Грегори улыбнулся, довольный похвалой сестры.

Дом оказался в точности таким, каким его описал Грегори: большим и обмазанным — только не грязью, конечно, а глиной. По крайней мере одна стена уже была обмазана целиком, а три остальные походили на бортики огромной корзины, и возле каждой из них трудились по двое мужчин в коричневых хламидах. Они старательно обмазывали сплетенные жерди глиной. Прилегающую к дому часть луга площадью примерно в акр огибал плетень, и еще двое мужчин торопливо работали, стараясь поскорее его закончить. Капюшоны у них были отброшены на спину, и выбритые макушки ярко блестели на солнце. За забором работали другие: они успели вспахать двумя колесными плугами около трети луга. Эти трудились по трое: один управлял плугом, а двое тянули его. Зеленая трава мало-помалу исчезала и сменялась темно-коричневыми бороздами вспаханной земли.

— Интересное дело! А кто же это им разрешил заграбастать этот луг? — возмущенно воскликнул Джеффри.

Грегори пожал плечами.

— А кто бы мог им запретить, братец?

Джеффри, засучив рукава, рванулся вперед.

— Ну уж нет! — одернул его Магнус, успев схватить за ворот камзола, и проворно уклонился от неизбежного удара, что ему удалось благодаря богатому опыту общения со средним братом. — Это не твой луг, чтобы ты тут распоряжался! Это земли короля!

— Да ведь мы тут всю жизнь играли!

— Верно, играли. И в лесу тоже — в любой пещерке, на любой поляне, — напомнил ему Магнус. — Так что, конечно, мы без труда можем уступить этот луг святым отцам.

— Святым отцам? — Джеффри сразу перестал вырываться и, сдвинув брови, уставился на старшего брата. — Ну точно! Капюшоны, коричневые сутаны! Как же я сразу не догадался? Вот дурачок-то!

— Он самый, — с готовностью подхватила Корделия. — Это монахи.

Джеффри обернулся и устремил удивленный взгляд на луг.

— Но что они здесь делают? Ведь монахи живут в монастыре — далеко на юге… Тс-с-с! Что это?

— И правда — что? — Магнус насторожился, вытянул шею и посмотрел на луг поверх головы Джеффри.

— Еще какие-то чужие люди! — воскликнула Корделия.

— И эти люди — нехорошие, — помрачнев, объявил Грегори.

И верно: сразу было видно, что хорошими этих людей никак не назовешь. Одетые как попало, с косматыми, нечесаными бородами, они вышли из леса с разных сторон и зашагали к монахам. У каждого из них в одной руке был щит, а в другой — куотерстаф. А у пары-тройки вместо палок имелись мечи.

Один из монахов заметил их и крикнул, чтобы предупредить остальных. Его собратья в испуге обернулись, но тут же проворно наклонились и подняли дотоле спрятанные в траве стальные шлемы, шесты и куотерстафы. Их примеру последовали и другие монахи-пахари. Они побежали по лугу, на бегу нахлобучивая шлемы. Те монахи, что ставили забор, и те, которые обмазывали глиной стены дома, тоже бросили работу, отложили инструменты, похватали шлемы и шесты и бросились к пахарям.

Джеффри насупился.

— Что же это за монахи такие, если они вооружены?

— А что, по-твоему, — съязвила Корделия, — монахам не полагается защищаться, если на них нападают с оружием в руках?

Джеффри, пылая злостью, развернулся к сестре, но Магнус зажал ему рот ладонью и прошипел:

— Тише ты! Или хочешь, чтобы они на нас напали?

Но тут он заметил, как вспыхнули глаза Джеффри, и прикусил язык.

— Вот-вот. Вам следует проявить предельную осторожность. — Это сказал Векс, который летать не умел и потому только теперь догнал ребятишек. — На самом деле, дети, вам следует уйти отсюда. Здесь опасно.

— Так ведь мы далеко от них, — запротестовал Джеффри. — И никто нас не видит.

— Ничего опасного нет, Векс, — умоляюще проговорила Корделия. — Мы же не собираемся ни с кем драться.

— Не собираетесь — пока, — пробормотал черный жеребец.

— Разбойники сбавили шаг, — сообщил Грегори.

Джеффри наконец обрел свободу — Магнус не сумел его удержать — и шагнул к младшему брату.

— С чего ты взял, что это разбойники?

— А кто бы это еще мог быть? Одеты кое-как, но с оружием.

Заметив, что монахи вооружились, разбойники действительно убавили прыть, но наступление не прекратили: они продолжали подходить к монахам с трех сторон.

— Неужто вы и впрямь решили сразиться с нами, люди Божьи? — оскалив неровные зубы в издевательской ухмылке, вопросил один из них — судя по всему, атаман разбойничьей шайки. Последние два слова прозвучали как оскорбление.

Предводитель монахов сделал шаг вперед.

— Надеемся, что драться нам не придется, — отозвался он. — Кто вы такие и что вам угодно?

Почему-то слова монаха разбойников развеселили. Они безобразно расхохотались, а атаман, который был выше всех ростом, проговорил:

— Да мы-то люди благородные, святой отец. Или ты сразу не догадался об этом по красоте наших лиц и дорогой одежде?

— Значит, вы разбойники, — с едва заметной презрительностью заключил главный из монахов. — Что ж — меня зовут отец Бокильва. И что бы вы хотели от нас получить?

Усмешка атамана превратилась в волчий оскал.

— Получить? — хмыкнул он. — Да все добро, какое у вас имеется, монашек. Все-все.

Отец Бокильва пожал плечами.

— Забирайте все, что найдете. Христос даст нам еще.

Разбойники уставились на него, не веря собственным ушам. Однако атаман тут же осклабился и хохотнул.

— Вот дураки-то! Ну, да тем лучше. Пошли, ребятки! — И он решительно зашагал к дому и махнул рукой остальным. — Овечки готовы к стрижке!

Остальные разбойники трусцой побежали за ним.

Монахи проводили их взглядами.

— Вряд ли они заберут мой требник, — не слишком уверенно проговорил один из них.

Отец Бокильва пожал плечами.

— А если и заберут, что с того? Я тебе по памяти новый напишу.

— Почему же они так легко сдаются? — недовольно прошипел Джеффри. — У них же есть палки и шлемы! Неужто им и впрямь не жаль своего добра?

— Они — люди верующие, — прошептал Грегори. — Для них вещи мало что значат.

— А тебя никто не спрашивал, малявка!

— Ну, тогда давай я тебя спрошу, — нахмурившись, сказал Грегори. — Как это может быть, чтобы такие набожные люди вообще взялись за оружие?

— К превеликому сожалению, у этого явления имеются многочисленные прецеденты, — со вздохом изрек Векс. — Монахи, представлявшие практически все религиозные конфессии, рано или поздно либо овладевали искусством рукопашного боя, либо брали в руки оружие.

— А сейчас они взяли в руки щиты, — заметил Магнус и твердо положил руку на плечо Джеффри. — Может быть, они просто не успели вооружиться по-настоящему.

Джеффри развернулся, глянул на монахов и покачал головой.

— Одни щиты. Ни у кого из них даже ножика нету.

— Разбойники выходят, — со страхом проговорила Корделия.

И точно: разбойники один за другим вываливались из дверей недостроенного дома.

— Это что за шуточки? — гневно вопросил атаман, подбежав к отцу Бокильве. — У вас тут что же, так-таки ничегошеньки нету, кроме жалкой еды да книжек?

— Ах, как я вижу, вы нашли мой требник, — вздохнул отец Бокильва, кивком указав на другого разбойника, державшего в руке книгу. — Ну что ж, забирайте. Христос не оставит нас. Он даст нам еще.

Разбойник, грязно выругавшись, отшвырнул книгу.

Отец Бокильва поджал губы.

— Больше у нас ничего нет — ну разве что немного мяса, несколько богослужебных сосудов да церковных реликвий.

— Нету больше ничего, говоришь? — Атаман ухмыльнулся и с победным видом помахал грязным мешком, в котором что-то болталось. — А это что такое, а? — И он вынул из мешка золотой потир.

— Это один из тех сосудов, о которых я говорил, — ответил отец Бокильва и побледнел. — Но он нам не принадлежит. Он принадлежит Господу. Заклинаю вас, верните его на место, поставьте в алтаре, откуда вы его взяли!

— А не ты ли только что сказал, что Христос вам еще подаст? Ну вот, а нам он только что подал эту посудину!

— Нет, вы не станете осквернять церковь!