— Мари, дорогая моя… — прошептала Эйли, опускаясь на колени с ней рядом.
Внезапно снова послышался смех, и тотчас же в плечо Эйли угодил камень. Поднявшись на ноги, она повернулась лицом к толпе и в ярости прокричала:
— Эй, вы!.. Если бросите еще хоть один камень, будете отвечать за это перед вашим лэрдом! Вы меня слышите?!
Люди на несколько секунд замерли в нерешительности. Затем молча переглянулись и побросали камни на землю. И в тот же миг раздался голос священника:
— Нет-нет, не бойтесь! Вы отвечаете только перед Господом Богом!
Эйли повернулась к священнику, тщедушному человечку, утопавшему в своей широченной сутане. На его тощей шее болтался огромный деревянный крест, а на бледном лице, перекошенном от ненависти, пылали черные глаза — глаза фанатика.
Решительно шагнув к нему, Эйли, дрожа от ярости, проговорила:
— Неужели Бог велел им сделать это? — Она указала на Мари. — Неужели Бог велел забить камнями невинное дитя?
— Говоришь, невинное дитя? Дьявольское отродье — вот кто она такая! — завопил священник. — Ты только посмотри на нее!
Он потянулся к девушке.
Эйли тут же заслонила Мари. Было ясно: этот человек — буйнопомешанный. Но он, к сожалению, имел влияние на людей, собравшихся во дворе, — на людей, которых он мог своими воплями превратить в разгневанную толпу. Опасаясь, что не сумеет удерживать их на расстоянии, Эйли попятилась. Потом повернулась, чтобы помочь Мари подняться, но костлявые пальцы священника тут же впились Эйли в плечо — в то самое место, куда угодил камень. С трудом сдерживая стон, она процедила сквозь зубы:
— Убери от меня свои лапы.
В следующую секунду священник сорвал чепец с головы Мари. Девушка пронзительно вскрикнула; выражение ужаса исказило ее черты. Священник же с усмешкой закричал:
— Теперь видишь эти дьявольские метки? Видишь рыжие волосы и глаза разного цвета?!
По его подбородку потекла слюна, а глаза едва не выкатывались из орбит.
— Не трогай ее! — крикнула Эйли и тотчас оттащила Мари в сторону.
Священник сделал к Эйли несколько шагов, но вдруг, наступив на свою сутану, споткнулся и, не удержавшись на ногах, рухнул на землю. Увидев это, толпа ахнула; многим показалось, что это Эйли толкнула священника. А тот, приподнявшись, завопил:
— Люди, вы видели?! Вы все — мои свидетели! — Он указал на Эйли своим костлявым пальцем: — Она ударила меня, защищая ведьму! Именем Господа, именем Отца нашего я требую, чтобы вы схватили их обеих!
По-прежнему прижимая Мари к себе, Эйли попыталась побыстрее уйти вместе с девушкой, но было поздно — толпа уже обступила их, и к ним потянулись десятки рук. Женщины рвали на них одежду и дергали за волосы.
— Нет, остановитесь! Вы должны остановиться! — закричала Эйли, когда кто-то схватил Мари.
Внезапно над Эйли и над всеми остальными навис рослый широкоплечий мужчина — это был тот самый белокурый гигант, которого она спасла, когда он за обедом подавился костью. Гигант привлек Эйли к себе, а затем, вырвав Мари из рук каких-то служанок, потащил их обеих за собой. Уже на другом конце двора он тихо сказал:
— Не бойтесь, миледи. Все будет хорошо, когда придет лэрд. — Толпе же прокричал: — Наш лэрд по возвращении выслушает обвинения священника!
Священник — ему помогали подняться — заорал им вслед:
— Посади этих преступниц под надежный замок! Сегодня свершится правосудие!
— Да, конечно! — отозвался белокурый великан. И тут же тихонько добавил: — Священник слишком уж распалил людей своими речами, миледи. Безопаснее будет ублаготворить дурака и посадить вас ненадолго в темницу. Но не волнуйтесь, я сам о вас позабочусь.
— Спасибо, — ответила Эйли, поморщившись; она была босиком, и острые камни больно кололи ноги.
Но бедняжке Мари было гораздо хуже, она едва шла, и великану приходилось то и дело поддерживать ее. В очередной раз взглянув на нее, он повернулся к Эйли и сказал:
— Не беспокойтесь, миледи. Как только мы скроемся с глаз толпы, я понесу ее.
Эйли была благодарна этому человеку за его доброту, но все же не могла не думать о том, что его внезапное появление всего лишь счастливая случайность. А вот что произошло бы, если бы он не появился так вовремя? Ах, тогда Мари могла бы умереть… При этой мысли ее снова охватил гнев, и она проговорила:
— Не могу поверить, что лорд Маклауд позволил бы своим людям стоять в стороне, в то время как на его земле избивают молоденькую девушку, почти ребенка.
Украдкой бросив взгляд через плечо, великан подхватил Мари на руки и, повернувшись к Эйли, сказал:
— Он бы этого не позволил, миледи.
— Но стражники на стене и пальцем не пошевелили, а вы появились только тогда…
— Меня там не было, миледи. Я возвращался с перевязки, когда увидел толпу.
— Да, конечно… — кивнула Эйли. Она посмотрела на его рану чуть пониже плеча — там кровь просочилась сквозь повязку. — Вы уверены, что сами справитесь?
— Это всего лишь царапина, миледи.
Теперь великан зашагал по плиточному полу мимо большого зала — шел, отдавая приказы служанкам, едва успевавшим отскакивать с его пути:
— Принесите все, что понадобится леди Эйлианне, ясно? И надо позаботиться о малышке. — Он снял фонарь со стены рядом с тяжелой дубовой дверью и отдал его Эйли. Открыв дверь, предостерег: — Только ступайте осторожно, миледи.
Эйли кивнула в ответ и стала медленно спускаться по каменным ступеням. Воздух здесь был холодный и сырой, и она сразу же почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Внезапно что-то коснулось ее юбок, и Эйли, взвизгнув, чуть не выронила фонарь.
— Что… это такое? — пролепетала она.
— Крысы, миледи, — ответил великан, — Не беспокойтесь, я пошлю за котами. А лэрд уже, должно быть, в пути.
— Надеюсь, что так… — пробормотала Эйли.
Наконец они спустились, и их спаситель снял ключ с массивного железного кольца на стене. С лязгом распахнув металлическую дверь с решеткой, он вошел в темницу. Приблизившись к старой ржавой койке, он осторожно уложил на нее Мари. Девушка не издавала ни звука, и Эйли решила, что та лишилась чувств.
— Мне понадобятся одеяла, — сказала она. — Простите, а как вас…
— Меня зовут Каллум, — представился гигант. — Я позабочусь об одеялах, миледи. Я скоро вернусь.
Эйли села рядом с Мари. Она старалась не обращать внимания на скрежет ключа в замке. Взяв лицо девушки в ладони, она заглянула ей в глаза и прошептала:
— Не бойся, Мари. Тебя никто больше не обидит. Я обещаю…
По телу Мари пробежала дрожь, и она, тихонько всхлипнув, прижалась к Эйли.
— Ну-ну, все будет хорошо, дорогая. — Эйли погладила ее по волосам, затем, чуть отстранившись, сказала: — Мари, позволь мне получше рассмотреть тебя.
Девушка смутилась и попыталась прикрыться лохмотьями своего желтого платья, а Эйли, приподнявшись, задрала подол и стащила с себя нижнюю юбку.
Мари взглянула на нее с удивлением:
— Миледи, что вы делаете?
— Это так, на всякий случай. Я не хочу, чтобы ты сидела полуобнаженная, если тут вдруг появится лорд Маклауд.
— Думаете, он придет?
— Не знаю, когда именно, но уверена, что придет. И тогда вместо нас здесь будет сидеть тот сумасшедший священник.
Мари со вздохом покачала головой:
— Нет, этого не будет.
Эйли пожала плечами.
— Что ж, посмотрим. — Она набросила на плечи Мари свою нижнюю юбку. — Как по-твоему, у тебя ничего не сломано? Где болит?
Мари взглянула на свои окровавленные руки и снова вздохнула.
— Не знаю… Больно везде.
Эйли невольно прослезилась; она чувствовала боль Мари как свою собственную и поклялась, что этот проклятый фанатик заплатит за все, что сделал. Так или иначе — но она позаботится об этом.
— Мари, мне придется дождаться, когда Каллум вернется, — сказала Эйли. — Только после этого я смогу заняться твоими ушибами и порезами.
Она вышла на середину темницы и осмотрелась. Где-то в углу копошились крысы, и Эйли поморщилась. Как хорошо, что у них хотя бы был фонарь. Снова сев рядом с Мари, она крепко обняла ее, стараясь не обращать внимания на липкую влагу, сочившуюся сквозь платье девушки.
