— А как она вела себя, оказавшись в тюрьме? Выказывала ли раскаяние или объясняла хоть как-то свои поступки?

Рейли напряглась.

— Не знаю. Она отказалась со мной встречаться. После того случая я стала ее врагом номер один.

Рейли вернулась мыслями к тем дням, когда приезжала в тюрьму, чтобы добиться свидания с Джесс и убедить ее, что в их отношениях, несмотря на трагические события, ничего не изменилось и младшая сестра по-прежнему любима.

Джесс не хотела видеть ее и всякий раз отказывалась от свидания.

— Странное дело: мне всегда казалось, что рано или поздно я смогу восстановить с ней доверительные отношения, — призналась Рейли. — Но Джесс не предоставила мне для этого ни единого шанса. Надо сказать, что более упрямой особы я в жизни не встречала. — Рейли вздохнула. — Ну так вот: поначалу я ездила в Калифорнийскую женскую тюрьму каждую неделю в надежде, что мне повезет и она изменит свое мнение, но этого не случилось. А через пару лет я поступила в колледж и ездила к Джесс уже значительно реже, а потом и вовсе перестала. Сдалась, полагаю.

— А эта странная фиксация на табу, — продолжал гнуть свое Крис. — Как полагаете, связано ли это с тем, что она убила собственную мать?

— Видимо, связано. Помните, что говорил Дэниел? Отцеубийство или, как в данном случае, убийство матери является важнейшим из всех известных табу — иначе говоря, высшей стадией испорченности и порочности. — При этих словах ее лицо словно окаменело — казалось, она надела маску. — Думая об этом в ретроспективе, невольно приходишь к мысли, что Джесс всегда походила на мать — во всяком случае в том, что касалось быстрой, немотивированной смены настроений, органического неприятия каких-либо правил и нарушения всяческих границ и норм, установленных обществом. Но как бы то ни было, мне пока не удается осознать, что она может оказаться ответственной за имевшие место в последнее время многочисленные смерти и сопряженные с ними акты невероятной жестокости и насилия…

Крис поднялся с места.

— Рейли, мы оба знаем, что из-за случившегося руководство предложит вам отказаться от дальнейшего участия в расследовании. Поскольку ваша сестра становится подозреваемой, а отец превращается в потенциальную жертву, конфликт интересов приобретает такой масштаб, что…

Рейли закусила губу.

— Все ясно. Но не могу же я бездействовать, зная, что отцу угрожает опасность? Кроме того, мне необходимо побыстрее разыскать Джесс, чтобы попытаться уговорить ее прекратить весь этот ужас. — Она посмотрела на него в упор. — Я знаю ее лучше, чем кто-либо, Крис, но самое главное заключается в том, что она, похоже, делает все это из-за меня.

— Я вас понимаю. Честно. Но подумайте о возможных последствиях, подумайте о родственниках жертв. Вы не можете больше работать с этим делом.

— Но…

— Рейли, если Джесс действительно убивала людей, то, когда мы поймаем ее — а мы ее поймаем, не сомневайтесь, — возникнет риск компрометации обвинения, чего мы себе позволить не можем. Как вы знаете, на этикетке каждого пакета с уликами стоит подпись государственного адвоката, из чего следует, что если вещественные доказательства будете по-прежнему собирать вы, то с того момента, когда Джесс официально признают подозреваемой, все они не будут стоить и ломаного гроша. Господи, да после этого дорога в департамент будет вам заказана навсегда!

— Знаю. — Рейли от злости и отчаяния хотелось врезать кулаком в стену. Разумеется, Крис во всем прав, но до чего же эта правда ей не нравится! В конце концов, речь идет о ее семье. Даже мысль о том, что придется оставить расследование и сидеть дома без дела, в то время как его будут вести совершенно посторонние люди, вызывала у нее сильнейшее раздражение и отчаяние. — Хорошо, я поговорю с О’Брайаном, — нехотя сказала она. Это, похоже, несколько успокоило Криса, который, судя по всему, не ожидал, что она так быстро сдастся. Но Рейли, будучи разумной женщиной, отлично знала, что каждая уступка имеет свою цену, особенно такая, поэтому продолжила: — Но прежде вы предоставите мне возможность исследовать квартиру отца. Очень может быть, там найдется свидетельство, которое подскажет нам, куда они уехали, вернее, куда она его увезла…

— Извините, но я не могу позволить вам даже это…

— Почему? Ведь это квартира моего отца…

— Которая в ближайшее время будет включена в сферу криминального расследования, — закончил за нее фразу Крис.

— Шутите? — осведомилась она, хотя знала, что он и в этом прав. Кроме того, у него были связаны руки. От осознания этого ей захотелось кричать.

— Между прочим, я уже вызвал туда команду экспертов. Посмотрим, удастся ли им найти что-то полезное — вернее, то, к чему не прикасалась трудолюбивая рука соседки Майка миссис Келли. Впрочем, есть шанс обнаружить вещи, бесполезные как свидетельства, но способные тем не менее указать нам верное направление.

«И еще помочь установить, использовала ли Джесс насилие или психологическое давление при похищении отца», — мысленно закончила за него фразу Рейли.

Посмотрев на Криса, она сказала:

— Только не говорите, что с моим уходом группу ОСЭГ возглавит Горман.

Мысль об этом только сейчас утвердилась у нее в мозгу и поразила как удар молнии.

— Ну, выбора, как вы понимаете, у нас нет, — пробормотал он, после чего вновь ободряюще коснулся ее руки. — Что бы вы ни думали о Гормане как о человеке, специалист он неплохой. Кроме того, Горман будет работать не один, — со значением добавил Крис, намекая на сотрудников, выпестованных усилиями Рейли.

Она отвела глаза в сторону, чувствуя себя беспомощной, как никогда. Самая главная в жизни сцена происшествия ускользала от нее, так как она не могла исследовать ее лично. Вместо этого ей предлагалось сидеть дома или в офисе и ничего не делать, доверившись людям, не поставившим на кон в этой игре ни единого цента.

— ОСЭГ — отличная команда. Вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.

Она нехотя кивнула.

— Вы должны верить во всех нас — вернее, верить в то, что мы сможем закончить начатую вами работу.

— Знаю, — произнесла она хриплым от волнения голосом. Как трудно все-таки плевать в потолок в момент высочайшей активности окружающих. — Я же сказала, поговорю с О’Брайаном. Но при одном условии, — добавила она не терпящим возражений голосом. — Вы дадите мне немного времени, чтобы еще раз просмотреть все файлы по этому делу.

— Но, Рейли…

— Крис, прошу вас разрешить мне такую малость. В конце концов, вы ведь не только коп, но еще и мой друг. Мне и нужно-то не более двух часов. Я знаю, что должна уйти из дела, и выбора у меня нет. Но я уйду только тогда, когда Джесс будет официально объявлена подозреваемой, поскольку сейчас мы рассуждаем об этом лишь в теоретическом плане. Предоставьте в мое распоряжение остаток дня — и покончим с этим.

— Рейли, вы отлично понимаете, что я не могу…

— Мы с вами отлично понимаем, что бывают вещи, которым вовсе не обязательно светиться на экране радара, — сказала Рейли и со значением посмотрела на левую руку Криса, чтобы у последнего не осталось никаких сомнений относительно того, что ее слова следует расценивать как намек на его болезнь. Прием, конечно, дешевый и грубый, и они оба чувствовали это, но Рейли оправдывала себя тем, что находится в безвыходном положении.

Он с минуту, не меньше, смотрел на нее, потом вздохнул, и Рейли поняла, что победила.

— Можете мне не верить, но это плохая идея.

— Это хорошая идея, и вы знаете об этом. Позвольте мне в последний раз просмотреть свидетельства преступлений. Вдруг я найду нечто такое, что поможет вам поймать ее? Ясное дело, то, что вы найдете завтра и в последующие дни, не будет иметь ко мне никакого отношения.

В комнате установилось молчание. Рейли наблюдала, как он хмурит брови, взвешивая в голове ее предложение.

— Соглашайтесь, Крис, прошу вас. Уж такую-то мелочь вы можете мне позволить.

— За это нас обоих могут уволить.