НЕ ВВЕДИ ВО ИСКУШЕНИЕ
Вместо предисловия
числе тех, кто противостоял советской власти, пожалуй, не было фигуры более противоречивой, чем генерал Краснов. Историки пишут, что он был одним из руководителей российской контрреволюции. Литераторы назвали его поэтом и рыцарем «Тихого Дона», исследователем прошлого и будущего, фанатом и утопистом.
Краснов — герой Первой мировой войны. На его счету почти четыре года лихих конных атак и окопной жизни.
Писатель Александр Куприн, столкнувшийся с Красновым в Эстонии, в армии Юденича, назвал Петра Николаевича «очаровательным человеком». Противоположного мнения был Антон Иванович Деникин, которого военная судьба не раз сводила с Красновым на Дону. Деникин характеризовал атамана как самодовольного эгоиста, не разбирающегося в средствах для достижения своих целей...
Писать о генерале Краснове при столь противоречивых о нём суждениях нелегко, тем более что имеющиеся сведения скупы и хроникальны.
Зная, что Краснов был предан престолу, в годы мировой войны стал приверженцем генерала Корнилова, а затем попутчиком Керенского, невольно задаёшься вопросом: какие дороги привели его в объятия Германии? Что побудило Краснова в эмиграции разделить взгляды гитлеровцев, оказаться рядом с ними в их войне с Советским Союзом, способствовать созданию казачьих частей, действовавших против югославских партизан и советской армии?
Он очень по-своему любил Россию и мечтал видеть её свободной от советских порядков. Об этом Краснов скажет, находясь в Лефортово, за несколько дней до своей казни...
Глава 1
Тачанка, раскрашенная красной и синей красками, бойко катила по донской степи. Казалось, степь не имела ни начала, ни конца. Иногда попадались буераки с колючим терновником. На обрывах земля была подобна слоёному пирогу: белёсая и каменистая, грозящая в непогоду обвалами.
Буераки — любимое пристанище волков. Здесь они закладывают берлоги, выводят волчат, здесь сбиваются в стаи, ночами вой разносится по всей степи.
В мае пролились тёплые грозовые дожди и сытно напоили землю. Сочная зелёная трава укрыла всю степь, и только местами рыжими заплатками выделялись суглинки с редкими булыжниками.
Вот-вот расплеснётся степь радужным цветом: засинеют васильки и жёлтыми полянами поднимется маслянистая сурепка. Дивными красками заиграет донское приволье.
В степи полковнику Петру Николаевичу Краснову дышалось легко, воздух был такой чистый, что казалось, пьёшь родниковую воду. Полковник считал себя природным донским казаком, хотя и родился в Санкт-Петербурге. В столице закончил гимназию, Александровский кадетский корпус, потом Павловское военное Училище. Учился Пётр Краснов хорошо. Получил звание фельдфебеля Роты Его императорского Величества» над которой шефствовал сам государь.
Пётр любил бывать на Дону, окунаться в его жизнь. Он ездил сюда чаще всего с отцом, посещал станицу Вёшенскую, к которой были приписаны Красновы, и где им полагался земельный пай.
Время учёбы подходило к концу, и за блестящие успехи и организаторские способности Краснов удостоился чести быть занесённым на мраморную доску почёта и права выбора службы. Он выбрал лейб-гвардии Атаманский полк. Это был второй из казачьих донских гвардейских полков.
История Атаманского полка уходила в далёкое прошлое. Ещё в 1775 году донской атаман Иловайский сформировал десятисотенный полк, с той поры эта военная часть традиционно считалась гвардией Войска Донского. Сменялись императоры, сменялись атаманы, но Атаманский полк оставался. А когда при императоре Николае Первом атаманом всех казачьих войск был объявлен наследник престола, Атаманский полк с Дона перевели в Санкт-Петербург. Он стал именоваться лейб-гвардии Атаманским Наследника Цесаревича полком.
Отец Петра Краснова, узнав о выборе сына, не удивился. Казачий офицер, дослужившийся до звания генерал-лейтенанта Главного Управления Казачьих Войск, он и сам предпочитал казачью службу.
На Дону Красновы были известным родом. По преданию, их предок пришёл туда ещё во времена царя Алексея Михайловича и был принят в казачество в станице Букановской...
Покачиваясь на мягких подушках тачанки, прикрытых персидским ковром, полковник Пётр Краснов ехал по донской степи и вспоминал свой жизненный муть от теперь уже далёких дней училища до нынешнего дня.
Краснов знал: теперь уже не скоро придётся вновь побывать на Дону. Месяц тому назад он получил новое предписание: явиться для прохождения дальнейшей службы в 1-й Сибирский полк имени Ермака Тимофеевича. Полк стоял в городе Джирекенте, что вблизи маньчжурской границы. В тех местах Краснов и прежде бывал. Ему были знакомы и дальневосточные леса, и богатые рыбой реки Приамурья... Но что могло быть прекраснее и дороже Дона с его плёсами, лугами, степным привольем? Вон хотя бы это многоцветье. Или ещё не поседевшие ковыли, какие по осени переливаются морем. Трава, ещё не вымахавшая во весь свой рост...
По воспоминаниям старожилов, бывали годы, когда трава вырастала по брюхо коня, а иногда даже ( скрывала верхового.
Пётр Николаевич подумал, что такое, наверное, случалось в старые времена, когда на Дону селились предки нынешних казаков, в том числе прославивший красновский род генерал-майор Иван Кузьмич Краснов, выбившийся в известные полководцы при Суворове и Кутузове, водивший донские полки при атамане Платове и погибший в сражении под Колоцким монастырём за два Дня до Бородинской битвы. Имя этого храброго генерала на Дону не предали забвению, и когда в Русско-японскую войну семнадцати первоочередным донским полкам присваивали имена почётных шефов, то вспомнили и Ивана Кузьмича Краснова...
Гордились в роду Красновых и последующими героями, честно служившими царю и Отечеству ещё в Крымскую войну, носившими полковничьи и генеральские погоны. А начиная с генерал-лейтенанта И. И. Краснова эта фамилия стала известна и в литературных кругах. Иван Иванович Краснов написал стихотворные произведения «Тихий Дон» и «Князь Василько», исторические и историко-этнографические работы «Оборона Таганрога», «О казачьей службе» и другие произведения. Пётр Краснов помнил, как пробовал силы в литературе его отец, Николай Иванович, и тоже довольно успешно. Литературная стезя манила Петра ещё с юности, когда он издавал свой журнал и сотрудничал в ряде петербургских печатных изданий...
От станицы Вёшенской до станция Миллерово путь неблизкий. Ночевали в одном из украинских сел, где был заезжий дом. Село небольшое, белые мазанки, крытые камышом, загоны для скота, высокие тополя вдоль улицы. Встречную арбу тянула пара круторогих волов.
Ехал полковник до Миллерово долго и за время пути о многом передумал. В молодые годы он болезненно относился к тому, что друзья по училищу называли его петербургским казаком, и поэтому всегда старался сблизиться с донцами, когда те бывали в Петербурге. Особенно тянулся Пётр к хопёрцам и вёшенцам: может, Потому, что там находилась паевая земля Красновых, куда он наезжал в молодости...
Молодой казачок Ванька Шандыба, сидя на облучке, лихо правил тачанкой. Из-под фуражки с лакированным козырьком выбивался тёмно-русый чуб. Казачок выводил сильным голосом песни о Доне, о его приволье. Одна песнь сменяла другую. Видно, знал их немало. А Пётр Николаевич вспоминал, как он впервые появился в Атаманском полку, как целый год числился без вакансии, как лишь потом его зачислили корнетом...
В те же годы появились его первые литературные произведения, и о Петре Краснове заговорили как о писателе-романтике, воспевающем казачество и его славное прошлое. Но, получив признание как литератор, Пётр Николаевич остался верен военной службе. Бод проучился он в Академии Генерального штаба, подучил звание сотника и был назначен полковым адъютантом, то есть начальником штаба полка...
