За первой дверью оказалась супружеская спальня. Все такая же изысканная обстановка: красивая двуспальная кровать, пушистый ковер, шкаф с зеркальными раздвижными дверцами длиной во всю стену, трюмо в стиле ар-деко…

Трупа не было.

Вторая комната оказалась детской. Не так уж много игрушек, белые стены с яркими цветами, нарисованными через специальный трафарет… Тоже довольно изящно, хотя слишком уж экономично…

И здесь трупа не было.

Третья комната, очевидно задуманная архитектором как спальня для гостей, была абсолютно пуста.

И в ванной ничего.

Так, а что внизу? Почему молчит Орели?..

— Эй, ты что-нибудь нашла? — крикнул он вниз, перегнувшись через перила.

Орели вышла из кухни:

— На кухне ничего, в гараже тоже ничего, кроме супер-пупер-мотоцикла… То есть я имею в виду, ничего необычного. Но поскольку я вообще не знаю, что мы ищем, чего ты от меня хочешь? У нас тут игра в «Форт Бойяр» или что?

Тома сжал кулаки и от всей души шарахнул по перилам. Какого черта Жамель устроил ему такую подставу? Значит, он вернулся ночью, чтобы вывезти труп? Или Вдова отправила для этой цели кого-то другого, а Жамель об этом даже не знал?..

Он вернулся в коридор, снова осмотрел все комнаты второго этажа, потом спустился на первый и, не обращая внимания на красноречивый взгляд Орели Дюбар, заново осмотрел все помещения и там.

Никаких следов преступления. Ни даже просто драки. Ни капельки крови нигде.

Тома с силой потер подбородок. А что, если… Тевеннен разыграл собственную смерть? Заставил Вдову в нее поверить, чтобы беспрепятственно скрыться?

Единственным средством это узнать был люминол. Это вещество использовали эксперты, чтобы обнаружить следы крови даже после самой тщательной очистки помещения, когда их нельзя было увидеть невооруженным глазом.

Итак, нужно было вызывать криминалистов. Что ж, тем хуже для его открытия… И вдруг у Тома перехватило дыхание — он только что осознал, что никакого открытия на самом деле нет! Ему ни о чем не известно. А Вдове? Знать бы…

Ясно одно: если Тевеннен мертв, делу конец; если же он жив и в бегах, тогда еще остается шанс на удачный исход.

Тома вернулся в гостиную и вынул из кармана оставленной здесь куртки мобильник. Набрал номер Коньо. Для очистки совести он сегодня утром отправил двух других своих подчиненных к дому, где вчера поздно вечером остановились Шарли с сыном, чтобы проверить, там ли еще их «БМВ».

— О, ну наконец-то! Я тебе уже звонил!.. — воскликнул Коньо.

— Что у тебя?

— Все очень странно… «БМВ» на месте. Но… этой ночью в доме убита женщина. В том самом доме, где на ночь остановилась наша подруга…

Тома постарался с честью выдержать новый удар. Значит, сожительницу Тевеннена тоже убили?..

— А что с мальчишкой? — спросил он.

— Нет, ты не понял. Это не Шарли Тевеннен убита. Другая женщина. Причем совсем недавно. Наши коллеги уже были там, когда мы подъехали. У меня уже есть все данные: имя и точный адрес жертвы. Похоже, дело рук маньяка. Ее насиловали, пытали… в общем, кошмар.

Тома, совершенно растерянный, встряхнул головой:

— А жена Тевеннена все еще там?

— Нет, ее уже нет. Там сейчас целое столпотворение, но ее нет. Ни ее, ни мальчишки…

Мысли Тома смешались. Итак, Тевеннен убит у себя в доме этой ночью… Женщина, у которой остановилась его жена в ту же ночь, тоже убита, причем зверски. Какая связь?.. И где сейчас эта Шарли?

Он отсоединился, не переставая задавать себе вопрос: но почему же ту женщину пытали и насиловали?..

— Ты мне объяснишь наконец, что происходит?

Тома обернулся. Орели стояла, уперев руки в бока, с видом женщины, которая под утро встречает пьяного мужа, наконец вернувшегося домой. Тома собирался все ей объяснить сразу же после того, как они обнаружат тело. Но… нет тела — нет дела. Он чувствовал себя полным идиотом.

Не отвечая, он еще раз обвел глазами комнату, ненадолго задержавшись на огромном экране телевизора, словно ожидал, что там сейчас появится объяснение.

И вдруг он заметил что-то под самым потолком, над стеллажами. Какой-то отблеск, промелькнувший буквально на долю секунды…

Он нахмурился, затем, по-прежнему не говоря ни слова, направился в кухню.

Орели Дюбар, глубоко задетая полным отсутствием внимания к себе, но слишком гордая для того, чтобы пытаться его привлечь, осталась в гостиной. Тома вернулся через минуту, неся небольшую лестницу-стремянку.

Скрестив руки на груди, Орели наблюдала, как он поднимается по лестнице, протягивает руку к верхней полке стеллажа, затем проводит ею вдоль длинного провода, тянущегося от настенного светильника.

Затем Тома порылся в карманах, после чего начал откручивать наверху какую-то детальку — по крайней мере, так показалось Орели. Она не понимала смысла его действий, но они вызвали у нее невольное любопытство.

Через минуту у него в руке оказался какой-то небольшой предмет, который он принялся вертеть перед глазами так и сяк.

Наконец Орели не выдержала:

— Что это?

— Камера.

— Что? — изумленно переспросила она.

— Мини-камера, — уточнил Тома, протягивая ей предмет, лежащий у него на ладони.

Когда Орели приблизилась, она перехватила взгляд его темных глаз, в котором прежнее вожделение сменилось суровостью. Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга.

— За ними наблюдали… И между прочим, за нами сейчас тоже, возможно, наблюдают, — произнес он. — Дом Тевеннена был под постоянным видеонаблюдением.

Давид не мог оторвать изумленного взгляда от женщины, сидевшей рядом с ним на водительском сиденье. На ней были огромные темные очки, а на голове возвышалось нечто невообразимое из черных набриолиненных прядей, стоявших торчком, как иглы дикобраза.

На мгновение она отвлеклась от дороги и повернула голову к нему:

— Давид, ну перестань уже смотреть на меня как на монстра!

Сдвинув очки на лоб, она подмигнула ему, и Давид невольно улыбнулся:

— Извини, мам, но я тебя не узнаю… ты похожа на певицу с Эм-ти-ви! На Аврил Лавинь, например…

Шарли, улыбаясь, покачала головой:

— Аврил Лавинь блондинка, радость моя. И у нее длинные волосы.

— Ну тогда… на Пинк.

— Да, в самом деле, у Пинк короткие волосы, но она тоже блондинка… с розовым оттенком.

— Вообще-то да… То есть… я не знаю, они постоянно меняют имидж… ладно, тебе видней. Просто ты сама на себя не похожа! Ты выглядишь как… ну, певица с Эм-ти-ви, и все тут! Иначе не скажешь!

Шарли снова улыбнулась. Да уж, имидж певицы с Эм-ти-ви — не лучший для встречи с матерью после десятилетнего молчания… но сейчас ей не хотелось об этом думать.

Сейчас она наслаждалась короткой передышкой — рядом с Давидом, в тепле и уюте автомобильного салона.

Утро выдалось хлопотным. Давид еще спал — глубоким, свинцовым сном, — когда Шарли выскользнула из номера отеля, не разбудив сына и ничего ему не сказав, чтобы лишний раз не беспокоить. Сначала она зашла в салон-парикмахерскую, где ей и создали этот новый, слегка гротескный имидж, затем — что было самым главным — позвонила во «Французкие лотереи» и объявила о своем выигрыше. Конечно же от нее потребовали сообщить данные удостоверения личности, и она назвала данные единственного документа, который могла предъявить без особого риска: акта гражданского состояния. Она не была уверена, что ее фальшивый паспорт выдержит серьезную проверку, и понимала, что тридцать четыре миллиона евро не отдадут первому встречному. Что касается Шарли, гражданской жены и убийцы Сержа Тевеннена, она исчезла навсегда, почти одновременно со своим сожителем. Осталась Анн Шарль Жермон, воскресшая из небытия после десяти лет пребывания в коме. Странно, еще совсем недавно Шарли была уверена, что ей никогда больше не понадобится удостоверение ее реальной личности, и однако вот очевидный факт: она едет по дороге, ведущей в Сен-Клу…