— Извините меня, я отлучусь только на минутку, Денни, — сказала она. — Устраивайтесь поудобнее — если, конечно, можно удобно расположиться в такой каморке.
Она исчезла в спальне, а я принялся опробовать кушетку. Пружины были хорошие, не выпирали, поэтому я и уселся на ней.
Минут через пять из спальни появилась Глория. На ней было неглиже с кружевами на шее и на рукавах. Она подошла ко мне, имея источник света у себя за спиной, и я увидел, что это старый добрый прозрачный нейлон. Правда, под ним у нее было что-то надето, но очень немного. Шорохи, которые я при этом слышал, издавал не нейлон, а кровь, которая шумела в моих ушах.
Глория подошла ко мне, покачивая бедрами, и я пришел к убеждению, что единственной опорой, в которой она нуждалась, была финансовая. Потом она села рядом со мной на кушетку и придвинулась так близко, что нас отделял друг от друга только тонкий нейлон.
— Денни. — Ее пальцы ласкали мои щеки. — Я нахожусь в большом затруднении. Я должна вовремя вернуться на студию, так как остро нуждаюсь в деньгах. Этот оборванец Вулрих уверил меня, что у него денег куры не клюют! Поганый лжец! А он, оказывается, уже давно обанкротился и к тому же был женат на этой певичке из ночного клуба.
Она передернула плечами, и меня словно электрическим током ударило.
— Я еще должна считать себя счастливой, что не была его женой, иначе сейчас была бы мертва я, а не Эллен Фицрой.
— Вы считаете, что это он ее убил? — спросил я.
— Я не только считаю, я знаю! — заверила она. — Вы помните, как я сказала, что хочу идти с вами, когда вы зашли вчера вечером?
— Конечно. — Я провел рукой по затылку и помассировал место, куда пришелся удар Вулриха. — Очень хорошо помню, — добавил я.
— Это тоже был грязный трюк, — сказала она участливо. — Эдвард сделал мне знак, чтобы я занялась вами, и в то время как вы, будучи джентльменом, распахивали передо мной дверь, он хватил вас сзади стулом.
— А я подумал, что это была бейсбольная клюшка, — с кислым видом заметил я.
— Когда мы вышли, он сказал, чтобы я прошла в бар и ждала его, так как он должен принести с яхты деньги, — она перевела дух. — А я была так возбуждена, что не вошла в бар, а осталась перед рестораном и ожидала его возвращения. И долго ждала, Денни, наверное, с полчаса.
— И что он сказал, когда вернулся? — терпеливо спросил я.
— Он вернулся каким-то другим…
Глория задумалась, наверное, чтобы решить, каким «другим» вернулся Эдвард, и пока она над этим думала, она положила ноги на диван, вытянулась и склонила голову мне на колени. Ее сине-голубые глаза доверчиво смотрели на меня. Она взяла мою руку и приложила к груди, там, где находится сердце. На ощупь нейлон был таким же тонким, как и на взгляд, и моя рука ощутила ее плотную теплую грудь.
— Вам так удобно, Денни? — хрипло спросила она.
— Очень удобно, милая, — заверил я.
Конечно, мне не было удобно держать ее голову на коленях, зато было приятно.
— Вы мне как раз собирались объяснить, в чем же изменился Эдвард, когда вернулся с яхты.
— Он был такой предупредительный, — неуверенно сказала она. — Совсем другой по сравнению с тем, каким он ушел. Он сказал, что если я не хочу выпить, то мы могли бы вернуться на яхту. А если вы вернетесь и будете нас донимать, то он попросту вышвырнет вас за борт.
— И вы считаете, что это он убил Эллен, когда первый раз ходил на яхту? — задал я свой обычный вопрос.
— Похоже, что так, Денни! — Они подняла колени, так что неглиже соскользнуло с них и обнажило бедро до середины. — А вы считаете, что это не так? — мягко спросила она.
— Может быть, и так, — ответил я. — Но почему он, зная, что Эллен лежит мертвая в рубке, предложил вам туда вернуться?
— Он обязан был это сделать, Денни, — запальчиво возразила она. — Если бы он этого не сделал, то навлек бы на себя подозрения. Вы должны это понимать.
Глория подняла руку и провела ею по моему лицу.
— Но я не понимаю, почему мы заняты только разговорами, — прошептала она.
— Вы кого-нибудь видели, когда ждали у ресторана? — спросил я.
— Нет. А что?
— Хардинг может об этом спросить, — ответил я осторожно. — Ведь у вас тоже нет алиби.
Моя рука была отброшена как раз в тот момент, когда начала ощупывать холмик груди.
— Уж не хотите ли вы сказать, что это я ее убила? — прошипела она.
— Я только пытаюсь посмотреть на дело с точки зрения полицейского, — поспешно объяснил я. — Так как если бы вы уже знали, что он женат на Эллен и что она застрахована на большую сумму, то у вас могло быть два мотива для убийства. Могли бы, например, сказать, что вы ревновали его к Эллен и надеялись, что Вулрих выдаст вам часть страховой суммы, как только получит ее.
— Но ведь я не знала ни о том, что он женат на Эллен, ни о том, что он застраховал ее на такую большую сумму! — холодно ответила Глория.
— Это вы так говорите, дорогая, — ответил я с сожалением. — Но ведь ваши слова — это далеко не доказательства.
Она сняла голову с моих колен, спрыгнула с кушетки и встала передо мной, положив руки на талию. Она с ненавистью смотрела на меня. Прядь золотистых волос свешивалась ей на лицо, и вид у нее был такой, словно она собирается задушить меня голыми руками.
— Так, значит, вы считаете, что это я ее убила? — выдавила она сквозь сжатые зубы.
— Я ведь только был с вами откровенен, дорогая, — возразил я.
— Вы хотите «пришить» мне убийство! — Она тяжело дышала, так что нейлон туго натягивался над ее грудями. — На кого вы, собственно говоря, работаете, Бойд? — прошипела она. — На Гуггенхаймера или на Вулриха?
Я поднялся и мрачно посмотрел на нее.
— Не ведите себя, как ребенок, Глория.
— Как ребенок? — вскричала она. — Вы имеете наглость называть меня ребенком? Вы… вы…
Она схватила настольную лампу и запустила ее в меня. Это произошло так быстро, что я успел только нагнуться. В следующую секунду лампа ударилась о стену, разбилась и осколки ее свалились на кушетку. А Глория, закрыв глаза, бросилась на меня и забарабанила кулаками в мою грудь. Я подумал, что теперь уж не до любезностей, схватил ее за плечи и тряхнул так сильно, что у нее застучали зубы.
Внезапно раздался треск, материя порвалась и неглиже упало возле нее на пол. Нагая Глория отступила и спряталась в кресле, в то время как я продолжал стоять, держа в руке обрывок ткани. Это было похоже на немую сцену.
Но Глория недолго пряталась в кресле. Испустив воинственный клич, она вновь вскочила на ноги, дав мне возможность полюбоваться ее округлостями в другом ракурсе. Пошарив позади себя, она вытащила щетку для волос.
И ее она тоже бросила в меня.
— Убирайтесь вон! — выкрикнула она, — убирайтесь, или я вас убью!
Я улыбнулся в ответ.
— Если вы хотите, чтобы я вас немножко помассировал, то…
Она посмотрела на меня так свирепо, что я счел за лучшее отступить к двери.
— Я ведь только предложил…
Не прошло и минуты, как я снова очутился в своем домике. Не успел я закрыть за собой дверь, как понял, что у меня в комнате горит свет. Значит, кто-то ждет.
— Где это вы пропадали? — спросила Эприл Мауэр. — Я жду вас целую вечность.
На ней было шелковое платье без рукавов с глубоким вырезом в форме буквы У. Вместо ее прежней прически, поддерживаемой заколками, были густые локоны, которые опускались на плечи густыми волнами. Большие бронзовые серьги очень шли к ее смуглой загорелой коже. На левой руке красовался браслет из того же материала. Картину дополняли белые кожаные сандалии, явно приобретенные в салоне мод и произведшие на меня большое впечатление.
Я прислонился спиной к двери и, не торопясь, разглядывал детали ее экипировки, а также ее высокую грудь, горделиво натягивавшую ткань платья.
— Если не ошибаюсь, то во второй половине дня искал вас я, но вы словно сквозь землю провалились, — сказал я с упреком.
— Я не хотела и дальше подвергаться оскорблениям этого дефективного Свайна, хотя вы при этом присутствовали и ничего не делали, дабы прекратить это, — холодно сказала она.
