— Могу себе представить, — пробормотал Крис, вынимая из кармана фотографии Джима Редмонда и женщин по фамилии Майлз. — Не встречали, случайно, кого-нибудь из них?

Кавана довольно долго смотрел на снимки, но Крис по выражению его лица почти сразу понял, что тот никогда этих людей не видел.

— Боюсь, что нет, — сказал наконец бездомный.

— Вы уверены? — слегка надавил на него Кеннеди.

Кавана пожал плечами:

— Мимо меня за день много людей проходят. Очень может быть, они даже швырнули по монетке, но их лица ничего мне не говорят. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

Крис понял его. Но понял также и то, что добросердечие Джерри Уотсона и Клэр Райан, готовых прийти в трудную минуту на помощь ближнему, вряд ли можно назвать тем связующим звеном, которое объединяло их и остальные жертвы.

Поблагодарив бездомного за сообщенные им ценные сведения, детективы вышли из приюта.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спросил Кеннеди, прикуривая на улице сигарету. — В принципе можно походить по приюту еще час-другой, показать фотографии жертв другим его обитателям и выяснить, не занимались ли и остальные жертвы такого рода благотворительностью по отношению к бездомным.

Крис задумчиво посмотрел на приятеля. «Благотворительность» — вот ключевое слово…

Разве жена Джима Редмонда не говорила нечто вроде того, что ее муж постоянно совершает добрые дела и способен ради этого пожертвовать собственным свободным временем и покоем, не говоря уже о деньгах? Стоило Крису вспомнить об этом, как мысли у него закружились в бешеном хороводе. А медсестра Сара Майлз? Очень может быть, что она тоже занималась благотворительностью того или иного рода. Да и профессия у нее была подходящая: как-никак она работала в больнице, стараясь по мере сил облегчать людские страдания. И уж если на то пошло, разве Кеннеди, посещая соседей, не слышал отзывов о добросердечии и щедрости женщин Майлз?

Конечно, теория так себе, зыбкая и, возможно, надуманная, но в настоящее время у них нет ничего другого, что могло бы объединять все жертвы.

— Полагаю, это стоит обсудить, — сказал Кеннеди, когда Крис в общих чертах обрисовал ему свою версию. — Но даже если у всех наших жертв болело сердце за несчастных и обиженных, не вижу, как это поможет нам поймать того психа. — Затянувшись сигаретой, он добавил: — Разве что принять в качестве аксиомы тот факт, что в наши дни быть добрым к людям стало своего рода табу?

Крис двинулся за Кеннеди в приют, едва волоча ноги. Вот дьявольщина! Рейли была права, когда говорила, что с визитом к врачу нельзя затягивать — в противном случае болезнь начнет выходить из-под контроля. Если завтра на работе случится затишье, он постарается улизнуть оттуда и посетить под вымышленной фамилией какого-нибудь эскулапа. Посмотрим, что из этого выйдет… Он покачал головой, подумав, что раньше никогда никого не обманывал и это нечестно. Впрочем, чтобы сохранить работу, он был готов в данном случае поступиться принципами. Ведь без работы — дела, придававшего его жизни смысл, — он, может статься, сам скоро сделается объектом благотворительности.

Дэниел Форрест рассматривал фотографии с места преступления сквозь увеличительное стекло. Он продвигался вперед медленно и методично, без спешки и очень тщательно изучая детали на каждом снимке.

Рейли следила за ним, поражаясь его скрупулезности, терпению и бесконечному вниманию к деталям. Она уже не первый год считалась хорошим экспертом и вдумчивым исследователем, но по сравнению с Дэниелом казалась себе нетерпеливым новичком. По счастью, в ее случае нехватка терпения компенсировались развитой природной интуицией и способностью видеть систему там, где другой наблюдал лишь бессмысленное нагромождение улик и фактов.

Форрест поднял глаза, заметил, что она на него смотрит, и ухмыльнулся:

— Это всегда сводило вас с ума?

— Не представляю, как вам удается так долго фиксировать внимание на одном предмете, — признала Рейли.

Дэниел продемонстрировал ей снимок из дела о самоубийстве Джима Редмонда.

— Вы должны изыскать способ оживлять эти картинки всякий раз, когда берете их в руки. И тогда улики словно сами собой выступят на передний план, — сказал он. — Давайте попробуем провести небольшой эксперимент. — Он перевернул снимок так, что изображение оказалось вверх ногами. — Теперь фотография выглядит иначе, не правда ли?

Рейли наклонилась к снимку и тоже стала рассматривать его сквозь увеличительное стекло, пытаясь увидеть детали, так сказать, «свежим взглядом».

— Существует какая-нибудь причина, почему вы уделяете такое внимание именно этому снимку? — спросила она.

— Существует. Он интригует меня куда больше прочих, признал Дэниел.

Она еще раз осмотрела снимок с помощью лупы, после чего отложила увеличительное стекло и подняла глаза на Дэниела.

— Лично мне представляется, что это самая обыкновенная фотография. По крайней мере я не вижу ничего сверх того, что на ней изображено.

— Совершенно верно.

— Ах так? — вздохнула Рейли. — Тогда, возможно, наша ошибка в том, что мы воспринимали это изображение как некую данность? Слишком прямолинейно?

Дэниел пожал плечами:

— Не знаю, так ли вы его воспринимали, но этот снимок при всей своей простоте и обыденности, если подобное слово здесь уместно, действительно выделяется из прочих. Прежде всего потому, что в нем чего-то не хватает. Вернее, кого-то. — Он указал кивком на фотографию, на которой Джим Редмонд висел в петле, свитой из итальянской простыни и привязанной к потолочной балке его просторной гостиной. — Убийца уже не раз демонстрировал нам, что способен расправиться с двумя людьми одновременно. Почему в таком случае он не повесил Джима вместе с его любовником, придав этому деянию вид обговоренного заранее двойного самоубийства на почве несчастной любви?

Рейли, обдумывая этот вопрос, бросила взгляд на снимок.

— Может, убийца просто об этом не догадывался?

Дэниел посмотрел на нее с сомнением:

— О том, что у него есть бойфренд, что ли?

— Конечно. Возможно, это просто совпадение, что Редмонд именно в тот день имел сношение с любовником. Нам удалось установить этот факт лабораторным путем, а убийца о нем не знал. — Рейли была в курсе, что Крис и Кеннеди провели весьма основательные изыскания на предмет установления контактов Редмонда, и приложили немало усилий на то, чтобы найти его любовника, но так никого и не обнаружили. Конечно, вполне могло быть, что Редмонд тайно посещал гей-бары и пользовался услугами случайных партнеров, однако розыски в городских притонах тоже не дали никакого результата. С другой стороны, нельзя не признать, что знание тайной жизни Редмонда давало в руки преступника весьма грозное психологическое оружие, которое, помимо прямого насилия, возможно, и заставило жертву прыгнуть в петлю.

Еще раз вглядевшись в фотографию, Дэниел произнес:

— Какая-то исполненная одиночества сцена, не находите? Особенно если учесть, что события происходили в большой, похожей на зал, комнате. — Помолчав, он добавил: — Складывается впечатление, что убийца хотел что-то выделить, подчеркнуть… к примеру ту же идею одиночества… Нет, пожалуй, лучше так сказать: идею одиночества в самоубийстве.

Рейли молчала, позволив Дэниелу беспрепятственно высказывать вслух мысли, которым, несомненно, предстояло обогатить написанный им профиль. Сама же думала о другом.

— Как вы относитесь к моему предположению о наличии у него помощницы? — неожиданно спросила она, нарушая ход рассуждений своего наставника.

Дэниел повернулся и холодно посмотрел на нее.

— Как к предположению и отношусь, — произнес он. — Лично я не вижу никаких оснований для того, чтобы об этом можно было говорить со всей уверенностью. Кстати, о найденных женских волосах… Вам никогда не приходило в голову, что это, возможно, ваши собственные волосы?

Рейли уставилась на него во все глаза, чувствуя себя провинившейся школьницей.