!.. — Рори снова оглянулся, и она посмотрела на него с вызовом. — Эйлианна, ты непременно выскажешься, но сначала ты должна успокоиться.

— Успокоиться? Вы хотите, чтобы я успокоилась, после того как…

Она умолкла; ее душил гнев.

Рори со вздохом проговорил:

— Сейчас, Эйлианна, ты позаботишься о Мари и о себе. А потом мы поговорим.

Прежде чем она успела возразить, к ним подбежала миссис Мак. Взглянув на Мари, она воскликнула:

— Ах, бедняжка! Что они с тобой сделали?! Когда доберусь до этих недоумков, я их…

Рори снова вздохнул. Господи, избавь его от мстительных женщин. Строго посмотрев на миссис Макферсон, он проворчал:

— Позвольте мне самому уладить это дело. А вы лучше помогите леди Эйлианне позаботиться о Мари. — Уже у входа в свои покои он подозвал Каллума и распорядился: — Ты будешь стоять на страже перед дверью леди Эйлианны, ясно?

Великан расплылся в улыбке и кивнул:

— Слушаюсь, милорд.

Рори ужасно разозлился, когда узнал, что Каллум поместил Эйлианну и Мари в темницу. Разумеется, он понимал: тот сделал это, дабы защитить женщин. Все же он с трудом сдержал вспышку гнева, когда увидел бедняжек за решетчатой дверью, на грязной койке.

— Я тоже буду стоять на страже, милорд, — заявил Коннор.

Парень покраснел под пристальным взглядом лэрда, и тот понял, что Коннор тревожился не только за Эйлианну, но и за юную служанку. С улыбкой кивнув, Рори ответил:

— Ладно, хорошо.

Уложив Мари в одной из комнат и заверив, что ей нечего бояться, Рори вышел в коридор. Он не замечал, что леди Эйлианна идет следом за ним, пока она не остановила его, осторожно тронув за плечо.

— Вы ведь не позволите ему обидеть бедняжку, правда?

— Не позволю, Эйлианна. Поверь, он больше никогда не причинит зла ни Мари, ни тебе.

Не в силах удержаться, Рори провел пальцами по ее щеке.

— Спасибо, милорд.

Ее горячее дыхание коснулось его ладони, и он поспешно убрал руку, призвав на помощь ту малую толику самообладания, которая у него еще оставалась.

Обжигающая боль пронзила бок Рори, когда он, переодеваясь, сделал слишком резкое движение. Стиснув зубы, он с трудом удержался от стона. Затем, сделав глубокий вдох, медленно выдохнул.

— Что, больно? — с беспокойством спросил Йен.

— Ты о чем? — изобразил удивление Рори.

— Брат, не пытайся меня обмануть. Я знаю, что рана очень тебя беспокоит. Я сейчас приведу Эйлианну.

Йен поднялся со стула и направился к двери.

— Постой! — крикнул Рори. — Она ухаживает за Мари, и не надо ее отвлекать.

Эйлианна непременно отчитала бы его за глупость. И она была бы права. Ему действительно не следовало сегодня утром ехать со своими людьми. Но у него не было выбора — он должен был проследить за их подготовкой к очередному сражению. И оно, это сражение, обязательно состоится. С тех пор как закончился год траура по дочери, старик Макдоналд словно с цепи сорвался.