— Но это же здорово! — вскричал Джеффри. — Давайте и мы разыщем этого шерифа и пойдем вместе с ним в бой с разбойниками и негодяями! Пусть потом скажут, что и мы помогли восстановить мир в нашей стране!

— Не думала, что все так ужасно, — сухо проговорила Корделия.

— Это все началось, как только ушли мама и папа, — напомнил ей Грегори.

Магнус не отрывал глаз от лица Фебы. Наконец он мотнул головой и проморгался:

— Но скажи мне — какая разница между тем, что делает этот шериф, и тем, что делают графы? Разве он тоже не развязывает войну и не нарушает мир и спокойствие?

Феба нахмурилась:

— Да нет же! Он возвращает людям мир!

— Устраивая сражения? — спросил Грегори.

Феба помрачнела.

— Ничего не могу поделать: я думаю, что он ведет себя ничуть не лучше графов, — повторил Магнус. — Разве он тоже не желает расширить земли, на которых он правит? Разве не хочет покорить как можно больше деревень?

— Верно, он продвигается все дальше и дальше, изгоняя разбойников, — нахмурившись, подтвердила Феба. — Но разве это можно назвать завоеваниями?

— Конечно, — не раздумывая, ответил Джеффри, а Магнус сказал:

— Война есть война. Звон оружия, стоны раненых — кто бы ни возглавлял войско: шериф или графы.

— Уж лучше пусть сражаются войска, чем бесчинствуют разбойники, — строптиво проговорила Феба.

— А мне не по нраву любой, кто выступает против наших короля и королевы, — не менее строптиво возразила Корделия, — какие бы красивые слова они ни говорили! Тот, кто борется с их величествами, борется с Законом, который они пытаются сохранить. — Она повернулась к Джеффри. — Говоришь, ты готов присоединиться к этому шерифу? О нет, тебе следовало бы выступить против него и покончить с ним!

Джеффри нахмурился.

— Ты правда так думаешь? — Он пожал плечами. — Ну ладно, как хочешь. Если уж вы с Магнусом так решили, то я спорить не стану — тем более что и Грегори с вами, похоже, согласен.

Феба неприятно расхохоталась:

— Так стало быть, своей головы у тебя на плечах нет?

— Почему нет? Есть, когда разговор идет про то, что мне интересно. Государственные дела меня не слишком волнуют — лишь бы были сражения и боевая слава. Так что… я точно так же готов воевать против вашего шерифа, как за него.

Феба снова расхохоталась — на этот раз недоверчиво.

— Ну, как хотите! Что ж, ступайте, попробуйте сразиться с шерифом! Уж конечно, детишкам не преуспеть в бою с тем, перед которым отступают войска!

Корделия помрачнела, горделиво вздернула подбородок.

— Это смотря какие детишки! — процедила она сквозь зубы. — А если это дети Верховного Чародея?

Феба вытаращила глаза и медленно проговорила:

— Верно, эти на многое способны — такие высокородные дети. Не хотите ли сказать, что это вы и есть?

Грегори потянул Корделию за подол.

— А что такое «высокородные»?

— Одна из глупостей, про которые болтают взрослые, — нетерпеливо буркнула Корделия.

— Только высокородные так думают, — покачала головой Феба, сдвинула брови и потеребила пухлые губы.

А в следующее мгновение ее взгляд озарился решимостью.

— О, конечно же, двое таких храбрых юношей украсят любое войско! Почему бы вам не пойти со мной? Я бы отвела вас к шерифу!

Голосок у нее был — ну просто бархат и шелк, глаза сверкали из-под полуопущенных век. Она приветливо протянула мальчикам руку.

Магнус и Джеффри таращились на нее — казалось, глаза у них того и гляди выскочат из орбит.

— Пойдемте же, — выдохнула Феба. — Я тоже состою в его войске.

Магнус против воли шагнул к девушке. Джеффри последовал его примеру.

— Не надо! — вскричала Корделия. — Что вы делаете? Разве не видите, что она вам голову морочит?

— Помолчи, маленькая трещотка, — распорядилась Феба.

Но братья, казалось, не слышали Корделию. Они продолжали идти к Фебе — медленно, спотыкаясь, но все же шли. Красотка довольно кивала, подбадривая их. Глаза ее радостно сверкали.

Неожиданно у них в сознании прозвучал голос Векса:

— Берегитесь, Магнус и Джеффри! Эта женщина пользуется своей красотой, а потом воспользуется вами!

— Да почему же она должна нами пользоваться, если мы будем сражаться по своей воле? — рассеянно проговорил Джеффри.

Грегори бросился следом за братьями, догнал, схватил Джеффри за руку.

— Что же это за чары? — воскликнул малыш. — Не ходите, вернитесь! Как ей только удалось вас околдовать?

— А ты не понимаешь? — прищурилась Феба. — Ты ведь тоже мужчина, хотя и очень маленький. Разве ты не хочешь тоже стать воином шерифа?

— Нет, ни за что! — крикнул Грегори. — Что ты натворила?

— Вот подрастешь — поймешь, не сомневайся, — мурлыкнула Феба. — А теперь ступай прочь! Пока от тебя никакого толку. А вот братья твои… — Она устремила пристальный взгляд на старших братьев Грегори, пробежалась кончиком языка по нижней губе. — Они подойдут ко мне.

С этими словами она протянула руки навстречу мальчикам. Не спуская с нее глаз, Магнус взял ее за одну руку, Джеффри — за другую. Победно улыбаясь, красотка развернулась и зашагала по тропинке, уводя с собой братьев. Лишь раз обернулась Феба и одарила Корделию надменным взглядом.

Девочка в отчаянии сжала кулаки:

— Ах вот как? Я, стало быть, трещотка? Скорее, Грегори! Мы не можем ей позволить увести наших братьев!

— Но как мы можем их остановить? — озадаченно спросил Грегори.

— Не знаю! О, что же это за колдовство?! Я про такое никогда не слыхала!

— И не услышишь, судя по тому, какая ты, — злобно огрызнулась, обернувшись, Феба, но тут земля перед ней словно взорвалась. Красотка с испуганным криком попятилась.

— Пак… — пробормотал Магнус.

Феба быстро, искоса затравленно глянула на него и перевела взгляд на эльфа-коротышку, вставшего на тропе перед ней:

— Не может такого быть!

— Как бы не так! — дерзко отвечал Пак и наставил на девицу указательный палец. — И я приказываю тебе, злобная ведьма, развеять твои чары! Отпусти этих мальчиков, если хочешь жива остаться!

Угроза эльфа подействовала на Фебу отрезвляюще. Она выпрямилась и, запрокинув голову, воззрилась на Пака сверху вниз:

— Это что еще за шутки? Нет никаких эльфов, их не бывает, как и прочих духов! Так что хватит придуриваться, малявка, — ты мне голову не заморочишь!

С этими словами она сделала пару шагов вперед по тропинке.

— Стой! — выкрикнул Пак — будто бичом ударил. — Стой, а не то я сейчас уподоблю твое тело твоей черной душе, а твое хорошенькое личико станет изображением твоего злорадства!

Девушка побледнела:

— Ты не сможешь такого сделать!

— Вот как, не смогу? — свирепо сдвинув брови, вопросил Пак. — А ты, выходит, не злобная гарпия, наслаждающаяся муками, коим ты подвергаешь мужчин? Ну, скажи, скажи, на кого ты будешь похожа, если я тебя расколдую?

Феба потупилась, ее пухлые губы скривились в кокетливой улыбке. Магнус и Джеффри глядели на нее как зачарованные — да они и были зачарованы, но сейчас прелестница предназначала свои чары не для них, а для Пака.

— Ты ведь мужчина, — проворковала Феба, — и пусть ты невелик ростом, зато твой дух могуч. Разве тебе не под силу вообразить восторги, какие я способна даровать мужчине? Разве ты не видишь, сколь дивны мои прелести?

Пак брезгливо фыркнул:

— Не вижу и думаю, что на самом деле никаких прелестей у тебя нет! Неужто ты и вправду решила, что уподобилась прекрасной девице? Нет уж, погляди-ка мне в глаза, негодяйка, вот тогда ты узнаешь, что такое настоящие чары!

И конечно, слушая эти речи, Феба смотрела прямо в глаза Паку, пытаясь оплести его своими чарами, но вскоре обнаружила, что при всем своем желании не в силах отвести взгляд.

— А теперь берегись, — процедил сквозь зубы Пак, потихоньку приближаясь к красотке. Зловеще сверкая глазками, он пропел: