— Я очень терпелив, Бойд, — проговорил Ромней. — Я все еще жду ответа.
— Правильно, я забыл. Извините, старина!
— Вас это забавляет, Бойд? — проворчал он. — Но, может быть, вы несколько позднее заметите, что сделали большой промах.
— Сейчас будет ответ, мистер Ромней, — вежливо сказал я. — Но для этого мне нужна ассистентка. Бетти, вы этим займетесь.
— Чем?
— Будьте внимательны, мисс Адамс, — проговорил я строго. — И говорите только тогда, когда вас спросят.
— Но… что говорить?
— Вы помните историю Ионы и Кита?
— А… да, конечно… — Она посмотрела на меня большими глазами. — И что же?
— Как бы вы назвали эту историю, мисс Адамс?
— Что? Я… не знаю. Басня?
— Басня! Вот превосходный ответ, мисс Адамс. А теперь я могу рассказать вам другую. Она называется «Лейла и акула».
Я ожидал, что все они закричат. Ничего подобного. Они молчали. Я настаивал:
— Вы знаете такую басню, мистер Ромней?
— У меня впечатление, что вы ненормальный и вам требуется серьезно позаботиться о себе, — ответил он. — Я не буду терять времени, слушая ваши глупости, Бойд. Я ухожу к себе.
— Вы не слышали еще самого главного: как акула проглотила Лейлу целиком и так быстро, что она не успела и крикнуть.
— Хорошо, очень хорошо. — Ромней с покорным видом глубже утопает в кресле. — Только будьте кратки, Бойд, это все, о чем я прошу.
— Согласен, — ответил я. — Буду краток. Вы здесь на месте за этим столом, Джек. И если говорить о лжи, я полагаю, что вы побьете всех.
— Подождите немного с вашими оскорблениями и избавьте нас от выдумок, — ворчит он.
— Сегодня я разговаривал с экспертом, — продолжил я, думая, что здесь, к сожалению, нет Кларри и что он не может узнать о своем внезапном повышении. — Он находит, что дело происходило не так, как представляется некоторыми… Когда двойной ряд зубов впивается в тело, человек испытывает ужасные мучения и приходит в ужас. Надеюсь, вы понимаете, к чему я веду, мистер Ромней. Жертва испускает крики, ужасные, раздирающие. Она все время кричит.
Он с раздражением встал.
— Вы кончили?
— Почти. Вы, кажется, не очень торопитесь поднять вашу затонувшую яхту, не правда ли?
— Нет. Я вам уже сказал почему: мое судно было застраховано, так для чего же мне это делать?
— Уже два месяца, как окончился срок вашего страхового полиса, а вы не позаботились его возобновить. Вы не получите ни копейки за вашу прекрасную яхту, спящую сейчас на дне моря, и вам на это наплевать? — Я посмотрел ему прямо в глаза. — Я нахожу это любопытным.
Он оттолкнул свой стул.
— Я не желаю больше слушать ваши сказки, Бойд, — произнес он почти жалобно. — И если желаете знать мое мнение — вы сумасшедший!
Он направился к двери и почти выбежал из комнаты. Полный надежды, я спросил:
— Интересует ли это кого-нибудь? Хотя бы немного? По-моему, если он так мало беспокоится о своей потерянной яхте, это значит, что ему уже заплатили, и гораздо больше, чем она стоит. Итак, в последний раз спрашиваю, благородные дамы и господа, кто же заплатил и почему.
Можно было подумать, что подан какой-то невидимый сигнал, понятый всеми. Стулья почти в унисон стукнули об пол, они все поднялись и направились к двери во главе с Бетти. Казалось, что все ее тело охвачено дрожью.
— Хорошо… — Я старался придать своему голосу дружескую теплоту. — Увидимся у коронера на следствии.
Снова дан невидимый сигнал. Настоящая живая картина.
— У коронера? — медленно повторяет Чамплин. Он передвинул сигару из одного угла рта в другой. — Кто нас туда приглашает, Бойд?
— Моя социальная совесть, — елейным тоном ответил я. — Нужно помогать правосудию, не правда ли?
— Вы это серьезно? — Феликс бросил на меня пронзительный взгляд. — Но зачем вы хотите это сделать, Боже мой?
— Разве не коронер должен составить вердикт о причине смерти Лейлы Жильберт? Мне кажется, что все здесь уверяют, что ее смерть была случайной, что она съедена акулой, большой, как кит Ионы. Будет справедливо рассказать ему, что я думаю о том, как она погибла и почему…
— Идиот! — бросила Бетти и быстро покинула комнату.
Чамплин и Парк взглянули друг на друга, затем повернулись ко мне.
— На вашем, Денни, месте я бы ничего не делал, — задумчивым тоном предупредил меня Феликс. — Это было бы неблагоразумно.
— Я сказал бы даже, что это было бы глупо! — проворчал Чамплин. Его могучие плечи приподнимали его пиджак, он вынул сигару изо рта и держал ее перед собой. — Я вам уже сказал, что вы заходите слишком далеко, Бойд, один лишний шаг и…
Он разжал руку, и сигара упала к его ногам. Он посмотрел на меня, улыбаясь, и раздавил ее.
— Пойдем, Ларри, выпьем по стаканчику, — предложил Феликс, и они оба вышли из столовой.
Я подобрал со стола карту Ромнея, заботливо сложил ее и положил в портфель. И только теперь заметил, что в комнате есть еще две персоны.
Соня обошла вокруг стола и кошачьими движениями приблизилась ко мне. Можно сказать, что эта женщина не умеет ходить, как все, у нее всегда вид, как будто она крадется к добыче.
— Это было здорово! — одобрила она и прижала ладони к моей груди. — Вы очень сильны? Да, вы нагнали на них страху.
Ее пальцы произвели быстрое исследование моей груди.
— Хе, хе!
Затем в ее глазах зажегся недобрый огонек. Лицо ее оживилось и вдруг потеряло свой мрачный вид.
— Шлюха! — выпалила она презрительно. — В кровати Соня гораздо лучше.
Затем, погрузив мне в грудь ногти почти с садистской страстью, она отходит от меня. Розовый кончик ее языка облизал нижнюю губу.
— Хе, Бойд? Может быть, на днях проверим, которая лучше в койке… До скорого!
Она направилась к двери, картинно покачивая бедрами. Затем обернулась ко мне:
— Я обещаю, Бойд! — Ей весело от своих шуток. — И сначала я вымоюсь!
После этого она исчезла.
Амброз поднимает брови, затем плечи.
— Можно сказать, что вы произвели на нее большое впечатление, Денни.
— Она принадлежит вам, старина, — с живостью ответил я.
— Забавно… — Я заметил, он становится меланхоличным как раз перед обедом: — Я спросил себя, каковы были бы сорок последних ночей с этой южноамериканкой, о которой я вам говорил. Может быть, я уже покончил с примитивной стадией.
— Если примитив покончил со стадией Амброза?
— Могу ли я быть великодушным и сделать вам подарок, Бойд?
— У меня впечатление, что вы принадлежите к людям, которые любят освобождаться от того, что им надоело. Но я не любитель.
Он недовольно посмотрел на меня. Затем понизил голос:
— Может быть, я мог бы дать вам кое-что другое. Например, добрый совет.
— Я слушаю.
— Если вы хотите спать спокойно, почему бы вам не отправиться в город? Там есть отличные отели.
— Вы это делаете для меня или для Сони?
— Я за вас беспокоюсь, Денни.
— Вы думаете, что со мной что-то случится, если я останусь здесь?
Он пожал плечами.
— У меня нет хрустального шара! Но после всего, что вы им сегодня сделали… Вы обнажили их души, не оставив даже кальсон… Но у меня впечатление, что с вашей стороны было бы осторожнее не вводить их во искушение. — Он на минуту закрыл глаза. — Я все еще вижу, как Ларри давит сигару ногой. — Он простонал: — Я не переношу вида крови. Почему бы не быть благоразумным? Послушайте разумный совет.
— Я должен рано встать, чтобы отплыть туда по голубым волнам, — сказал я.
— Что у вас зудит, Бойд? — Его голос становится все более жалобным. — Вас преследует мания самоубийства или что?
— То, что у меня зудит, это желание узнать, каким образом умерла Лейла Жильберт, Амброз. Я видел ее только раз, но если кто-нибудь убил ее, то он уничтожил настоящую женщину, и у меня такое чувство, точно я потерпел убыток.
— Хорошо, ступайте разыгрывать героя, и вам перережут горло, — сказал он мрачно.
Я оставил его стоящим со стеклянным взором посреди столовой.
