- Да, нормально.

- Как тебя угораздило, а? -Не знаю...

- Зато я знаю! - помогая Марине подняться, сказал Палыч, - ставни надо закрывать.

Марина опять заплакала, шмыгая носом.

- Ладно, все, успокойся, я пойду, потолкую с парнем, там, снаружи, а ты осмотрись тут пока, может быть найдешь чего-нибудь нужное.

- Палыч, подожди, - Марина дотронулась до него, - у тебя кровь.

Ах ты, черт! - огорченно пробормотал Палыч.

Подняв свитер, он увидел два небольших отверстия в боку, из которых сочилась кровь. Одна из дробин все-таки достала его, как он ни старался увернуться от выстрела.

- Ничего, до свадьбы заживет, - сказал Тарасов, опустил свитер и вышел из сарая.

Бандит, которого он вырубил ударом в живот, неподвижно лежал на снегу. Осторожно приблизившись, Палыч ощупал пальцем его шею и чертыхнулся. Пульса не было. Парень был мертв. Оглядев окрестности, и немного побродив около сарая, ничего интересного Палыч не обнаружил.

- Ну как ты тут? - спросил он, вернувшись, - нашла чего-нибудь?

- Ничего тут нет, вот только там, в углу, сумки какие-то стоят. Я открывать не стала.

- Интересно, - заметил Палыч, - а как посмотреть, если не открывать?

Он прошел в темный угол, на который указывала Марина. Там, возле стены, стояли рядом две сумки. В той, что побольше, были, награбленные, в основном у него же, съестные припасы и спиртное. В маленькой - много наличных денег и драгоценности, туго набитые в несколько небольших пластиковых мешочков.

- Иди сюда, - позвал он Марину, вытаскивая и показывая ей несколько пачек, - смотри, что тут у нас есть. Не иначе, банк какой-нибудь ограбили, и ювелирный магазин заодно, добры молодцы наши. Да, а что они от тебя-то хотели, а?

Марина скосила взгляд на освещаемые тусклым светом тела негодяев, которые обошлись с ней так жестоко и, ничего не ответив, повернулась и вышла за дверь. Возвратились они быстро, только Марина, немного не доходя, попросилась передохнуть.

- В смысле, как отдыхает? - удивленно спросил Виктор подошедшего Палыча и попытался разглядеть в темноте то, на что указывал Храмов.

- А ты что, не слышал, как мы подходили? Мы довольно шумно себя вели. Пойдем, надо сумки перетащить, - сказал Палыч и, поманив Виктора рукой, пошел в том направлении, где должна была сидеть Марина.

- А что бандиты? - недоуменно спросил Храмов.

- Нет больше никаких бандитов, Витя, их и было-то только четверо.

-Только четверо... - повторил Храмов.

Установив кое-как дверь и дождавшись наскоро приготовленного Мариной ужина, друзья поели и легли спать прямо в одежде. Тревожные сны не давали покоя, их убежище уже не казалось таким безопасным.

На следующее утро беглецы держали совет. Последние события разрушили все планы и радужные иллюзии, крепко всех озадачив. Куда бежать, что делать, никто не представлял. Палыч ходил мрачнее тучи, он был разбит и уничтожен, многое, во что он верил, и чем жил всю свою жизнь, в одночасье рушилось. Виктор вообще не произнес ни слова, а Марина сидела в прострации. В конце концов, Тарасов встал и пошел одеваться. Его проводили взглядами, не решаясь ничего сказать.

- Что смотрите? В деревню я пошел, в лавку, надо лекарств купить, к вечеру вернусь. Надеюсь.., - сказал Палыч, засовывая ноги в унты.

Из Борового на северо-запад, петляя между редкими деревнями и поселками, шла дорога, по которой, в конце концов, можно было выйти на федеральную трассу. Выбравшись, наконец, из города к широкому проходу между деревьями, обозначающему дорогу, Палыч отдышался и побрел дальше, к ближайшему поселку, с трудом переставляя ноги в глубоком снегу. Он не помнил точно, была ли там аптека, но надеялся на то, что ему все же удастся разжиться чем-нибудь, что поможет его горящему боку. Ранки ему обработала Марина еще вчера, но вокруг началось воспаление. Не желая тревожить друзей, он ничего им не рассказал.

С грязно-серой крыши крайнего, одиноко стоящего деревянного дома свисали длинные сосульки, сбоку от оторванной и криво висящей калитки к крыльцу была протоптана дорожка, усыпанная мусором и щепками. Отметив признаки присутствия людей, Палыч направился к дому, в надежде разжиться лекарствами или хотя бы советом, где их взять. Жители села оказались настолько запуганы, что поначалу даже не подавали признаков жизни, но Тарасов был настойчив и через час, наглотавшись таблеток он, с чувством полного удовлетворения с пакетом, набитым лекарствами, отправился в обратный путь.

Разглядев как следует, и удостоверившись, что он не бандит, местные жители обошлись с ним очень душевно. Одна добрая старушенция, представившись медсестрой на пенсии, даже оказала ему медпомощь. Аптеки, разумеется, в том, что осталось от некогда большого села, не было и в помине, и Палыч чуть ли не насильно всучил деньги за лекарства, которые ему дали.

Он был просто шокирован поведением аборигенов. Насколько они оказались нравственно богаче и человечнее правильных, образованных, и холеных полноправных «членов общества», тех кто уж столько лет правит в стране и рушит её.

Что творилось последние годы в его стране, и как могли люди допустить такое? Миновав крайние дома, он увидел вдалеке маленькую фигурку, топающую навстречу по его же следам.

Вид у девушки был измученный, лицо красное от мороза, отороченная мехом дорогая накидка была вся в ледышках. Она шмыгала носом, пряча руки подмышками.

- Здравствуйте, - сказала она, - могу ли я воспользоваться вашим телефоном? Произошла авария, наш вертолет упал и... я не успела к спасателям, я бежала, но снег был очень глубокий и они... они улетели.

Девушка подняла голову, посмотрела Тарасову в глаза и горько заплакала.

- Тебя не Ольга зовут? - настороженно спросил Тарасов.

- Да, - ответила девушка, перестав плакать от удивления.

- Вот что, Ольга, - помолчав немного, сказал Палыч, - звонить тебе никуда не стоит, а стоит тебе пойти со мной.

- Далеко? - доверчиво поинтересовалась она, - я очень замерзла и устала. И есть хочу.

Ольга сидела на бревне у небольшого потрескивающего костерка, она заворожено смотрела на язычки пламени. Слезы щипали ей глаза и девушке казалось, что она осталась совсем одна на всем свете, и что утешения ей теперь не найти никогда. Она вспомнила мать, снова всхлипнула, и слезы опять потекли по её щекам.

Второй вертолет, в котором сидела охрана, пропахав борозду, достаточно мягко упал на склон и, если бы в конце пути со всего маху не врезался в уже ярко полыхавшие останки первого, то наверняка остался бы цел. Из первой машины, задетой лопастями второго вертолета, и от этого разваленной пополам, Ольга выпала еще в воздухе, что ее и спасло. Мягкие ветви ели, и глубокий снег смягчили падение. Очнувшись от обжигающего холода, она выбралась из сугроба и побрела на хорошо видимый свет горящих обломков вертолетов, слышала и видела подлетевшие другие вертолеты но, как Ольга ни торопилась, как ни кричала, успеть до их отлета не смогла. Устроившись на месте аварии, согреваясь жаром от обломков, она дождалась утра и двинулась на поиски людей.

Как мог, Палыч объяснил ситуацию, в которой Ольга оказалась. Весть о смерти отца она восприняла как должное, как будто знала, что такое должно произойти. Подсознательно она понимала, что в случае его смерти, ничего хорошего ее не ожидает, но чтобы убивать... До Ольги начало доходить, что она осталась совсем одна, брошенная на растерзание свирепым беспринципным стервятникам - недавним партнерам ее папаши. Про то, что ее матери нет в клинике, и наверняка и на этом свете, Палыч промолчал.

Он мерно поворачивал закрепленный над костерком вертел с аппетитно шипящей куропаткой, подстреленной им по дороге. До дома оставалось еще далеко, и он решил, что им стоит отдохнуть, да и девочку покормить надо, жалко смотреть. Чудом жива осталась, бедняжка!