— Вы нашли время, чтобы прийти сюда, Денни Бойд! Вот уже около недели, как я прикована к этому паршивому острову!

Лейла Жильберт вышла на песок и уставилась на меня, уперев руки в бедра. Ее белокурая шевелюра была еще более спутана, чем тогда, когда я увидел ее в первый раз, но теперь солнце ее почти совсем обесцветило, а лицо Снежной Королевы приобрело красивый медный оттенок. Только глаза не изменились: они были все той же кобальтовой синевы, и в них по-прежнему плясали адские огоньки. Голубой шелковый платок, небрежно завязанный на спине, почти не скрывал ее грудь, а шорты, когда-то белые, стыдливо прикрывали несколько сантиметров ее полных бедер. Ее длинные ноги, стройные, гибкие, были того же медного цвета, как и вся она.

— Где Джек Ромней? — спросила она своим хрипловатым голосом, от которого щекочет внутри.

— Он придет с остальными, я думаю.

— Они знают?

— Не думаю, если только он им не сказал.

Она наклонилась и вытащила из кармана моей рубашки пачку сигарет и спички.

— Уже два дня, как мои кончились, — объяснила она. — Теперь рассказывайте новости. Мне кажется, что я потерпела кораблекрушение в 1908 году.

— О! Ничего особенно интересного, — ответил я. — Ваша смерть заняла первую полосу во всех нью-йоркских газетах.

Она уселась рядом со мной и с наслаждением затягивалась сигаретой.

— Скажите мне, Денни, в какой момент вы поняли?

— Вчера вечером, когда Ромней нарисовал мне карту, чтобы указать риф, где его яхта затонула, и остров, где укрылись другие… Только он обозначил на карте два острова.

— Джек славный парень, — непринужденно сказала она. — Я знала, что вы достаточно хитры для того, чтобы сунуть нос сюда и пронюхать кое-что странное, Денни. Знаете ли, я для этого вас и ангажировала.

— Ваш отец часто пользовался услугами Дженнилса. Я думаю, что Барт познакомил их.

— Верно.

— Таким образом, после того как я вручил Барту ваше запечатанное письмо, ему оставалось только войти в контакт с Дженнилсом и поручить ему отнести магнитофон в мою контору. Дженнилс попробовал меня шантажировать, чтобы вытянуть из меня деньги. Идея принадлежала вам?

Она взяла в руку горсть песка и следила, как он течет между пальцами.

— Я полагала, что вы прибудете сюда быстрее, если у вас появится конкурент, — сказала она.

— Значит, Джек Ромней бросил свою яхту на риф с заранее обдуманным намерением, не так ли? Естественно, что вы оба заботливо выбрали время и место таким образом, чтобы в наступившей панике никто не заметил, что Лейла Жильберт, не имеющая себе равных в плавании, избрала противоположное направление. Но есть один пункт, который меня интересует. Какую историю должен был преподнести Ромней, найдя всех на острове? Она должна была быть очень убедительна, чтобы они ее проглотили всухую.

— Он заметил, что я не выскочила из каюты вместе со всеми… — Лейла разражается циничным словом. — Тогда он поспешно вошел и увидел, что я уже мертва, убитая ударом кинжала в сердце!

— Вы подумали, что они испугаются увидеть себя в списке подозреваемых, а тот, кто убил вашего отца, еще сильнее испугается при мысли, что ваше убийство приведет к новому расследованию обстоятельств той смерти.

— Конечно, — ответила она. — Должны были появиться вы и подогреть их добела, используя всю мерзость, которую (я была уверена в этом) вы привезете из Нью-Йорка. Джек должен был рассказать историю о рифе, которого он не заметил, и об акуле, которая сожрала меня, делая это таким образом, чтобы история показалась вам достаточно странной. Я знала, что остальные наложат в штаны при мысли, что вы можете вырвать у Ромнея правду, то есть то, что они считали правдой, — будто бы я убита. Мне оставалось сделать только одно, прежде чем Джек проговорится.

— Ликвидировать Денни Бойда? — тихо спрашиваю я.

— Очевидно. Они должны были действовать таким образом, чтобы устранить вас и бросить жребий, кому это сделать. Так и вышло: западня была хорошо поставлена. Тот, кто мог больше всех потерять, неизбежно должен был вызваться добровольцем. Разве это не элементарная логика?

— Однако доброволец мог бы и не ждать долго. Он мог бы решить действовать сам по себе, прежде чем остальные поймут опасность. Вы об этом подумали?

— Это был рассчитанный риск.

Она зевнула.

— В общем вы жертвовали Денни Бойдом?

— Но я была уверена, что худшего не произойдет. — Она повернулась ко мне, и ее громадные глаза пристально взглянули на меня. — О’кей, Денни, вы очень забавны! Теперь вы мне скажете?

— Что скажу?

— Кто?

— Что значит — кто?

— О! Полно! Перестаньте смеяться надо мной. Говорите, кто убил моего отца.

— Но откуда мне знать?

Лейла посмотрела мне в глаза и побледнела, поняв, что я говорю правду.

— Значит, это не кончилось? — грустно прошептала она. — Тогда почему вы здесь?

— Крошка моя, мне надоело быть всеобщей мишенью. — Я злобно улыбнулся. — У меня есть желание поменяться местами с той, которая поставила меня в такое положение.

В знак протеста она покачала головой.

— Но вы мне сказали, что Джек не замедлит явиться вместе со всеми остальными.

— Да, они могут появиться с минуты на минуту. Относительно Ромнея ничего не знаю, но остальные думают, что придут сюда, чтобы с полным спокойствием избавиться от опасности, которую представляет Бойд.

— Может быть, когда они придут, Джек будет знать кто именно, — с надеждой предположила она. — Но если он ничего не знает, и они найдут меня здесь живой…

— Ну что ж, без сомнения, они должны будут прийти к заключению, что вам предпочтительнее оставаться мертвой. Мне кажется, что рано или поздно вы кончите тем, что сами себя раскроете, душенька!

Она вскочила одним прыжком и буравила меня взглядом, вся дрожа от ярости.

— Вы… вы… хотите выдать меня?

— Вы, душечка, быстро соображаете. Интересная ситуация, как говорят в театре, вы не находите?

Она подступила ко мне, ее ногти угрожают впиться мне в лицо. Я схватил ее за кисти рук и заставил отклониться в сторону. Она уткнулась носом в песок и на минуту осталась в таком положении.

— Все не так серьезно, крошка. Согласен, что могу сделать из вас прекрасную мишень, но и себя подвергну такой же опасности. Если они захотят вас убить, то должны будут убить также и меня: они не могут позволить себе оставить живого свидетеля.

Я беру свой 38-й с камня, на котором сидел, и тихонько покачиваю его в левой руке.

— Есть чем защищаться.

Когда я произнес эти слова, дрожь пробежала у меня по позвоночнику. А если кто-нибудь другой выбрал меня мишенью, прежде чем я вступил на этот остров?

— Что с вами? — приглушенным голосом спросила Лейла. — Глядя на вас, можно подумать, что из-под вас только что выбили стул.

Она медленно стала на колени и еще медленнее подняла ко мне лицо.

— Что случилось, Денни?

Я смотрю на 38-й, лежащий на моей ладони.

— Слишком глупо, — говорю я, — я его проверял вчера вечером. И с тех пор не выходил из моей комнаты.

— Объясните же, ради Бога!

Я поднимаю правую руку и направляю револьвер на ствол дерева: нажимаю на курок, слышу легкое щелканье и все. Я рассматриваю револьвер, чтобы удостовериться в том, что уже знаю: он не заряжен.

— Забавное совпадение, милочка? — я слабо улыбнулся ей. — Вы наметили меня в качестве мишени… а я вас. И вот я только что заметил, что еще кто-то выбрал меня мишенью. Честное слово, можно подумать, что происходит игра в кошки-мышки!

Она прижала руку к губам и посмотрела на меня с ужасом в глазах.

— Это еще Джек Ромней, — сказала она, точно для того, чтобы меня успокоить. — Дорогой старый Джек! — Она глухо засмеялась. — Какими глупыми мы бываем!

— Спрашиваю из простого любопытства. Сколько Ромней зарабатывает на этом деле?

— Вы хотите спросить, сколько он уже получил? — Лейла сладострастным жестом поглаживает бедра. — Есть вещи, о которых дама не может говорить… Кроме денег, конечно.