— Я уверен, что вы слышали хоть краем уха разговоры о наступлении эры Водолея. Некоторые считают, что она уже наступила — например, поклонники нью-эйджа и прочие невежды, — но они ошибаются. Астрологическая эра, которая длится две тысячи лет, соответствует феномену, хорошо известному в астрономии: прецессии равноденствий. Мы перейдем из эры Рыб, в которой живем сейчас, к эре Водолея в 2150 году. Вы знаете, что об этом сказано еще в Библии? Да, именно так! Но дело в том, что, точно так же как переход от зимы к весне совершается не за один день, переход к новой эре произойдет не за одну ночь 31 декабря 2149 года. Поэтому можно сказать, что сейчас мы живем в переходном периоде. Вы наверняка это чувствуете. Мы все это чувствуем. Мир стоит на пороге перемен. Все ценности предшествующих веков обращаются в прах: экономика, наука, религия, семья… и даже массовые развлечения. Интернет совершил настоящую революцию в умах, так что каждый теперь замкнулся в своем собственном виртуальном мире… Да, эра Водолея уже близко.
Тон Джошуа на протяжении всего этого монолога оставался ровным, но по лихорадочному блеску, постепенно разгоравшемуся в глазах гуру, Тома заметил, что тот все сильнее воодушевлялся. Он действительно верил в свои теории, он не был обычным мошенником, дурачащим не в меру доверчивых людей. Его внутренняя сила была основана на этой вере.
— Вы знаете, что это означает? — продолжал Джошуа. — Новый мир скоро возникнет на месте старого. Человечество должно полностью трансформироваться, пройдя через серьезную мутацию, — и сейчас ведутся поиски пути, которым она сможет реализоваться. Рано или поздно она произойдет со всеми, но те, кто сможет пройти через нее в числе первых, станут победителями в грядущую эпоху. Они воспримут новые ценности эпохи Водолея: прогресс, универсальность, глобализацию, братство, некую всемирность, коммуникацию, науку, технологию, идеологию… Да, лейтенант, вот-вот должен родиться новый человек. В мир придут тысячи детей Водолея…
— Все это вы рассказывали и Джорди? — спросил Тома, чтобы напомнить гуру о цели своего визита.
Глаза Джошуа на мгновение расширились, в них промелькнуло разочарование — как у человека, только что очнувшегося от приятного сна и осознавшего гораздо менее приятную реальность. Очевидно, он привык проповедовать часами. Здесь ему явно не хватало аудитории.
Он мельком взглянул на Тома — с легким и даже благодушным презрением. Словно взрослый на неразумного, упрямого ребенка.
— Да, в числе прочих и ему тоже. Но он меня слушал, — холодно ответил Джошуа.
— Поэтому он и изменился?
— Не только поэтому. Я дал ему возможность навсегда избавиться от призраков прошлого, которые его преследовали.
— Но что именно вы сделали?
Еще одна слабая, почти незаметная улыбка.
— То, что мог бы сделать и для вас, если бы вы захотели — и если бы сообщили мне точную дату своего рождения. Тогда, может быть, вы поняли бы смысл этой страсти к расследованиям, которая является вашей основной жизненной мотивацией… которая увлекает вас все дальше и дальше в ваших поисках… и одновременно пожирает вас — а вы не знаете ни почему это происходит, ни как от этого избавиться.
— В данный момент все, чего я хочу, — это найти Фонте, а не узнать о роковом влиянии Сатурна на мою жизнь… и всяком таком прочем. Этот человек для меня очень важен. Найти его — это буквально вопрос жизни и смерти.
— Я знаю.
— Но отку…
— Это начертано на вашем жизненном пути.
Тома с трудом подавил желание схватить Джошуа Кутизи за шиворот и хорошенько потрясти. Нужно было найти другой угол атаки.
— Но вся ваша астрософия, кажется, сошла на нет после самоубийств нескольких ваших подопечных и вашего ареста.
Кутизи взглянул на него с презрительной гримасой:
— Не знаю, к чему вы клоните, но это не имеет никакого значения. Астрософия жива и переживет меня самого.
— В этом я не сомневаюсь. Итак, если Джорди Фонте создал свое собственное общество астрософии, руководствуясь вашими теориями, то где я смогу его найти?
— Почему вы так уверены, что мне об этом известно?
— Потому что Фонте — ваш, так сказать, апостол. Вы должны как-то поддерживать с ним связь, чтобы наставлять его в трудах праведных. Как я уже сказал вам, это вопрос жизни и смерти…
— Я больше не поддерживаю связь с Джорди.
— Но ведь вы помогали ему в заключении, значит, вам был небезразличен его дальнейший путь. Вы наверняка дали ему чьи-то координаты. К кому вы его направили? У него больше нет родителей, его брат, насколько я знаю, уехал в США вскоре после судебного процесса…
Долгое молчание.
— Если вы скажете мне об этом, я могу устроить так, что вам улучшат условия заключения…
— Как именно?
— Например, переведут в одноместную камеру. Там вы сможете без помех предаваться размышлениям, спокойно спать — в нынешних условиях это роскошь, сопоставимая с пятизвездным отелем на свободе… Если я найду Джорди, разумеется.
Кутизи погладил бороду — нежным, почти эротическим жестом, и этот жест его выдал: под маской гуру-аскета скрывался любитель роскоши и наслаждений.
— У вас есть ручка?
Тома вынул из кармана листок бумаги и карандаш, с удивлением отметив про себя, что Кутизи не потребовал никаких гарантий, никаких доказательств того, что этот устный договор будет соблюден.
Кутизи нацарапал на листке какое-то имя.
— Эта женщина была одной из лучших моих помощниц, — сказал он, протягивая Тома листок. — Сейчас она отошла от дел, но, когда Джорди отпустили на свободу, я дал ему именно ее координаты. С ней я тоже давно не общался, так что вам самому предстоит выяснить, существует ли еще ее книжный магазин или нет…
Тома мельком взглянул на листок, где характерным острым почерком было написано: «Катрин Клермон. Книжный магазин „Вертекс“, Париж, Восемнадцатый округ».
— Они все вас оставили, не так ли? Поэтому вы и дали мне ее имя с такой легкостью?
Кутизи впился взглядом в глаза Тома:
— Вы знаете, сколько писем я получаю каждую неделю? От пятидесяти до ста! Поэтому у меня есть будущее. Неважно, с моими бывшими сторонниками или без них… С вами или без вас…
Тома кивнул.
— Я дал вам это имя потому, что вы — человек слова. Все Козероги такие. Большинство, во всяком случае…
Тома воздержался от комментариев и вынул из портфеля фотографию:
— И последний вопрос. Вы знаете эту женщину?
На фотографии была изображена Шарли — этот снимок был найден Коньо в доме Тевеннена накануне вечером.
Кутизи склонился к фотографии. В следующий миг на его лице появилось довольное, почти гурманское выражение.
— Так это она?..
Тома застыл на месте.
— Та, кого ищет Джорди… и кого он найдет, будьте уверены. Да, очевидно, это она…
— Как вы могли уз…
— Удачи вам, лейтенант, — перебил Кутизи. — Передайте Катрин привет от меня… если с ней встретитесь.
40
Шарли была не уверена, что все произошедшее за последние несколько минут реально. Ей казалось, что она провалилась в какой-то липкий душащий кошмар. Реальность отодвигалась все дальше по мере того, как человек, которого она по-прежнему держала на мушке револьвера, продолжал свой рассказ: камеры повсюду в доме… круглосуточное наблюдение… почти в течение года…
Значит, он все знал… он все видел!
Все!
Он видел, как Серж бил ее, насиловал, унижал. День за днем, месяц за месяцем.
Он видел, как она готовилась к бегству.
Он видел, как она вонзила нож в грудь Сержу, видел, как тот зашатался и рухнул на пол.
Он знал про лотерейный билет. А что еще ему удалось узнать? Что именно он знал о способностях Давида?
Выигрыш?.. Ради этого он приехал сюда? Чтобы шантажировать ее с помощью видеозаписей?
— Теперь ты понимаешь? — спросил он. — Нам надо срочно уезжать!
— Нет, я… я ничего не понимаю! — Шарли сама разозлилась на себя за этот жалобный тон. — Почему мы должны уезжать? Что за опасность нам грозит?
