– Ты не поедешь. Всё просто, – быстро говорит мама, прибирая остатки ужина, на который я опоздала. – У тебя есть обязательства. Кроме того, я уже зарегистрировала два выходных дня на следующей неделе и не могу их поменять. Если попытаюсь, меня наверняка уволят, а мне действительно нужна эта работа, Тед.

– Ладно, но если я поеду, то заработаю больше денег, чем ты получаешь за год.

Мама поворачивается ко мне лицом.

– Хватит! Как ты смеешь? Тебе не кажется, что твоему отцу будет достаточно тяжело, если ты станешь заботиться о деньгах и возвращении Розового Коттеджа? Мы не хотим жить за счёт своих детей, спасибо большущее.

Я не уверена, чего хочу, но точно не этого. Может быть, мой рост около шести футов, но сейчас я чувствую себя шестидюймовой высоты. Я передаю маме бумажный платок. Ей это нужно.

На кухню заходит Ава. Она до сих пор не очень хорошо выглядит. Слава богу, химиотерапия почти закончилась, и Аве больше не нужно через это проходить. Сомневаюсь, что она выдержит ещё один курс.

– Он звонил, – говорит Ава, протягивая мне мой телефон. – Я ответила на вызов. Думаю, это Тина.

– Хорошо, – произносит мама, когда я забираю телефон у Авы, – Скажешь ей, что мы решили, Тед?

Я ухожу в гостиную, где значительно тише, и отвечаю на звонок.

– Принцесса? – говорит Тина. – Мне звонила Кассандра. О боже – драма! И к чему мы пришли?

Её голос звучит бодро и оживленно, но проскакивает и раздражение. Я слышу шум вечеринки на заднем плане, и как Тина шикает на людей, подходящих слишком близко.

– Гм... Я не уверена, – отвечаю ей.

– Извини, я не расслышала. Ты ВЗВОЛНОВАНА? Ты ПОРАЖЕНА? Ты хоть ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, насколько невероятной может стать эта поездка?

– Да просто тут... даты изменились...

– Но мы заполучили для тебя кастинг, принцесса. Кастинг с РАЛЬФОМ ЛОРЕНОМ! С ДОННОЙ КАРАН! Другие девушки будут так завидовать, что захотят расцарапать тебе ЛИЦО. Эй, погоди. Тебе позволят пропустить школу?

– Думаю, да, но...

– Потому что это важно. Школа на первом месте. Затем – твоя карьера.

Внезапно у меня перед глазами всплывает изображение Ника Споук, говорящего: «Я имею в виду, это вопрос жизни и смерти, верно?» – и жесткий, циничный взгляд, с которым он это произнес.

– Да, наверное. Но моя мама не может поехать со мной, а дома сложная обстановка, и...

– В каком смысле сложная?

– Моя сестра больна раком, и...

– А, точно. Разумеется. Фрэнки говорила мне. ПОДОЖДИ. Подожди прямо сейчас. Дай-ка мне выбраться из этого бешеного места. Если я свалюсь с этого трапа...

О боже. Она на яхте. Она на вечеринке на настоящей яхте, на какой работал Джесси, я могу это только представлять. И я в это время сижу в квартире над туристическим магазином.

– Ты ещё на связи, принцесса? Собери своих родителей. Включи телефон на громкую связь. Это важно. Мы сейчас говорим о твоей ЖИЗНИ. Позови маму с папой и тогда мы побеседуем. Я подожду.

Я предполагаю, что она бродит по пристани какой-нибудь бухты с пляжем, и в это время зову маму с кухни и папу от его компьютера, и мы все собираемся в гостиной, чтобы послушать Тину.

– Вы здесь, Трауты? – говорит Тина по громкой связи. – Хорошо, мне нужно ваше внимание. В данный момент вам тяжело. Я знаю это, и я не требую от вас делать что-либо ПРЯМО СЕЙЧАС, это непросто для вас. Думаете, я не понимаю? Я прекрасно понимаю. Родители, я знаю вашу историю. У вас есть очень дорогой человек, который болен, и вы заботитесь о ней, вы сосредоточили все свои ресурсы на ней, стараетесь поддерживать её, и это всё ВООДУШЕВЛЯЮЩЕ.

Мама смотрит на папу, спрашивая взглядом: «Она всегда такая?» И папа пожимает плечами, словно отвечая: «Обычно ещё хуже».

– У моего брата, – продолжает Тина, – была опухоль головного мозга. Неоперабельная. Я не могу передать это. Два года полнейшего... Не будем об этом говорить. Я хочу поговорить о ВАС. Дело в том, что вам нужно заботиться об ещё одном дорогом человеке. Иногда она отходит на задний план, но тем временем, она превращается в невероятную юную леди, и ей нужно найти себя как личность. Не мне вам об этом говорить.

– О! – мама краснеет и прижимает руку к щеке. Папа бледнеет. Они оба выглядят виноватыми и пристально смотрят на телефон. Мне внезапно становится интересно, как Тина организовала такую крутую вечеринку на каком-то ПЛЯЖЕ, но я уже не удивляюсь ничему, связанному с ней. И приятно думать, что я невероятная юная леди. На маму чуть ранее на кухне я такого впечатления не произвела.

– Мы в курсе, что Тед, дорога нам, – говорит мама раздражённо.

Тина невозмутимо смеётся.

– Слушайте, вы особенное семейство. Я могу вам довериться? Думаете, я всегда была такой? Я была развалиной, люди. Унылая, жалкая толстая девчонка из Бруклина, без друзей, с убогой жизнью, имеющая только страсть к винтажным Vogue. Когда мой брат увидел, как я, наконец, начинаю вылезать совместными усилиями из своей "куколки"... да, это делало его счастливым. Он гордился мной. Бьюсь об заклад, ваша старшая дочка гордится своей младшей сестрёнкой.

– О, так и есть. На самом деле, Ава ощутимо поддерживает Тед, – говорит папа.

– Так держать, Ава! Но Тед куда более удивительна, чем даже ты можешь представить. Это её единственный огромный шанс, и мне ненавистна мысль, что она может упустить его. Я знаю, что время неподходящее, но мы не можем это контролировать. Иногда мы должны идти на компромисс, чтобы получить главный приз. Это окупится, я вам обещаю. И если она поедет в Нью-Йорк, я присмотрю за ней, как за собственной дочерью.

Мама смотрит на меня. Папа смотрит на меня. Затем они оба глядят на телефон.

– Спасибо, Тина, – отвечает папа. – Мы подумаем об этом.

– Вы меня поняли, – говорит Тина. – Мне нужно идти. Там запускают фейерверк.

Когда мама убеждается, что вызов завершен, она снова пристально смотрит на папу.

– Стефан, скажи мне, что эта женщина нереальна.

– Судя по всему, она добилась всего своими силами, – отвечает папа. – Я спрашивал об этом Кассандру Споук, когда мы ждали такси в холле Клариджа, и по её словам, история началась с того, что была девочка-подросток по имени Сью, которая внезапно решила, что однажды станет Тиной, – и у неё вышло. Она взяла себе фамилию Гаджиа в честь кофе-машины, видимо. Это объясняет уровень её энергичности.

Мама кивает.

– Но то, что она может совершить в модной индустрии, реально, – продолжает папа. – Кассандра сказала, что Тина – легенда. Если она поддерживает дизайнера, он поднимается на самый верх.

Мама поворачивается ко мне с обеспокоенным и виноватым выражением глаз. Она говорила по телефону раздраженным тоном, но я думаю, что слова Тины произвели на маму большее впечатление, чем она готова признать.

– Я не хочу тебя сдерживать, милая. Ты так заметно повзрослела за последние несколько месяцев. И я не была в состоянии заботиться о тебе так, как мне бы этого хотелось.

Она прижимает меня к себе и проводит рукой по моим жёстким коротким волосам. Я чувствую её капающие слёзы, но она не должна плакать. Да, всё верно, я ощущала себя фоном дома, но со слов Тины это выглядело куда хуже, чем на самом деле. Я бы не сказала, что мама с папой меня сдерживают. Однако мамины слёзные объятия подтверждают, что Тина сумела убедить родителей пожить без меня несколько дней.

Думаю, это означает, что я еду в Нью-Йорк.

– Ты уверена?

– Да. Совершенно точно. Хватит спрашивать об этом.

– Ты уверена, что ты уверена?

Ава раздраженно смотрит на меня.

– Ради бога, Тед. ПОЕЗЖАЙ. В. НЬЮ-ЙОРК. Сделай хоть что-то интересное в своей жизни. Ты не нужна мне в больнице. Мы уже со всем разобрались – это всего лишь куча стрижек. Со мной всё будет хорошо.

– Да, но... ты уверена?

– Замолчи!

Я чувствую себя виноватой – теперь, когда всё улажено, Кассандра в восторге, и они переместили меня на более поздний рейс.